просодии усталого интроверта

* * *
Вы ждёте слов – я их не знаю.
Чтоб предуведомить восторг
И пылкость наших непризнаний
В любви, в нескромности желаний,
Довольно взгляда. Но не смог
Я утаить исповеданий
В греховности той несудьбы,
Чью тень я словно ощущаю
Да, всякий раз, лишь только вы
Мелькнёте контуром неверным
В аллее рощи золотой
И от улыбки ледяной
Дохнёт порфирностью победной, –
Я мир готов тебе, Арахна,
К ногам божественным сложить,
И жизнь, и слёзы. Но напрасно:
Вас этим всем не удивить.
В вас редкий, Моцартовский гений
И мир без боли, без сомнений,
Пред ним теряешься. Вы – дар.
Но пощадите! Слишком много
Для смертных двадцать аватар!
Богоявленье для убогих
Должно быть редкостным. А вы,
Сомнений к падшим не питая,
(И милосердия, увы) –
Дразнящей бабочкой влетали
В день трижды к нашему оконцу
И горстью щедрой рассыпали
И смех и музыку и солнце
Средь сирых нас – и исчезали,
Нас обрекая на немотность...
Куда? В тот край, где в унисон
Звучат архангелов свирели,
И с облачёнными в виссон
Вы нимфами Осанну пели?
Никто не знал, а вы не звали.
Вы только лишь обозначали
Собой рубеж света и тени,
Свободы волеизъявлений
От рабства помыслов. Аминь!
В вас лёгкий нрав младых богинь,
И грациозность их движений,
У вас иное притяженье –
Всё верно, да! Но я-то знал,
Что вы состаритесь. Увы,
Немного лун до той поры –
Поверьте уж, и не устам,
Но боли сладкой: “Аз воздам”–
Ведь вот что мерзкий дух лелеет!
(Пенять негоже на Сальери, –
Да, в каждом он; но грех мой частый
В том, что не может быть Моцарта
Старее тридцати пяти от веку.
Вы это знаете? Я – да.
И ныне скажет кто ¬– куда
Мне с этим знаньем? Только в реку)
Но Бог с ним, с эго! Но вот вы,
Обогащённая незнаньем,
Парящая над мирозданьем, –
Кто вам тогда зажжёт костры,
Когда земное притяженье
Поборет всякое паренье
И вам – не пасть... о нет, не то! –
Но вот... придётся приземлиться?
Кто вам постелит? Встретит кто?
В глазах того, где отразится
Испуг ваш детский, что мелькнёт –
Огонь и похоть или лёд?
И что вам ждать от той руки,
На чью придётся опереться:
Тепло, опору иль – силки,
Из коих вам уже не деться
Ни впредь ни присно? Я не знаю,
Что в ваших звёздах. Мне неведом
Чей-либо промысел, – но каюсь:
Я жду, что вам здесь будет скверно.
Ведь здесь ни Моцарта ни таинств
Ни даже неба. Здесь всё бренно.
И резонируют на голос все лишь
На свой. Куда здесь вселишь
Чью-либо боговдохновенность?
Живую душу? Вас – куда?
Когда она всеобща – бедность
Души, она уж прах. И вот тогда,
Уже не в поисках просодий,
А чтобы сердце рассказать,
Чтоб просто выплакать все боли
(И как-нибудь клаустрофобий
Хоть как-нибудь, да избежать), –
Вы перепробуете всех:
Гадалок, докторов и тайно,
Отчаянье сочтя за грех, –
Решитесь и на шаг сакральный
И вы ей всё – исповедальни
Зелёной шторке – сердце всё:
Больным, срывающимся стоном.
А после – неумолчным звоном
Та тишина в ответ. Молчанья
Вдруг холод станет нестерпимым
И вы ворвётесь в лоно тайны
В отчаяньи неодолимом
Взглянуть в глаза тому, кто...Боже!
Там никого. Там пусто – тоже:
Как всюду: как в душе: вокруг:
Уже не нужно, чтобы друг,
Уже хоть кто, пусть чёрт, пусть врёт!...
И здесь вас что-то обожжёт:
Вы – будто кто-то... чей-то взгляд...
там, из толпы... но нет же, вздор!
Нет никого! Но после – то же:
Вот там, под аркой – как Рогожин –
Стоит: о Боже, как горят
Его мучительные очи!
Какой пронзительнейший ор
С его души – молчаньем ночи!..
Да кто он? Зов или знаменье?
Сигнал Аида и Тартар
Иль василиска привиденье,
Что смертным страхом дух сковал?
Иль даже зов... Пойти? Но ужас
Сильней всего: не обернувшись,
Бежать, бежать – уже не нужно:
Уж поздно: те глаза... – И сгинет
Здесь наважденье вдруг. А позже
Вообще всё кончится. Всё минет:
Тревоги, боль, сон с прокажённым.
Уста печальные привыкнут
К сухим лобзаниям; душа –
К размерам кокона: там тихо:
Не слышно сердца: можно спать...
Здесь можно завесь опускать:
Теперь уж точно – всё: в тот миг
Всё завершится для меня.
Лишь верность образу храня,
Я молча выйду из-под арки
И в тихий храм зайду украдкой,
Чтоб перед ангелом твоим
Зажечь последнюю лампадку
И – помолиться перед ним.
=========================2001