Счастья привалило! полная версия

 Проснулся утром с очередного будуна. Состояние - самое мерзкое, то есть - и башка больная в наличии, и похмелиться не повредит, но - воротит с души от одной мысли на эту тему - ни пива не надь, ни наркотиков не надь, ни даже рассола огуречного, который в наличии (стоит себе под табуреткой в углу - каши не просит...), - ничего не хочется, даже спать не хочется... Нет... Вру... Хочется застрелиться! Одна беда - патронов нема.
Снаряжаю  заряд самостоятельно. Щедро сыплю порцию крупной дроби (другой нет), вставляю патрон, жму на спусковой крючок пальцем ноги (зажмурившись)... .уй! Щелчёк осечки. Снова взвожу курки ( на всяк случ - оба), обхватываю губами стволы дедовской двустволки, жму... .уй! Проверяю что не так... В гильзе нету капсюля. И капсюлей в запасе тоже нет. Кончились, в рот компот!
   Резать вены, прыгать из окна или грызть горстями яды - нет уже ни желания, ни сил. Швырнув бесполезное ружьишко в угол, скрипя сердце собираюсь в магазин. Купив водки, пивка и (на всякий случай) винца, позвякивая тарой возвращаюсь домой. Немного выпив - понимаю вдруг что - не так ведь всё и плохо, как могло быть... Деньги есть? Есть. Немного конечно, но пока есть, а застрелиться можно в другой раз!
   Покончив с пивом - усиливаю атаку на печень добрым стаканом огненной воды. Тошнит. Сил и времени перебраться в туалет нет, поэтому блюю прямо на кухне, прямо на стол...
Ничего… Уберу попозже. Сейчас самое главное – мобилизовать все силы и заставить утомлённый организм принять порцию яда, иначе – кранты!
   Не лезет, зараза никак! Ничего, шепчу, - раз не удалось застрелиться, значит – ещё не время помирать! Надо – есть такое слово. Надо выпить!  Осенило!
    Трясущимися руками, обоими, набираю номер Шамана. Старый друг выручит сто пудов! Не раз выручал! Друг мистическим образом оказывается на связи.
    - Брат! Брат… Подобно Виктору Сухорукову в первой части  кинофильма «Брат» я рыдаю в трубку, так мне ***во и так я рад его слышать. Брат слушает не перебивая…
    - Брат… ***во мне – край… Чуть не застрелился!
    - Открой дверь!
    - Что? Ты что, уже приехал?
    - Открой дверь, потом поговорим.
    - Открываю. Никого там нет.  Закрываю.
    - Алё! Ты где?
    - Открой обратно и жди.
    Жду не отходя от телефона. Через пол часа дверь открывается. Друг!!! Я снова плачу.
Друг вынимает из рюкзака несколько банок спрайта и пузырик водки. Меня снова тошнит. Блевать нечем,  посему тошнит особенно мучительно – желудок выворачивает,  а облегчения нет. Друг перемещает меня на кухню, усаживает на табурет, и молча устраняет следы моего более успешного рвотного перфоманса.  Моя кухня, и что на ней как, – хорошо ему знакома.
Без колебаний, с точностью и равнодушием робота открывает шкаф, вынимает гранёный стакан, потом второй, ставит на стол. Один стакан наполняет спрайтом, второй – водкой…
Меня тошнит снова.  Снова – безрезультатно.  Я просто задыхаюсь, наверное,  даже синею, так мне ***во от вида и звука побулькивающей бутылки… Красные с перепоя глаза вот-вот лопнут от вылупа! Хриплю…
