79. Телефон

Июль поплыл. Везде — кромешный ад.
Мальчишка Фаэтон самоубийца
отцовскую гоняет колесницу
по небу — ох, ему несдобровать!—
А мне невмочь — хочу тебя обнять,
но не могу, и вою от бессилья,
и тороплю ленивое светило
ускорить шаг к заветной цифре «пять».

Дверь настежь — я вхожу в кипящий день,
слегка зажмурясь — слишком много света —
в седло коня (прости, велосипеда),
чтоб разогнать полуденную лень;
затем, взлетев на верхнюю ступень
(а их всего-то две), замру у входа,
и с трепетом, как в храмовые своды,
войду туда, где он сгущает тень.

Он — черный страж на грани тишины,
он не отдаст тебя… Вселенский холод
налит в него, и мир за ним расколот
неисцелимо. Нет ничьей вины,
но каждый виноват — а нам нужны
всего-то полчаса: и на вопросы,
и на ответы. Руки сведены,

как мост, и даль отныне не в верстах —
в дыхании. Как старая пластинка,
шипит, трещит эфир. С ним в поединке
рождается твой голос на устах
пластмассы цвета ночи. Цепкий страх:
вдруг, еле слышный, пропадет совсем он,
чтобы меня мой неотступный демон
вновь распинал на солнечных часах?

(10 июля 1989 г.)