Апрельская проблема Пуанкаре

Не люблю незнакомое поле и дикую чащу,
а особенно  —  ночью, в туман или в хмурую пору:
если нет откровенного склона с горы или в гору,
то не выйти из этого места. Неведомый пращур

развивался лениво-податливо, ассиметрично,
и поэтому шаг моей левой короче, чем правой.
На пути те же кочки и грязь, те же ветки и травы,  —
я как-будто привык к ним. И страшно, поскольку  —  привычно.

Обречённость хождения в круге и есть обречённость,
потому что незрим инструмент, очертивший границу...
Есть безволье упасть — нет решимости остановиться:
страх сильнее рассудка, бояться  —  нелепая склонность...

Круг становится Уже по мере того, как усталость
загоняет в конфликт полушария мозга и зада.
Можно встать и идти, можно даже ползти, если надо,
только радиус меньше, чем прежде, и меньше  —  осталось...

Безысходность спирали гнетёт диафрагму до рвоты,
остаются правее знакомые ориентиры...
Так, наверно, созвездия падают в чёрные дыры,
или мусор, сносимый течением,  —  в водовороты.

Состоянье похоже на то, когда в грязном конверте
получаешь повестку, с которою некуда деться:
глохнут связки и дохнут без forte, и в горле  —  лишь mezzo,
очень хочется жить, но нельзя отвертеться от смерти.

Так же Главный Программер, исчЕрпав возможность ветвленья,
выдаёт подсознанию вечную чёрную метку,
но, пока оформляет досье и всё ту же повестку,  —
держит в круге, подобно дерьму же, своё же творенье.

Это всё  —  неприемлемо и непонятно, но, всё же,
так бывает, когда вырываешь кого-то из круга
и, рывку повинуясь, поскольку усилье упруго,
попадаешь в него, будто в выгребы падаешь рожей.

Общепринятой нормой явИтся отпор пессимизму,
понукая к борьбе, только  —  пусто и не с кем бороться:
изнутри невозможно ударом на твердь напороться,
а снаружи сие представимо тупым до комизма.

Это, в общем, неважно, чего ты являешься точкой:
точкой запаха старости, точкой гонений закона
или точкой внимания взгляда трудяги Харона,
точка  —  зыбкая вещь, а опора нуждается почвой!..

Содержанье того, что мы ложно считаем судьбою,  —
не условие жизни, а вектор её поглощенья.
Капсуляция требует сжатия. Значит, терпенье
даст ему обнулиться, а мне  —  оставаться собою.

Здесь, наверно, важнее упругость души, а не кожи,
полнота примирения с тем, что составило душу,
и прощенье  —  насквОзь, никаких отражений наружу,
и тогда  —  не утянет, быть может.
конечно,  —  быть может!

                24 апреля 2010 г.
                01:59(Мск)