Я ПАПУ ЖДУ

Четвёртый год идёт война.
Ждёт папу на перроне Алик.
Да, жизнь сейчас у всех трудна!
Вдруг лейтенант даёт сухарик.

«Ты кто, малыш, откуда родом?
И где родители живут?»
На станции Жмеринка, рядом,
Малыш сказал: «Жду папу тут».

– Отец на фронте мой воюет,
Вернётся, заберёт домой.
Обнимет, крепко расцелует,
Ведь родненький он, папка мой.

– А мама где? Ты здесь впервые?
Не видишь здесь знакомых лиц?
Сестру иль брата? Есть родные?
«Нет. Превратились в белых птиц

Сестра… и мама…
Сам я видел», –
Лишь слёзы льются с карих глаз.
В каком растерянном он виде!    
Но всё ж продолжил свой рассказ,

Как дом отняли и как жили
Вдали от милых сердцу мест,
Про жизнь в бараках, холод или
Что жизнь не переходит в смерть.

И как болел, как в гетто выжил,
Как превратились в белых птиц
Сестра и мама, мальчик рыжий…
Жаль, не запомнил всех он лиц.

Взял Алика за руку Ветров.
И удивился: мальчуган
Так много в жизни знал ответов,
Что вам не снилось по ночам.

В Жмеринке лишь недавно Ветров,
С тяжёлой раной,
Под Москвой,
На плащ-палатке метр за метром
Сквозь шквал огня нёс рядовой

До медсанбата лейтенанта,
Чтоб выжил и пришёл домой.
И там благодаря таланту
Хирургов, Ольги,
Наш больной

Уже здоров.
Теперь в Жмеринке.
И вместе с Ольгою-женой
Живут, работают в глубинке:
Она – врачом, он – постовой. 

Взял Алика за руку Ветров
И малыша привёл домой,
Не спрашивал ничьих советов,
А как иначе, не чужой.

Красив, опрятен, аккуратен.
– Я папу только отыщу.
Был тихий голосок приятен.
Как рада Ольга малышу!

– А разве женщины воюют?
– У вас есть форма? У врача?!
Одежду чистую, другую
Надели с большего плеча.

У зеркала крутился Алик.   
Рассказывал всё допоздна,
Какие повидал он дали,    
Какая страшная война.

И как фашистов всех прогнали,
Но всё бомбили их враги,
Как бомбы рядышком упали
В овраг,
А он стоял один.

Стоял, закрыв глаза руками,
У Бога помощи просил.
Земля вокруг рвалась клоками,
Но с места сдвинуться нет сил.

Как ноги  ватными вдруг стали.
Сестры и мамы рядом нет.
Они бы  вместе убежали.
Они спасли б его от бед.

Как женщина его схватила
За руку, чтоб ему помочь.
Помчались.
И откуда сила?
– В убежище! От смерти прочь!

А как закончилась бомбежка,
К себе домой его взяла:
«С детьми там отдохнёшь немножко».
За плечи мягко обняла.

За несколько часов – ни слова.
«Он что, глухонемой?» – твердят.
«А может, фриц?» И снова, снова               
Расспрашивают все подряд.
               
– Да сбросили же вместо бомбы!    
Приходит Алик тут в себя.
Полез в карман, достать им чтобы   
Звезду, что подарил солдат.         

– Я – Алик. Поделюсь секретом.
Смотрите: Красная Звезда!
Какой же я фашист при этом?
Врагом я не был никогда!

– Не обижайся, зла не держим.
И ты, приятель, не держи.
Вот угощайся хлебом! Свежий!
Как нелегка на свете жизнь.

У Ветровых жил Алик долго,
И в эти несколько недель
Считал помочь дяде Пете долгом:
С одной рукой же канитель.

Рубить дрова, сложить поленья,
У дяди лишь одна рука            
И беспокоит боль в коленях,
А дома всё равно тоска.

Но были дни, когда и Ольга
С собою в госпиталь брала.
Там Алик рисовал, но только
Сестру и маму у стола.

– Смотри, стоит фортепиано.
– Такое было и у нас!
Открыл он крышку машинально.
По надписи узнал тотчас.

– Ведь это ж наше фортепьяно! –
Малыш вдруг громко закричал,
И так кричал всё непрестанно,
Что прибежал медперсонал.

«Оно стояло у нас дома!» –
Он повторял всем каждый раз,
Показывая снова, снова
Ту надпись из знакомых фраз.

«Ты что, малыш, читать умеешь?»
«Да нет же, вы прочтите здесь,–
Твердил он тише,
Но смелее. –
На крышке надпись папы есть.

Здесь папа поздравляет маму,
Ей в день рождения подарил».
И всё твердил, твердил упрямо,
Как папка родный их любил.

Как отыскать по инструменту,
Где мальчик жил? Какая боль!
И сколько их по белу свету
С такой изломанной судьбой!