на рассвете

покорность судьбе практически непристойна:
ты же не бык, которого вводят в стойло.
впрочем, у тех, кто имеет на это право,
есть своя личная и особая правда,
которая с истиной общего не имеет -
но встретишься с ней, и разум враз онемеет,
колени станут сделаны из каучука,
а сердце забьётся судорожно и чутко;

вот она, жизни иная, наотмашь, проза:
вводят тебя, окровавленного, с мороза,
спрашивают, отвечаешь скомканными губами,
второстепенный герой в беспардонной драме
(хотя изнутри она таковой не мнится) -
вот они, искажённые страстью лица,
полные чистого, охотничьего азарта,
что им до моцарта, чосера, пастернака, декарта?

правда диктует слова, и нельзя иначе,
кто же из них тогда по тебе заплачет,
разве что пули, дремлющие в обоймах,
а умирать, как известно, совсем не больно...
снег за окном хрустит, как кость или ветка,
тают секунды, не избежать ответа,
и на весах, как прежде, в года пилата -
крест и венец, и скупая иудина плата.

28-04-10