Путь пилигрима

Я помню прокажённых,
помню кресты на плащах,
измятые сарацинами латы,
прибывших к гробу Господнему
в новом тысячелетии, arrive,
израильскую таможню,
пакетики для рвоты
из самолёта в руках
у почтенных прелатов.

Помню сибирской жестокости гнус,
раны на теле, следы от гвоздей
и верёвок… Помню зал ожидания,
кофе, кафе, тараканью сигару турка, мусс,
вынашиваемые мною в бессонницах
мысли об эмиграции, дУше, душЕ,
плачущего возле небесных,
царских gates ребенка…

Путь пилигрима, сны, сумбурность Я
в тени пальм, известняк,
можжевеловые чётки…
Открыточный вид с серпантина
на монастырь…
вид колодца, ишака, поселян,
Смесь целибата с портовой чечёткой,
заселённый бедуинами пустырь.

Помню туристов, курорты, Эйлат,
Прибрежные, от_купальников
светлые полосы, фальшивые нотки,
откупоренный янтарно-медовый закат,
Помню ухоженные тела, номерА,
Твои губы модели, пропахшие
кактусовой водкой…

Помню этот вечный
Город продаж – Пальмиру,
источник, караваны,
жёсткость песка, свечи,
жАла твоих ночных скорпионьих слов,
просто слова,
просто песок,
соприкосновение чресел и лиру.

Помню: игрушечно-мягкую,
негорючую обивку кресел,
«Боинг», идущий ко дну
небесного океана,
Берегу, пока не умру
- турист, менестрель, поселянин –
изгиб руки, локона, выстрел, строку…
Кусаю карандаш Цинцинната.
Ночь, охваченная овалом
тишины и благоговения,
качает в люльке иллюминатора
белокурое чудо – Луну.

2010