     Друг, каких мало, – заботливо долбанул по хребту. Полегчало (на самом деле – одна боль перебила другую).
     Протягивает спрайт.
    - Пей.
     Пью.
     - Теперь попробуй собраться.
     - Чего? Мне ***…
     -  Заткнись. Пей.
    Следующая банка спрайта благополучно проваливается в недра моего утомлённого организма, но легче не становится – снова тянет блевать…
      - Теперь будет фокус, но – с твоим участием. Делай всё быстро и не размышляя.
Закрой глаза.
     Послушно закрываю.
     Пей. Снова,  уже привычно, пью спрайт. Неожиданно – недопитый стакан вырывают и заменяют другим. Пытаюсь возразить, но вслед за этим, другой стакан, уже с водкой – силой впихивают мне прямо в рот… Пью на автомате и – О ЧУДО! Он проваливается без проблем!
   Потом второй стакан. Попускает.
   Почему и как я дошёл до жизни до такой? Банальная измена супруги. Разборки. Суд. Приговор. Срок. Итог - пустая хата (хорошо что хоть она осталась), потеря хорошей работы. долгие попытки адаптироваться и - алкоголизм. Запойный. Потеря друзей. Жена... При всём при том что произошло - она поддерживала меня на тюрьме и за это я её благодарен. Не сладко там. После - тоже. Приезжает изредка. Потому что после её визитов - пью страшно. Так бы наверное приезжала чаще...
   Шаман - тоже остался. Ему тяжело видеть мою деградацию, но - тоже помогал и помогает всегда.
   Чем живу? Наверное - милостью Божьей. Эти детали - не для исповеди даже. Это - не грех, да и банально и не интересно.
   Мне легчает. Шаман уезжает по своим загадочным шаманским делам (наверное камлать в очередной клуб на гитаре), а я отхожу. Раскуриваю заботливо оставленный другом косяк, включаю старый, подобранный на помойке и починенный другом телек.
   Сытая, но озабоченная морда политика... Лошадиная морда главной тусовщицы всея Руси... Кудри Киркорова... Морской пейзаж. Засыпаю под монотонное бормотание Горбачёва.
   Снится мне - будто стал я миллионером и дарю другу гитару Джимми Хендрикса. Потом снился пышнотелый милиционер с признаками гермафродитизма, танцующий стриптиз под песню Донны Саммер. Снился мне Джим Моррисон в красных труселях (манил меня куда-то, звал)... Тут уж я проснулся от ужаса. Телевизор сломался. Стоять на спине поднадоело, и я затеял ночную уборку квартиры. Забравшись в завалы барахла - нашёл вдруг давно утерянную коллекцию граммофонных пластинок Шаляпина. Ага... Нашлись! Семейная реликвия. Прабабка моя, покойница, была большой любительницей Шаляпина, по слухам даже того... Была дедом бита за любовь к Фёдору Ивановичу и сослана сатрапом в Кострому, где и разродилась, благополучно, моим дедушкой... Эге... Завёл граммофон и начал подыгрывать великому басу вероятного предка на остатках барабанной установки. В дверь забарабанили соседи... Ага - проснулись! Голосом, надо сказть, и меня Господь не обделил. На вопли соседей я запел, всё ещё хорошо поставленным голосом:

