Брестская звезда

Лишь Белоруси стоять советской,
Покуда, крепость зовётся Брестской…
Авторская песня




         По радио слышу песню. Хриплый мужественный голос произносит слова о чести, подвиге, Родине, героизме . Затем следуют фразы о низости, бесчестии, продажности. «Ведь от России отбит, отколот –/То русский берег, то русский город».   От обилия эмоций я успеваю запомнить только двустишие про Бресткую крепость.
Бросаюсь к компьютеру и  начинаю искать в интернете эту фразу... Всего две строчки. Но они - это все, за что я могу зацепиться. Такую песню суждено услышать один раз, но она навсегда впечатается в память. И от каждого слова - будто ожог на сердце.  Эти слова не вспомнить точно, но и не забыть...Никогда.

     О Брестской крепости мне рассказал очень близкий человек, поэтому хочу пересказать эту историю от  лица очевидца событий.

                ***
     Мы возвращались из Чехии под Рождество. Уставшая от праздников Европа посветила нам на прощание огнями. Они исчезали за окнами автобуса. Как-то сразу стало темно, тускло, горестно. Не знаю, почему было такое ощущение, но оно передалось многим в автобусе. Польско-белорусскую границу прошли благополучно и быстро. До поезда оставалось четыре часа, до рождества - полтора. Гид предложила желающим съездить в Брестскую крепость, и пятнадцать человек из сорока согласились. Польские водители, к нашему удивлению, совсем не знали этот пограничный город, и мы проблуждали полчаса по поворотам и закоулкам. Но что удивляло всё больше и больше, то количество людей на улицах, спешащих в одном направлении. Кто-то высказал предположение, что все они идут к крепости и могут показать дорогу. Действительно, как все дороги ведут в храм, так и улицы Бреста,застроенные «хрущёвками» вели к одному из  памятных мест в истории   нашей страны и стран бывшего СССР.  Всех нас объединил какой-то патриотичный порыв, для каждого эта страна была своей, т.е. "нашей". На улице мороз под тридцать. Мы в тёплом автобусе, а прихожане на улицах с детьми спешат к часовне. Что-то завораживающее было в этом движении, непонятное, непривычное, опасное и трагическое. Смутное чувство тревоги наполнило тело, как перед боем.

       Мы попросили водителя посадить замёрзших людей в автобус и начали расспрашивать их. Жители поведали нам, что в мемориальном комплексе «Брестская крепость» есть часовня, и службу в ней проводят только раз в год,  в Рождественскую ночь. Других церквей поблизости нет, и практически все горожане в этот праздник спешили попасть туда.   Мороз резко усилился к полночи. После тёплой Чехии мы ощутили это особенно сильно. Нужно было пройти около километра пешком. Туристы сразу взяли быстрый темп, хотя и не были ограничены во времени.  Каблуки стучали по вымощенной плитами дороге, чуть припорошенной снегом. Казалось, что в ночном безмолвии включили десяток сбившихся с ритма метрономов.  Аллея,  ведущая  на территорию мемориального комплекса пересекала символичную преграду. Казалось, она разделяет жизнь миллионов людей на два периода: до и после. Вход в стене выполнен в виде пролома,  высотой с многоэтажный дом. Зияющая, словно брешь от крупнокалиберного снаряда, разорванная пятиконечная звезда.  Ночная тьма придавала этим воротам еще большую грандиозность. На темно-сером фоне звезда выглядела черной гигантской амбразурой в стене, шириною в несколько метров.  Верхний свод давил физически, хотелось побыстрее из под него выйти. Но губы сами зашептали: «Мы помним!»  Больше слов не было. И  ветер понес   звуки к церкви. Полная луна ярко освещала комплекс, как мощный прожектор, как неугасимый софит в театре, где идет вечный спектакль. Дальше дорога представлялась стрелой, сужаясь в перспективе и пронзая острием черную линию горизонта.  В голове снова  закрутились разные мысли: о православных корнях; о переменах в странах; о нашем земляке А.Кижеватове -защитнике Брестской крепости; о сегодняшних сложных и противоречивых днях приграничья.

        Я немного отстала от других, морозный воздух сжимал лёгкие, было трудно дышать и становилось по-настоящему страшно. Я  находилась одна ночью на месте  кровопролития. Вспомнились рассказы о подвиге солдат и офицеров первых часов войны. Пример их самоотверженности  придавал мне силы, чтобы двигаться дальше. Как в фантастических фильмах  время сме-шалось, замелькали призрачные картины сражения в крепости.  Вокруг стало необыкновенно светло, а в шуме ветра отчетливо слышались рокот автоматов и звук взрывающихся гранат. Я вздрогнула. Происходящее вокруг казалось  реальным.

