Алхимик

Благими намерениями вымощена дорога в Ад

Где-то ветер из Кумрана
моет пылью Вифлеем,
в Праге сыро и туманно,
запах прелых хризантем.
Чашу красного порфира
освещают семь свечей,
растирает в чаше мирру
престарелый Бецалель.
Две глазницы, как пещеры,
бьется жилка на виске,
тень пластается химерой
на высоком потолке.
Голем ржавой глыбой глины
растянулся на столе,
древней вязью Палестины
слово ЭМЕТ на челе.
Развернув пергамент, старец
что-то шепчет, кривя рот,
и грозит кому-то палец
в белых пятнах от кислот.
Поднимайся, неподкупный,
защити гонимый род!
Шевельнулись слабо ступни,
приоткрылся черный рот.
Выпрямляется Ужасный…
Дом качнулся как весы,
брякнул колокол на башне,
за окном завыли псы.
Совершилось! Сила Бога
да пребудет средь людей!
Отчего же ты в тревоге,
что испуган, Чародей?
Что в зрачках его прочел ты?
…
Мерно шли в багровой мгле
беспощадные когорты
по растерзанной земле.
Клубы дыма, как знамена,
безупречно ровный строй…
И ведет те легионы
кто-то черный и хромой.



Из легенды:
Когда Голем вышел из повиновения, Иехуда Лива бен Бецалель умертвил его, стерев первую букву в слове, написанном у того золой на челе, превратив слово Эмет (Истина) в слово Мет (Мертвый).