Резное кружево - 19

СОДЕРЖАНИЕ:

1)     Средневековый романс (forever!)
2)     Исповедь наркомана (forever too!)
3)     Воззвание сэра Парцифаля
4)     Хэллоуин
5)     Морфей
6)     14 декабря 1825 г.
7)     Феникс
8)     Письмо Ленского к Ольге
9)     "Во власти невского тумана..."
10)    Вопль одного убийцы
11)    "Я поздно понял, что люблю..."
12)    Ночная импровизация
13)    Неотправленное письмо Настасьи Филипповны князю Л.Н. Мышкину
14)    Северус – Лили (по мотивам поттерианы Дж. Роулинг) - foreverforeverforever!
15)     Весенний монолог Маргариты
16)     Сон Жанны Д'Арк
17)     1896 г. Возвращение М. Горького из Самары в Н.Новгород ("Истает жизнь моя, как тень...")
18)     The minstrel’s song (на англ. яз.)
19)     Монолог «маленького» человека (к 200-нему юбилею Н.В. Гоголя)



Средневековый романс

Вот гром шагов, и звон ключей
Разрезал мрак тюремный.
Не скрыться мне от палачей:
Один я во Вселенной.
Пусть инквизиции костры
В других вселяют ужас,
А мне без веры и любви,
Без правды мир не нужен.
 Пусть предан родиной навек
За то, что чтил науку,
Но ты, мой свет, смогла за всех
Обречь меня на муку.
Я тайный путь Земли постиг
И звёздных Солнц движенье,
Но ты вскричала: «Еретик,
Гореть тебе в геенне!»
...Я помню, как в мой дом вошли
И руки мне связали;
Мой труд – черновики, сожгли,
В стенАх тюрьмы пытали.
Я всё стерпел. Как можно жить,
Коль правда ложью будет?!
Надеюсь, сможет Бог простить
Им это «правосудье».
Ввели на площадь. Вот ещё
Народу представленье!
Как жертва «тёмности» падёт,
Кричите в исступленьи!
Но чьё-то бледное лицо
Под чёрным покрывалом...
И ты пришла! Ты плачешь? Что ж,
Ты не подозревала
О том, что я не отрекусь,
Не вымолю прощенья.
Не «образумиться» боюсь,
А истины гоненья.
...Ведь доверяли я и ты
Всегда друг другу мысли,
Мечтали мы, каким бы мир
Стал просвещенным, чистым...
Нет, не поймёшь, за что я так
Спокойно умираю.
...А всё же я люблю тебя,
Жалею и прощаю.
Вам можно – прячет вас закон.
Ломать – мы все умельцы.
Укрой от них меня, костёр,
Согрей больное сердце!
(5.02.05)

* * *
Исповедь наркомана

Воспоминанья, вы сильнее боли;
Вокруг хоть тьма, хоть дым, хоть блёклый свет,
Вы неразрывно, навсегда со мною,
На жалкую судьбу мою ответ.
Родился я как будто по ошибке:
Никто меня в холодный мир не звал;
Лишён был в детстве ласковой улыбки,
Свободен от поддержки и похвал.
Так вырос я за стенами детдома
(А выжить здесь – что «зону» оттоптать).
Страшны мне были здешние законы,
Да надо ж было как-то выживать!..
У нас ведь это стало смыслом жизни;
Не знали мы тогда её цены
Да и теперь... лишь сбивчивые мысли
При смутном ощущении вины.
Могло всё быть как будто по-другому –
Без крови, грабежей и наркоты.
Среди презренья ко всему живому
Проскальзывали светлые мечты,
И в них всегда луга цветов пестрели,
Глаза не встретившейся мне смотрели ввысь...
Ждёт тело, чтобы смерть пришла скорее,
А вот душе-то не дано спастись.
(февраль-март, 2005)

* * *
Воззвание сэра Парцифаля

На поиски священного Грааля
Держу я робко свой тернистый путь.
К святыне руки тщетно простирая,
Моя греховная взывает суть.

Меж тёмных закоулков древних башен,
Средь корабельных сосен вековых,
В исканиях и адских муках павших,
В мечтаниях и стойкости живых,

Тебя, о Истина, я, смертный дерзновенный,
Из бездны мрака жаждую познать:
В чём смысл законов царственной Вселенной,
 Где идеал земной судьбы искать?

Казалось мне, был близок я к ответу,
 И вот вдали забрезжил слабый свет...
Но совесть, сдёрнув призрачную вету,
Моих деяний раскрывала вред.

И брошен был в беспомощном смятеньи
На дно с самопознания скалы;
Молился я в надежде на спасенье
И вновь стремился вверх из вязкой мглы.

Не допусти, о Боже милосердный,
В душе моей сомненью возрасти!
Твоим хочу достойным сыном верным
Достичь конца сурового пути.
(4 – 5. 05. 05)

* * *
Хэллоуин

Улицы Лондона. Сырость и холод.
Высится Тауэр грозный над Темзой.
В снежных шелках Катерина Говард
С криком бежит от расправы телесной.

