Монни

Старушка Монни
в восемьдесят шесть,
полуслепая,
забывающая вещи -
то шляпку летнюю,
то джемпер,
а жакет
забыла вовсе
дома, в Миннесоте.
Она была как взрослое дитя
образовательного тура
по Байкалу.
Мы как могли
старушку берегли
от ветров ледяных,
что дуют и в июле,
коварных трапов,
скользких от росы.
Мы говорили: Монни,
так красиво,
быть может,
распрощаться с жизнью
на Байкале,
но всё ж, дружок,
пожалуйста, не надо!
Рассеянность
в её года не новость,
но вот и сын,
оставшийся в Нью-Йорке
под небоскрёбом рухнувшим,
добавил
задумчивости ей
в её года.
Кабы не дочь,
что значится в анкете,
её не взяли бы,
наверное, в тургруппу.
Мы шли тоннелем
по Кругобайкалке
в кромешной темноте,
держась за руки, молча,
по шпалам, задевая рельсы,
что там легли
в сорок втором,
с ленд-лизом.
Не думаю, что человек
с рожденья
виновен в том,
что он американец,
или еврей,
иль гордый Прохор Громов
на Витиме.
И если вместе
мы на свет выходим
в конце тоннеля,
где цветут саранки,
то значит, это благо.
Если Монни
была полмесяца
тревогой нашей
в стране, где многие
кричали
«поделом им там, в Нью-Йорке»,
наверно, внутренне
мы все
не безнадежны.