Вера во спасение

Этот день я запомню надолго. Светило яркое апрельское солнце. С  пасхальными куличами наперевес я пыталась втиснуться в переполненный автобус. Было ужасно душно, и люди, изморенные ослепительными лучами первого теплого дня, пытались продвинуться к открытым форточкам, и, выставляя носы наружу, с улыбками вдыхали свежий утренний воздух. Тут автобус затормозил, распахнул двери, и разморенные пассажиры гуськом потянулись к золотистой маковке церкви. Во дворе на больших столах православные раскладывали разукрашенные яйца и пасхи, зажигали свечи. У маленькой часовенки с куличом на подносе меня ждала подруга.
- Ты чего так долго? Смотри уже, какая очередь! – накинулась на меня Лера.
- Не волнуйся, мы все успеем. Еще только утро, - пыталась я успокоить подругу.
- Ладно, подождем.
- Смотри, сколько пенсионеров, - спустя какое-то время задумчиво сказала Лера, оглядываясь по сторонам, - и ведь некоторые из них видели войну. Вот интересно, а они тогда тоже в церковь ходили куличи святить?
- Да что ты! Им тогда не до этого было. Война, кругом стреляют, а они в церковь. Нет, думаю, что вообще не вспоминали о празднике, некогда было, - усмехнулась я.
- Неправильно думаете, девчоночки, - послышался сзади старушечий тоненький голосок.
- Бабушка, а вы могли бы нам рассказать, как все на самом деле было, - с горящими глазами попросила моя любопытная подруга.
- Ну, если хотите, - с улыбкой на высохшем лице сказала незнакомка.
- Хотим, хотим, - подбадривала её Лера.
- Было это 65 лет назад. Помню, как сейчас, был такой же день накануне Великой Пасхи. Такое же весеннее утро, только солнца не было. В течение этого дня на братиславском направлении войска 2-го немецкого фронта продолжали наступление на военный городок Топольск, где я с мамой, бабушкой и младшим братом временно проживала. Мне было тогда 12 лет. Мы сидели в малюсенькой комнатке с обшарпанными стенами и единственным окном, когда по рации объявили о приближении врага, и мама, взяв меня и брата за руки, потащила нас в укрытие, которое находилось в двадцати метрах от нашего домика. Было очень страшно: выла сирена, по улице бежали люди с растерянными лицами, солдаты приказывали всем спрятаться в убежищах. Когда мы прибежали в укрытие, мой брат упал на землю и начал рыдать. Мама, сама еле сдерживая слезы, закрывая дрожащими пальцами ему рот, пыталась успокоить своего плачущего сына. Я не знала, как им помочь. А бабушка, взяв внука на коленки, достала из кармана широкой юбки церковную свечку и малюсенький кусочек черного хлеба. Он был такой маленький, что практически терялся на её морщинистой ладони. Она зажгла свечу, дала в руки брату и стала рассказывать о Христе, о его жизни. Я подбежала к маме, обняла её, и все мы стали слушать бабушкины воспоминания. Она говорила о своей семье, о том, как ходили в церковь, как пекли куличи, красили луковой шелухой яйца. Брат слушал внимательно, слегка приоткрыв рот, и маленькой ручкой протирал влажные глаза. Потом мы все представили, что тот хлебный кусочек - наш пасхальный кулич. Бабушка говорила, что нас обязательно спасёт вера. И мы верили. Еще долго мы сидели в убежище, каждый со своими мыслями, но все смотрели на слегка теплящийся огонёк свечки. А я тогда поверила в то, что на следующий год мы всей семьей обязательно придем в церковь святить куличи. Так и было. Потом ещё много было препятствий в жизни, но вера со мной оставалась всегда.
- Дааа…Вот это история, - сказала Лера, смахивая с щёк слёзы.
- Не думала я, что на войне люди не забывают о праздниках – призналась я.
- Да ведь это святые праздники, о них нельзя забывать, - добавила старушка с улыбкой и растворилась в толпе.