После снегопадища

К утру в Самаре – чья то блажь!
Отгрохан белоснежный пляж.
Исчезли бехи, мерсы, мазды.
Кругом плетутся нити троп.
А из домов – почти что каждый,
Замаскирован под сугроб!
На пляже роются траншеи,
По ним, как пьяненький, народ,
По стенкам медленно ползет.
Неся закутанные шеи.
Лихой милиции УАЗ,
Разряжен в шелк, парчу и газ.
Над фарами- неуж то сниться,
Моргают белые ресницы.
Копейки, словно первоклашки,
Одеты в белые рубашки.
Зады крутые лексусов,
Торчат нахально, без трусов.
Стоит чугунный Валерьян,
Вспеленутый как не ходячий,
А рядом тонет цирк бродячий,
Под вопли диких обезьян!
На проводах совсем не гордых,
Провисших напрочь от тоски,
Висят и сушатся носки,
И даже кружевные гольфы!
Но вот Самару подогрели,
Траншеи сразу отсырели.
Редки оттаявшие тачки,
По пояс в месиве бредут,
А по обочинам, с раскачки,
Возводят грейдеры редут.
Торчат косматые деревья,
Чуть-чуть облиты хрусталем,
Седой, огромный, серый мельник,
Трясет над городом кулем.
А тачки уж собрались в стаи,
Хотят лететь, но не летают.
Безмолвно шествующий люд,
Бредет уныло от простуд,
Мечтая к жарким очагам,
Не веря уж своим ногам.
И надо всем Луна висит,
А  кто-то  мирно дома спит.
 
                29 января 2008 г.