Песня чувств

   Рецензент, Павел Андреевич Голоуменко привычно разорвал конверт и взглянул на листок, написанный от руки. Это было всего одно стихотворение без подписи и пояснений.
   -Странно, - подумал рецензент и обратившись к конверту, тут только заметил, что он очень старый и весь заставлен штемпелями, как этикетка невкусного, но выдержанного вина медалями. Фамилия и имя - неразборчиво, что-то вроде "Сеня".
   -Ну, что ж, Сеня, - произнес Павел Андреевич посмотрим, что вы тут нам насочиняли, - и прочел следующее:
  Я по первому снегу бреду
  В сердце ландыши вспыхнувших сил.
  Вечер синею свечкой звезду
  Над дорогой моей засветил.

  Я не знаю, то свет или мрак?
  В чаще ветер поет иль петух?
  Может вместо зимы на полях
  Это лебеди сели на луг.

  Хороша ты, о, белая гладь!
  Греет кровь мою легкий мороз!
  Так и хочеться к телу прижать
  Обнаженные груди берез.
 
  О, лесная дремучая муть!
  О, веселье оснеженных нив!..
  Так и хочется руки сомкнуть
  Над древесными бедрами ив.

   Кончив читать, рецензент глубоко вздохнул, закурил длинную сигарету, вложил в пишущую машинку чистый листь бумаги, и, словно пытаясь раскидать надоевший алфавит, нервно забарабанил по прыгающим буквам:

   "Дорогой Сеня, в своем стихотворении ты выдержал размерность и рифму, но где же смысл? Где идея? Не говоря уж о современности и своевременности сюжета. Что же касается сравнений, то они надуманы, абстрактны, парадоксальны.
   Посуди сам. "Я по первому снегу бреду, в сердце ландыши вспыхнувших сил". Но человек с приливом сил не может брести, он скорее летит на крыльях, и потом, что значит "ландыши сил", - буря сил - это понятно, но ландыши - это скорее хрупкость, слабость. Кстати, и петухи в чаще не поют. Дальше: "греет кровь мою... мороз" - абсурд - от мороза стынет кровь... кровь в жилах стынет от мороза... Затем, где ты видел гладь... - в лесу, как следует из сюжета стихотворения?
   Ну, а следующие твои сравнительные "находки" попросту вульгарны. "Руки сомкнуть над... бедрами ив, прижать к телу обнаженные груди... берез" - ужас!
   Многие поэты и писатели во все времена отождествляли девушку с тонкой березкой, ивушкой плакучей, рябинушкой кудрявой и т. д.
   Но посуди сам! Если бы ты где-нибудь прочитал следующее: погладить липку по коленке, почесать березку по спине, поцеловать в лобик осинку и т. п. - наверняка такие сравнения тебя бы шокировали.
   Твои сравнения - аналогичны.
   К поэзии надо относиться добросовестно, ее надо любить. Если хочешь писать хорошо, читай больше классиков: Пушкина, Тютчева, Лермонтова, Есенина и т. д.
                С уважением, П. А. Голоуменко."

   С чувством честно выполненного долго, рецензент напечатал адрес, отложил конверт с рецензией в стопку исходящей корреспонденции и потянулся за следующим письмом.
   Дома, отдыхая в мягком кресле, Павел Андреевич лениво заглядывал в газету, защищаясь ею от разговоров с женой.
   Жена протирала книжные полки и, наткнувшись на томик Есенина наугад открыла и с чувством продекламировала:
   -Послушай, Павлуша! Какая прелесть! Я по первому снегу бреду...
   Павел Андреевич понял все. Неимоверная сила стыда сначала безжалостно навалилась на него, затем легко приподняла и выбросила на улицу...
   На улице таксист, не рискуя объезжать осатаневшего человека, загораживающего ему дорогу, затормозил.
   В кабинете редакции рецензент отыскал злосчастное письмо и стал внимательно читать его и перечитывать.
   -Шедевр! - шептал Павел Андреевич - Талантище! Какая раскованность! Какая свобода сравнений! Какая совершенность стиля и рифмы! Какой размах воображения! Надо же так верно передать настроение! Это же настоящая песня чувств! Реликвия! Талантище! Гений! Теперь так не пишет никто! Никто!
   Шли часы, а Павел Андреевич все декламировал и декламировал. В открытой пасти пепельницы уже копашилась целая гора червяков-окурков. Табачный дым слоями плотно заполнял комнату. И в этой сизой сфере, как северное сияние сверкали восторженные глаза цензора Голоуменко. К его великому огорчению, не с кем было поделиться радостью. Коллеги еще не появились, только бледная луна уличного фонаря, не мигая смотрела в запотевшее окно.