Голубая сойка

Счастье тому,
кто желает счастья другим
из Гат Заратустры


В прохладной тени вековых платанов
И рощи вязов подле Бактрианы
Чрез ветви коих ветер рыскал не спеша
Жрецы сидели на ступенях  храма
Огнепоклонников равнин Ирана
Циновки подостлав из прутьев камыша

Они сказанья своим братьям пели
Что в песню заунывную сумели
Предания минувших дней в стихах облечь
Не только поучать,  увлечь хотели
Случайных богомольцев, что присели
Услышав в той балладе крови своей речь

Парами песня медленно вздымалась
В глубь рощи городской  и  растекалась
Словами об Ормузде,  небе и земле
Народе мирном, смело жившем  в скалах
Погибшем от мечей врагов бесславных
В жестокой и кровавой тех времен войне...

Лучи от солнца ветви пробивали
И взору старцев, как во сне, являли
Хозяина всей Персии...


Красавец царь
Предстал пред ними в злата изобильи
Жрецы немедленно же поклонились
От золота иль солнца засверкал алтарь

Их удивила младость властелина
Богатством  одеянье поразило:
С загаром ноги в красных шнуром башмаках
Широкий меч на поясе в златых правИлах.
Искусно сделан был мастеровыми
И шлем, закрученный в бараньи два рога

Главнейший жрец привстал, вперед подался
Треся главой седою, покачался
Глазам своим потухшим разрешив слезу
которую рукою старческой как не старался
стряхнуть,
все же на палку опирался,
Она упала в его  длинную   браду 

-Давно ли существует храм сей белый? -
Спросил правитель новый старца смело
-Столетий много... Наш учитель жил еще...
Пророк великий, Заратустра Светлый
Оставил в храме нам в Ормузда веру
Предсказывал, предвидел и учил зело

-А родины судьбу не предсказал ли?
Что я приду в развалины  Дарии
И Бактру взглядом  лишь одним я покорю?!
- Да,  книги Заратустры говорили
Но это принесет печаль тебе, а мне погибель
Коль  ты приказываешь, царь, то я скажу:

«...Настанет черный день страшнее ночи
От слез твоих, народ, погаснут очи
Законом станет меч в руке того врага
Жестокость чью увидите воочию
Сгорят в огне  и дети, и жена и прочие...
Руины, прах и кровь оставит Ариман...»

-Так ты сказал, что я сын Аримана?
«Жестокий», значит?
В этом нет обмана.
Приказ мой воинам: все сжечь дотла!
Пророчеств книга-мудрость без изъяна
С лица земли стереть селенья Бактрианы
Огонь же вечный затоптать у алтаря!

Приказ отдал сей Александр великий
И старцу повелел, где светлоликий
Учитель Заратустра обитал, сказать
Жрец поклонился и промолвил тихо:
Та дверь, ведет что в келью его, близко
Иди за мной, за честь сочту там умирать

Убожеством царя сразила келья
Мала была, стесняла все движенья
Оконце круглое под самым потолком
Помет повсюду, голубые перья
От стен из камня веяло забвеньем...
Как долго здесь, наверное,  не жил никто...

В окна просвете показалась птичка
Похожа на горлинку-невеличку
Но  клюв большой и кольца синие вкруг глаз
Вспорхнула старцу на плечо привычно
Чирикать стала мелодично так
Что взоры всех пришельцев обратила враз

Все замерли и вдруг насторожились:
Спугнуть ручного гостя не спешили
А старый жрец тихонько прошептал тогда:
«Поет ученья Заратустры...
Удивились?
Все сойки  в этом месте голубые
Умеют вторить его мудрые слова...»

-То было поученье Заратустры?..
Но отчего так сойка пела грустно
Я знать хочу, что прочирикала она,
И кто ее такому научил искусству?
В убогом месте храма захолустном
Как птица стала ученицей мудреца?

-Учитель знал наш, что наступит время:
Прикажет  Ариман  все наставленья
Молитвы и рассказы Заратустры  сжечь.
Изменится лицо земли степенно
И новым поколеньям будет верно
Его учения  с умом для них сберечь

Он свои мысли и молитвы сердца
Кои в него вложил Ормузд наш светлый
Пропел священной птичке, сойке голубой
Потом другую научил своим заветам...
Так в келью каждую носил  из леса,
Все  сойки переняли поученья у него

Затем птенцам своим передавали...
А мы, жрецы, тех птичек  приручали
И разговаривали с ними иногда
УчИтеля чтобы хранили память,
Летали, изреченья напевали
И жизни мудрость  не иссякла никогда:

«Дать ласку каждому поторопитесь,
Быть может, вы к нему не возвратитесь...»

«Внутри любого человека дремлет бог
Узнайте же его и разбудите...»

«Как злы и беспощадны люди эти...»,  -
Пропела сойка на плече тебе в урок...

Вскочил немедленно же царь взбешенный:
-Жрецы все эти бьют огню поклоны
Обманом привлекая к храму свой народ
Есть истина одна - она в мече каленом
Что я держу в своих руках достойных.
На  жертвеннике для огня сжечь стариков!


Лишь главному из них я жизнь дарую
Его я по-другому наказую:
Отрезав лживый и  неправедный язык
Пусть ходит по развалинам, любуясь
На сойку свою умную ручную
Пока не будет всеми временем забыт

Костры горели долго, дни и ночи.
На месте Бактры у дорог обочин
Остались пепелища и костей холмы
Шакалы рыскали в остатках плоти
И совы ухали, что было мочи
Долина гор дремала в мертвенной тиши

Тень старца по дорог пыли  Ирана
Видали очевидцы, как блуждала
С тех пор
и многоя спустя потом веков.
Со старцем сойку же, что не смолкала:

«Любите солнце и детей, о право,
Про женщин пойте и жалейте стариков!»