       Впереди забрезжил огонек, и я прибавила ходу. В сущности, комплекс состоит только из этого пролома в форме звезды, скульптуры бойца и остатков фундамента крепости.  Аллея не освещена фонарями. Вечный огонь потушен! Запустение. Стало обидно и горько от мысли,  что  финансовые проблемы приведут в скором времени к полному забвению памятника.  Послышались голоса, и я вынырнула из своего ирреального погружения. Меня знобило, дрожь пробегала по всему телу, текли слезы. Я подумала, что в таких мемориальных местах, может быть, и надо быть вот так: одной, в холод, ночью, напрямую соединенной  памятью с душами тех, кто здесь погиб. Впечатление было колоссальным. Поразительный ужас, смешанный с чувством глубокого почтения перед прошлым, не оставляет меня до сих пор.

            Наши туристы, сидя на корточках, разжигали сухой спирт на месте давно потухшего Вечного огня. Мы погрели замерзшие руки над пламенем, словно отогрели души. В небе ярко засияла далекая звезда. «Рождественская», -одновременно вслух сказали  мы. И почему–то так же одновременно посмотрели на Брестскую Звезду…
                ***
            В центре церкви было огромное количество народа. Обшарпанные стены с кирпичной кладкой, ни одного привычного  дорогого убранства, только зеленые ели, украшенные простенькими картонными игрушками и мятым  «дождиком». Люди в телогрейках, стареньких драповых пальто и много-много военных. Я согрелась. Кругом свечи, тайна и гул молитвы. Меня опять словно перенесло в прошлое.  Показалось, что это послереволюционная Россия, разруха, голод, страдание и утешение в церкви.   
     Сохранилась ли эта часовня со времен войны или была построена позже, узнать так и не удалось. Но мне почему-то хотелось верить, что эти стены были свидетелями того июньского кошмара.  Может быть   в церкви молились  защитники Брестской крепости. Теперь под эти своды  каждый год люди стремятся как к спасительному источнику Веры. Служба тоже оказалась необычной: не смотря на то, что она была посвящена светлому празднику - рождению Спасителя, в ней все же чувствовалась скорбь. В словах песнопений и молитв слышалось не только восхваление Всевышнего, в них чудилась скорбная панихида. Все будто вспоминали погибших здесь героев.
         Ни один собор в Европе, ни одна православная церковь  в России с их великолепием и убранством, ни один митинг и ни один концерт или торжественное мероприятие, посвященное Великой Отечественной Войне и Победе, не производили на меня такого впечатления, как эти два часа, проведенные на руинах Брестской Крепости.

     К автобусу возвращались медленно. Тепла свечей и человеческого тепла в церкви, видимо, хватило нам, чтобы пройти километр обратно. Мы шли опустошенные и потрясенные. Потрясенные тем людским порывом и постоянством, с каким современники хранят память о военном прошлом, даже на руинах-символичных ранах войны. Нас поразило проявление человеческой благодарности. Простые жители Бреста, лишенные возможности участвовать в  пышных и дорогостоящих мероприятиях, как-то удивительно чутко и безошибочно нашли способ и силы никогда не забывать о том, что происходило на их земле.
    Все не раз  оглядывались назад и видели, как  зажженный нами огонек еще горел там, где должно было быть пламя Вечного Огня. Но «вечными» почему-то стали только проблемы с газом, питающим этот факел Памяти…  Под конец пути мы шли все рядом. Странно, ведь поначалу  каждый бежал по отдельности,  а  теперь мы  были вместе.  Даже  заходить  в  автобус   не хотелось.
 
     Мы еще некоторое время простояли молча, лишь изредка делясь  впечатлениями  от нашего похода. Мужчины нервно курили, бросая на снег сигарету за сигаретой. И искренне было жаль  остальных наших туристов, сладко посапывающих в тепле. Еще более жалкое зрелище представляли  трое молодых людей,  попивающих чешское пиво и спешивших в привокзальный буфет, чтобы продолжить «пиршество». Двое из них, насытившись алкоголем, попытались было изложить нам свой взгляд на брестскую проблему с позиций глобального экономического кризиса. Но их слова утонули в шуме взревевшего мотора.
      Автобус медленно разворачивался с парковки. Все мы, те пятнадцать человек, смотрели  в одну сторону. Мы видели, как уходит вдаль силуэт Звезды, и думали о том, как дороги нам теперь эти минуты. И эта ночь. И этот город!
               
               

        P.S.   Позже  я узнала  автора песни. Это Анатолий Пшеничный… И еще мне вспомнился мемориал на Мамаевом Кургане в Волгограде. Там я была сама. Да, внешний вид   этого грандиозного Холма Славы еще поддерживают. Но вот  люди, работающие во внутренних помещениях музея, залах с бесценными экспонатами битвы за Сталинград, вынуждены хранить эту память в закрытых помещениях без вентиляции, на установку которой не было средств. Вот такая жизнь. Жизнь после войны! В огне, дыму и пепле сражений не хватало воздуха защитникам города на Волге. Но и через 65 лет после Великой Победы, людям нашей страны,  честно и бескорыстно  хранящим память о подвиге народа, снова не хватает живительного, свежего и благодатного воздуха.