Замок, часовня... А следом – гвардейцы,
Верные рыцари Генри Восьмого.
Вот из груди скоро вырвется сердце,
Но на мольбы из тумана – ни слова.

Нет избавленья за кованой дверью:
Бросят на плаху главу молодую.
Муж королеву винит в адюльтере,
Чтобы, не медля, взять в жёны другую.

...Призраки, битвы, погосты промчались,
Тени в суровых веках потонули.
Царствуй сегодня, английское счастье:
Люди эпоху свою обманули.

Снова вернутся и Клавдий, и Гамлет;
Низость и алчность души не истлеют.
Вечно Фемиды звезда не сияет:
Утром все вновь свои маски наденут.
(31. 10. 05)

* * *
Морфей

Нет, подожди; тебе о многом
Я так хотел бы рассказать:
О том, как победить тревогу,
Как неопасно воскресать,
Упав звездой с небес горючих
На лепестковый палантин,
Как сладок сон – напиток жгучий,
Под сенью миртов и маслин.
Ты здесь найдёшь на все вопросы
Прямой, изысканный ответ,
Тебя от зол укроют грёзы;
Здесь – миг, там – сотни тысяч лет.
Но с век твоих тяжёлый бархат
Под ранним утренним лучом,
Что вешние снега на Альпах,
Сошёл бриллиантовым ручьём.
Ну что ж, пусть в царство Аполлона
Проводит Гелиос тебя,
Но возвращайся в сон, как снова
Придёт вечерняя заря.
(15. 11. 05)

* * *
14 декабря 1825 г.

Отчего же вдруг пахнуло так ладаном
И нагаром от свечи воспалённой?
Неувиденный конец, неугаданный,
Лёд и пламя зимней ночи бессонной.
Над грядущим встали тени высокие
От штыков и сабель – к небу стремятся.
Не свободы гимн, о Русь ясноокая,
Ты услышишь – клич кровавого Марса.
Против страхов, нищеты и неравенства
Скрестим судьбы под гранитною высью!
Знать, не тотчас предстоит нам избавиться
От цепей, что только кажутся жизнью.
Но сильна и дышит грудь твоя сильная:
Ни Восток, ни Запад сердце не сдавят,
И не рабской – справедливой Россиею
Тебя доблестные внуки объявят.
(1. 12. 05)

* * *
Феникс

Из сандала и красного дерева –
Погребальный костёр.
Бросят горестный взгляд сожаления
Очи горных озёр.
Гулко ссыплется молний серебряных
Сноп с индиговых туч;
Расцветёт в лёгком танце замедленном
Златоогненный луч.
Ваши души согреть всё труднее мне
С каждой сотнею лет.
Новой птицы высокое пение –
Новый ритм, новый свет.
Ты лети, растворяясь над пропастью,
Моя тяжкая тень.
Феникс новый с надеждой и робостью
Встретит розовый день.
Много сбудется, много узнается,
Много свергнется в прах,
Но лихим и пьянящим останется
Вихрь в тибетских снегах.
(декабрь, 2005)

* * *
Письмо Ленского к Ольге

О ты, созданье неземное,
Тончайший розы лепесток!
Я одурманен был тобою
Так, что и выразить не смог.
Увы: под ветреным покровом
Сокрыт химеровый оскал;
Всего лишь взгляд, одно лишь слово,
И предал нежный идеал!
Я помню: рдела на ланитах
Тщеславья дерзкая печать...
Но этот дивный взгляд открытый...
Нет, Вас – в измене обличать?!
Столь благородней и невинней
До Вас ещё не видел свет.
Он, праздной скуки раб фальшивый,
Ему, клянусь, пощады нет!
Как смел, тиран и искуситель,
Бросать на солнце злую тень?
Коварства подлого носитель,
Твой чёрный истекает день!
Пока дышу – никто не тронет
Ни ваш покой, ни вашу честь.
Пусть выстрел лишнего изгонит...
Но если лишний – я и есть?
Кого искали грустным взглядом?
С кем в котильоне вам кружить?
Мне легче вынесть муки ада,
Чем с полным боли сердцем жить.
Восторги, счастье или бездна
Разверзнут крылья надо мной?
Предначертанье неизвестно,
Хоть мы и боремся с судьбой.
Возможно ль с Вами разлученье,
Чистейшей совести пример,
Небесное моё виденье,
Mon ange, soleil, o ma lumiere*?
Могу ли Вас я не увидеть?
Иль оборвётся всё на том,
Что Вас посмел я ненавидеть
И неотправленным письмом
Немое тешить излиянье
Горящей лиры. Пьяный звук
Воспеть не в силах обаянье
Улыбки Вашей, прелесть рук.
Что вист, игра на клавикордах
И чтенье Канта наизусть,
Когда забвенье год за годом
Золой покроет пламень чувств?
Но поздно: рассветёт уж скоро;
Вдали грядёт последний час.
Когда замру, остынув взором,
Ужель ничто не дрогнет в Вас?
Рука тверда, рассудок ясный.
Гремел – затих мой краткий век.
Падёт Авроры отсвет красный
На утренний кристальный снег.
Но духом неуспокоённым,
На дне Земли, на гребне скал,
Я буду имя исступлённо
Шептать... Мой нежный идеал!..
--------------------------------------
* Мой ангел, моё солнце, о мой свет (фр.)
(30-31. 12. 05)

