Топлёное молоко

Опускаясь в кисейные реки
Золотящих твоих речей,
Я неслышно играю на флейте
 У камина родных плечей.

С осторожностью переломленной
Ты устало вперед идешь.
И невольно раздвинешь молнию,
Чтоб на кожу плевался дождь.

Было много пробито пулями,
Закисали шелка души.
И, едва придержавшись стульями,
Они вырвались за рубежи.

Гильотины глубокой ревности
Васильком на губах ношу.
И шутом треугольной нежности
Я ботинки постыдно лижу.

 Ты достоин. Ты бог откровения.
Бубенцы на лимонном льду
Соберу я в минуты сомнения,
Чтобы не допустить беду.

Пусть они заиграют, милые,
Чтобы чувствовал счастье мое,
Где прядильщицы трудолюбивые
Тебя выткали на панно.

Ананасовый круг разрастается,
Вот и полдень горит всея.
Он ещё пред тобой покается,
Что увел накану ферзя.

Он ковром своим будет радугой
18 часов забавлять,
А потом и наскучит надолго,
Чтобы не потревожить опять.

И тогда, заменяя полдень,
Веселить порывется луна ,
Только лебедь из мела застонет,
Как глубока его седина.

Соберет для тебя браслеты
Из воздушной поляны звезд.
Их рассыпчатые скелеты
Принесут небылую дрожь.

Покрошу пред луной бессильем,
Этой черной волшебницей грез.
И твое пролистаю имя я,
Чтоб услышал его Христос.

Мое яблоко алой скатерти
Пока держит твоя рука,
Я во всем поддержу старательно,
Даже если кишка тонка.

Я с тобою - поэзий травушка,
Я с тобою - битой плюмаж,
Я с тобою,  любимый, рядышком,
Или как говорят про шалаш?

На английском забыта история,
Но я заново расскажу.
Когда в спину нацелены копья,
Я в свою их бросать попрошу.

И пускай навечно черемухой
Расцветает медовый дым
Молока завсегда топленого
С голубым.