Горький мёд

Горький мёд



Я думала, он ходит ко мне.
Б-же, как он мне нравился!
Я носом в оконном стекле дыру провертела, высматривая его.
Он был сыном маминой подруги.
Она уехала в Израиль, а он вернулся - дела у него здесь какие-то.
И стал к нам захаживать.
Обычное дело - скучно.
Но я думала, что моя персона его, всё-таки, заинтересовала.
А однажды, я перехватила его взгляд, устремленный на мамины ноги.
Это был не просто мимолётный взгляд, которым мужчины провожают пару
стройных ножек.
Нет, это был иной взгляд.
Не поверхностный, а какой-то глубинный.
Будто он хотел проникнуть...в неё, да там и остаться.
Я стала наблюдать за ними.
Я не верила своим глазам.
Мама, моя мама, такая равнодушная, ироничная моя мама, вспыхивала
при его появлении, как девушка.
Она глупела на глазах.
И он глупел.
И были они похожи на двух дураков, ударенных этим "пыльным мешком",
этим высочайшим чувством, именуемым любовью.
Да, это "шило" ни в одном мешке не утаишь!
Как я сразу-то не заметила?
Как?
Да, мне бы и в голову не пришло.
Мой ровесник!
И вдруг - не ко мне.
Больно...
Что делать?
Так хотелось заорать.
Наговорить гадостей.
Опрокинуть на его голову кипящий чайник.
А её выставить так, чтобы он увидел, какая она старая.
Какая некрасивая.
И как проигрывает рядом со мной - юной, сильной, свежей...
И я стала придумывать козни.
Они собирались в Филармонию.
На концерт.
Играл какой-то замечательный гитарист.
Испанец, кажется.
Мама "кудахтала".
Наряжалась.
Он, как индюк - важный, надушенный её любимыми духами, ждал.
Я пошла выносить мусорное ведро, и проколола ножом все четыре колеса
его машины.
Вот, думаю, "накрылась" ваша Филармония "медным тазом".
Они ушли.
Я ждала их возвращения с минуты на минуту.
Представляла, как мама в лёгких туфельках и длинном вечернем платье,
едва прикрытом короткой шубкой, топчется в слякоти возле его обездви-
женной машины.
Но звонка в дверь так и не последовало.
Я легла спать, захлебываясь злыми слезами.
Я не стала дожидаться маму.
Мне не хотелось смотреть в эти сияющие глаза.
Мне было стыдно.
Но я хотела ударить её.
Хотела, чтобы из её носа хлынула кровь.
Хотела выбить передние зубы.
Обезобразить.
Б-же!
Что я несу!?
Озверела совсем.
Это что?
Тоже любовь?
Так тоже любят?
Одаривая окружающих лишь злобой?
Чудесный вариант любви!
Утром я услышала доносящуюся со двора брань.
У соседа кто-то порезал всю "резину" - сказала, заглянувшая в комна-
ту мама.
Она была бледна.
Под глазами проступили тоненькие "гусиные лапки".
Но волосы уже были накручены на бигуди.
Опять ждет своего "прынца", подумала я.
Несколько часов покоя, которые подарил сон, растаяли без следа.
В моё сердце вновь закрадывалась ненависть.
Вечером он вновь пришёл.
Я видела, как он раздевается в прихожей, видела, кака она снимает
шарф с его шеи.
Стройной, сильной шеи, за одно прикосновение к которой, я отдала бы
всё - настоящее, прошедшее и будущее.
Я видела, как он украдкой приник к её руке, задержавшейся на его пле-
че в мимолетной ласке.
Хотелось затопать ногами от бессилия и ярости.
Я еле сдерживалась...
Мама приготовила чай.
Позвала нас.
А потом попросила принести вазочку с мёдом, забытую ею на столе
в кухне.
Вот мой звёздный час!
Час моего торжества!
Я вышла на кухню и схватила вазочку.
Тонкую, хрустальную, подаренную покойным отцом.
Я так стиснула ножку, что чуть не сломала.
Лучше бы сломала...
Я вбежала в комнату.
Мама протягивала ему чашку.
Она сидела в низком кресле.
Я сделала шаг и..."оступилась".
Взмахнула рукой, в которой была зажата вазочка и...янтарная, солнеч-
ная масса пролилась на голову матери.
Волосы её повисли.
Она была так жалка и нелепа.
Её губы дрожали.
И тут я почувствовала, как железные тиски сжали моё запястье.
Хватит - сказал юноша.
Я испугалась.
Зажмурилась.
Думала, он ударит меня.
Глаза его побелели.
Ноздри трепетали.
Посмотри на себя, прошипел он.
- Ты полагаешь, что хоть один нормальный мужчина посмотрит в сторону
такой фурии?
- Да от тебя будут бежать без огладки до тех пор, пока твоя злобная
физиономия не скроется из поля зрения.
- Ты омерзительна.
- Ты хотела унизить меня, хотела уничтожить свою мать.
- Ничего у тебя не получится.
- У тебя ничего, никогда не получится.
- Чтобы совершать сильные поступки, нужно быть сильным человеком.
- Да просто - быть Человеком!
- А ты дрянь, потерявшая голову от ревности и зависти.
Мы не заметили, как мама вышла из комнаты.
Но оба увидели, как она вошла.
В платиновом парике, который шёл ей необычайно, и длинном, впол,
каракулевом манто, делавшем её выше, она была чудо, как хороша.
Он отпустил меня, и они ушли...вдвоём...
Мама умерла через год. От опухоли мозга...
Всё это время он был с ней...
Неотлучно...



РИНА ФЕЛИКС