Анатолий Галенко

     Галенко Анатолий Сергеевич родился на древней земле скифов и запорожских казаков за два года до начала Великой Отечественной войны. В семь лет остался без родителей, на попечении бабушки, у которой война отняла троих сыновей.
В 1962 году окончил Ленинградское военно-инженерное училище, затем факультет журналистики Львовского высшего военно-политического училища. Служил в редакциях военных газет, а с 1986 года до увольнения в запас – в штабе Прибалтийского военного округа. Полковник в отставке.
Член Союза писателей России. Вошёл в число авторов "Антологии калининградской поэзии", а также поэтического сборника "Эхо войны". Подборки его стихов регулярно публикуются в международном литературно-художественном журнале "Балтика" (Таллин).

СЁСТРЫ КРОВНЫЕ – МУЗА И МУЗЫКА

Сёстры кровные – муза и музыка,
в сочетании звуков и слов,
ароматы и мяты, и мускуса
жжёт поющий в ночи крысолов.

Он согреет своим милосердием
этот город. А мы подождём,
если небо до ужаса серое
не задавит свинцовым дождём.

А на сердце такая апатия…
День и ночь разъедает нас моль,
но к смычку я питаю симпатию –
эй, скрипач, заверни си бемоль.

Пусть звучит эта странная ария,
а слова к ней придумаю я.
Умирает в сражениях армия,
на исходе надежда моя,
что случится оно, долгожданное
воскрешение этой страны,
в чёрных дырах судьба мироздания,
Божий промысел – грех Сатаны.

Не свести мне концы до скончания
и слова по сусекам скрести,
этой музыки странной отчаянье,
ты меня, если можешь, прости
за причастье такое армейское –
звуки марша солдату как мёд.
Пониманье моё арамейское
только тот, кто захочет, поймёт.

Мы у времени вечные пленники,
бег его нескончаем, увы,
и герои себе, и изменники,
и пророки, и даже волхвы.

Мы от сглаза завистников скрытно
составляли хороший дуэт.
Музыкант, где теперь твоя скрипка?
Где теперь твоя муза, поэт?

ВОТ И НОЧЬ ОПУСТИЛАСЬ НАД ЛУВРОМ

Вот и ночь опустилась над Лувром,
город стих, присмирела река,
словно птицы, в сиянии лунном
в бесконечность плывут облака.

Спит Париж. В переулках Монмартра
до рассвета не гаснут огни...
Эти здания помнят Ремарка
и Тургенева знают они.

Веселилась здесь знать Петербурга,
и была диссидентов пора...
Вам покажут кафе Эренбурга
в дни отчаянной пробы пера.

Говорят, и принцесса Диана
иногда здесь бывала тайком.
И Владимир Высоцкий чуть пьяно
пел в каком-то из ста кабаков.

Я иду по гранитным ступеням,
прижимаясь к холодным стенам.
Смотрит персиком чуть переспелым
на меня удивлённо Луна.

СЛОВА ИСТЁРТЫ, СЛОВНО В МОРЕ ГАЛЬКА…

Слова истёрты, словно в море галька,
твердили их, ломая языки,
но каждое останется загадкой –
мы вечные у них ученики.

В пластах глубинных кроются их корни,
постигнуть суть которых мудрено,
по вузовским программам и по школьным
не отыскать разумное зерно.

В местах глухих, почти забытых Богом,
где доживают век свой старики,
вдруг сердце обожжёт звенящим слогом,
поющим как живые родники.

А в городах слова – вода из крана,
Их, если не очистишь, пить нельзя.
Седой филолог в звании декана
твердил слова, что чище, чем слеза.

А дед смотрел, прижмурясь удивленно
на странного седого мужика:
"Милок, мы, чай, не сеяли паслёна,
а он, вишь, вырос шибче сорняка.

И слово тоже – Божий дар и предков,
пришло ко мне от деда и отца.
В башке засело, будь уверен, крепко,
чтоб сын запомнил. И не быть конца..."

И потому неодолима тяга
у россиян хранить родную речь.
Державность слов сильней герба и флага,
и надо их, как Родину, беречь.