А завтра снова всё сначала

А завтра снова всё сначала.
В круговороте дел, забот,
Неслышным шагом и усталым,
Пройдет и этот новый год


Был обычный сентябрь, середина месяца. Я как обычно тупила в своей нескончаемой депрессии на ненавистной работе, на которой у меня было только одно желание – уволиться. Ногти были сгрызены в мясо, на них уже не осталось живого места, от  сигарет уже тошнило. У любимого сегодня был юбилей – 50 лет. Он на своей работе, в отличии от меня, работал и принимал поздравления от коллег. Ребенок находился в такой же ненавистной для него, как для меня работа, школе. Многие начали болеть снова каким-то вирусом. Я сидела, догрызала ногти и думала о том, когда же я всё-таки умру. В этом виделось единственное решение моего вот уже скоро как полгода состояния. Вообще мысли о смерти стали неотъемлемой моей частью, только об этом я и думала почти всё время. Но они очень неудачно пересекались сразу с чувством вины, как я могу так поступить со своим ребенком, с любимым, с родителями и сестрой. Чувство вины обычно оказывалось сильнее, и я так и продолжала вариться в собственном персональном аду, между нежеланием делать вообще какое-либо действие и тем, что нужно делать хотя бы что-то. Регулярный прием психических таблеток не давал никакого результата, хрень эти все антидепрессанты и иже с ними. Я просто ждала, ждала смерти, надеясь на то, что если так сильно чего-то хотеть, то можно            получить. В голову пришла мысль о реинкарнации и моём дедушке, который повесился, когда меня ещё на свете не было. Может это я и была. Получается, я снова не справляюсь, и сколько раз это со мной происходило, но походу, я ни разу не справилась. И вот опять. Боже, как больно, когда я думаю про сына, ведь он ни в чем не виноват. Я должна жить, хотя бы для него. Но как, если мне ничего не хочется. Не просто не хочется, а каждое действие вызывает во мне отчаяние от нежелания его производить, чувство отвращения и отторжения. Во как. Это же надо к 45 годам до такого докатиться. Когда у остальных к этому возрасту уже наступает принятие и смирение, у меня же полное отрицание. И только мысли о самоликвидации приносят облегчение, что я могу, могу сделать этот выбор, но снова не сегодня…