Акт половой прервав на половине...

Акт половой прервав на половине
и вынув из жаровни колбасу,
своей признался Кузькин половине,
пальцем крутя задумчиво в носу:

прошла любовь, горящий взор Рамоны
проник до основания в меня,
не для тебя теперь бурлят гормоны,
шары сперматозоидов гоня

в отверстие другой – бразильской лузы,
я наши чувства продал за реал:
порвал, как кинопленку, наши узы
лихой заокеанский сериал…

о, хитрая, коварная Рамона!
твой взгляд сразил насквозь – таков итог –
раздавленное сердце Парамона,
попавшее под танк или каток;

но мог ли эту страсть перебороть я,
в её объятья слепо угодив,
коль нет у нас, прости меня, Авдотья,
в Засранске нашем столь прекрасных див;

и вот теперь среди влюбленных, спящих
в обнимочку, валетом иль спиной,
я – уникум, ласкаю телеящик
и не желаю участи иной…

хочу любить тебя, Рамона, всласть и вдоволь,
самозабвенно, дико, без затей,
хоть ты и сделала мою Дуняшу вдовой,
осиротила враз троих детей,

а ведь и с ней бывал неугомонным,
вертясь в постели ночи напролёт
на зависть светским львам и гегемонам,
номенклатуре… словом, весь народ

на нас косился, но любовь о скалы
разбилась звонко, сгинув среди скал…
её уж нет, давно завяли калы
и память превратилась в прах и кал…