    Нас утро встречает прохладой,
       Нас ветром встречает река.
        Кудрявая, что ж ты не рада
           Веселому пенью гудка?

Не спи, вставай, кудрявая,
В цехах звеня.
Страна встает со славою
Навстречу дня!

       Обезумевшая соседка грозит вызвать представителей закона, я хохочу и продолжаю петь:

   Яй-я, яблоки ела, яй-я, просто сгорела,
Яй-я, просто сгорела мысленно.
Яй-я, снова скучала, яй-я, ждать обещала,
Яй-я, я так хотела выстоять.

На дне стакана вино, в стакане красное дно,
Я обещаю одно, с тобою всё решено.
Как это было давно, за шторой снова темно,
Минутам ждать не дано, они спешат всё равно.
С тобою всё решено, она смотрела в окно.

   Увы, но представители закона не заставили ждать долго, и, вслед за соседкой забарабанили в дверь (возможно прикладами своих ружей, или что там у них, у милиционеров в арсенале). Двери мне стало жаль, и я отпер.  Концерт пришлось прервать и, возможно всё бы обошлось, но, группу представителей закона возглавлял милиционер очень похожий на того, из сна… Меня затошнило и обильная рвотная масса заляпала лицо, мундир и обувь лейтенанта… Дальше не помню. Вырубили меня грамотно и очнулся я уже в камере, на киче, в одних носках и драной футболке, но в брюках (и это радует).
   Тело болело. С трудом поднялся . Ага…
   Повели на допрос.  На третий этаж, где находился кабинет дознавателя, поднялся с трудом.
Дознаватель представился, и ошарашил меня тем, что дело на меня завели серьёзное – не хулиганку какую – а сопротивление с применением оружия (не поленились откапать старую двустволку, будь она неладна). Короче – дело моё – швах и в моих интересах подписать чистосердечное и тогда…
   Перевели на тюрьму. Снова переполненная камера, где людей как в вагоне метро в час пик.
Машина дознания работала  неторопливо, но следак, в благодарность за «содействие», позвонил друзьям, и попросил от моего имени позаботиться о квартире.  Три месяца изоляции неожиданно закончились. Как в сказке: «с вещами на выход», в кабинете следователь выложил бумаги, где я не имел претензий и обращались хорошо, обязуюсь…
У ворот тюрьмы ждал не много ни мало – лимузин. В салоне пожилой джентльмен в костюме и очках пояснил мне что де сочувствует потере, что де в далёкой Швейцарии умер мой родственник по прабабкиной линии (надо же – Шаляпинское родство оказалось не простой легендой!) и мне, как дальнему родственнику причитается небольшая сумма – всего навсего около десяти миллионов евро и совсем уж незначительного количества разного рода ценных бумаг. После чего рассказал что им немало трудов стоило добиться моего освобождения из под стражи и фирма будет признательна если расходы оплачу я. Я согласился. Снова подписал не читая целую стопу бумаг. Невозмутимый господин предложил выпить. Я не отказался. Уж не знаю что тому виной, - но дорогущий олдовый вискарь не пошёл. С ужасом ощущая неизбежность и необратимость происходящего я заблевал костюм вежливого господина в очках. Салону лимузина тоже досталось. Человек в костюме остался всё так же невозмутим, словно не покрыли его костюм жидким слоем не переваренной тюремной баланды, а обрызгали духами.
   Довезли до дома, выдали визитку и десять тысяч европейских тугриков на карманные расходы. Дома ждал верный Шаман. В воздухе чувствовался аромат дыма. Угостился, помылся, переоделся в чистое), покушал, поделился новостями.
   Надо сказать что Шаман, за время моего вынужденного отсутствия, привёл мою берлогу в порядок, даже интернет провёл… От предложения оплатить расходы он отказался – эт всё поклонницы, говорит… Сеть и комп – тоже поклонницы? – Ага, они… А как насчёт маленькой интрижки с одной из них? – Прости, брат, - я не сводник… - Да ну тебя, с твоими поклонницами – я теперь богатый, всё куплю! – Ага (скептически).  – Да, брат… Ты это… Живи здесь, ладно,  если нужно.  Я перееду – развеюсь там,  может вообще уеду покататься по миру.
   Дело с наследством не шибко затянулось и скоро я стал полноправным владельцем кучки денег. Счастья привалило. Понесло меня по кочкам конкретно и бабки посыпались как мука мелкого помола сквозь сито. Надо сказать что про друга я не забыл – при случае купил ему гитару самого Джимми Хендрикса. Друг её поюзал немного и спрятал, - туфта, говорит, гитара, раритет, артефакт, а как инструмент – не шибко хороша.  Уж и не знаю – чего ему там не понравилось, - дорогущая штука, а в звучках и прочих заморочках я не силён. Про себя я тоже не забыл, - прикупил ружьишко из коллекции Курта Кобейна. Из него и застрелился, когда бабки подошли к концу. Надоело всё.
   Шаман продал гитару Хендрикса, купил на вырученные деньги домик в гороном Крыму, там и живёт, - рисует картины, пишет музыку. Вот, пожалуй и весь сказ.

                End.


   Илл. Курт кобейн с ружьём и Фрэнк Заппа с гитарой Хендрикса. Изображения из сети, коллаж Шаман.