Памяти погибших. Словно в сердце тромб, этот гром

Cловно в сердце тромб, этот гром в метро, не эпоха поди дефицита!
Между «контра» и «про», будто ток по про… человеко-эритроциты…
Нам всего хвата…И жратвы, и братвы. Поездов, батареек, пластита,
лже-пророков,  лесов, меди для проводов, чтоб убавить ещё плесбицита.

Что ещё прихватить – человек –пластит на тот свет в твой раёк шахидский?
Пол- вагона  рук-ног -  и аллах простит? И в награду ковер персидский?
Ах, алла – эскала –, знать,  была не была , подними нас на эскалаторе.
За что жизнь отдала?  Вот такие дела.  Мы, как вспышка, в адронном колайдере.

Из каких теперь состоим частиц? Веры? Боли? Тоски? Неверия?
Человек –пластит что-то сжал в горсти – весь-сплошная антиматерия.
Бледный конь хромой - по Москве самой. Пышет Савенков папироскою,
а на мониторе, в том  людском заторе то ль шахидка, то ль Софья Перовская.

Неужели же зайчик рекламный засел – в голове под платочком траурным,
проводочка два  да комплект «Дюрасел» , чтоб навечно отправиться к праведникам?   
То ль усатый в трубку табак набивал, то ль  Цхинвал  брала артиллерия,
придавила пальцем –и как не бывало – ни материи, ни антиматерии.   

Собирала святая мужа в мешок, по вещдокам  версию «выкатили»,
доктор – шприц, лица-ниц, да с газетных страниц – все политика с аналитикой.               
Мраморело метро, как надгробье одно да маячили нимбами выходы,
холодело нутро, словно морг,- ледяно, но тепла хотелось да  выть от беды.