* * *
Во власти невского тумана,
Облокотясь о парапет,
Мы, как Онегин и Татьяна,
Глядели молча дню вослед.
Но белый дым дневных курений
Смешался с жемчугом ночным.
Ты был дитя весны, Евгений,
Беспечным, дерзким и родным.
В роман, фальшивый и опасный,
Сыграть блестяще ты умел
И сотне женщин мукой страстной
Сердца испепелить успел.
С тобой всегда была я рядом,
Незримо в час беды храня,
Смирясь с твоим небрежным взглядом,
Волной насмешек для меня.
Я, словно камень придорожный,
Пылясь в лучах алмазных льда,
Искала чувств глубоких, сложных
Хотя б единого следа...
Теперь душой мы изменились:
Ты повзрослел, а я – стара.
Мои мечтанья растворились,
Небесных грёз прошла пора.
Но узнаю свои порывы
В глазах, давно уже чужих,
С сердечным горестным надрывом
В речах блистательных твоих.
И снова позднее свиданье,
Почти как десять лет назад,
Но горьким кажется хрустальный
Мне белой ночи аромат.
Во власти невского тумана,
Облокотясь о парапет,
Мы, как Онегин и Татьяна,
Глядели молча дню во след.
(9-11. 06. 06)

* * * 
Вопль одного убийцы

О, дайте умереть в любви,
Под хора нежного акафист
И руки в жертвенной крови
Сложить ладонями крест - накрест!

О, дайте падшему испить
Лампад мерцанье, дым кадила...
Пусти порог переступить
Распада яростная сила!

Увязли ноги в кандалах
Снегов, пронзивших мёртвым хладом.
Мне приговор прочёл монах –
Пурга, исторгнутая адом.

И каждый шаг и хриплый вздох
Мне отдаются острой болью.
Но грежу: не отринет Бог
И одр мой окропит любовью...

О горе! Поздно: проклят я,
Увы, ничтожнейший из смертных;
Узреть божественного дня
Я тщусь в страданьях безответных.

Но реет кружево креста,
Не погребённого метелью;
У врат обители Христа
Взываю к светлому виденью...

Ловлю во мраке луч зари
И не пугаюсь мук расплаты.
О, дайте умереть в любви,
Душой порочною распятой!
(28. 11. 06)

* * *
Я поздно понял, что люблю:
В кромешном зле, в бездушном мире
Я проклинал судьбу свою,
Влача оков порочных гири.

Я понял: вдруг зажглась звезда
Над сердцем, в омуте рассудка.
Но неотмщённая, судьба
Мне отплатила злою шуткой.

Та, что была души родней,
Чей лик был дорог бесконечно,
Увяла на рассвете дней,
Сошла в безвременное нечто.

Я лёд руки её сжимал,
Но в жилах кровь уже не билась…
Мне каждый миг голгофой стал,
Реальность в пытку превратилась.

Я поздно понял, что люблю,
Но в слепоте своей гордыни
Я потерял любовь свою,
И нет прощенья мне отныне!
(18. 06. 07)

* * *
Ночная импровизация

За плотным веком штор свеча
Бросает кружевные тени.
Хочу, но не могу начать
Свой робкий стих в ночном томленьи.
Свеча… стекающей слезой
Ты душу мне напоминаешь:
В ней жар, и творческий застой,
И излияний чудных залеж.
Зови меня в ночную тьму,
Хладящий мрак, густой и вязкий,
Где стану долго петь тому,
Кто мною призван был из сказки
О грустных странниках ночных,
О катехизисе и магах,
Лихом вине, с клинков стальных
Рекой стекающем на стяги.
Прими, земля, любовь мою,
Смешай печаль мою с луною;
Позволь, я тихо пропою
О том, что связано с тобою,
Пленяет, мечется в висках,
Звенит в гортани новой песней;
Рассвет карминный на устах,
И нет мелодии чудесней,
Чем та, что льётся из души,
Бежавшей из тюрьмы запретов
На лоно царственной глуши,
В стране, свободной от обетов.
Боготворю тебя, Мечта:
Теперь ты стала так возможна!
Как радость, истина проста,
Как вздох, проста и непреложна.
(17. 08. 07)

* * *
Неотправленное письмо Настасьи
Филипповны князю Л.Н. Мышкину

Мой милый князь!.. Однако ж странно, право:
Тебе писать отважилась рука!
Нелепая и жалкая забава –
Пытаться одурачить простака,
Поэтому не принимай в насмешку;
Отчаяньем полны слова мои.
Не удивляйся и прости за спешку:
Мне жить осталось считанные дни.
Уж много лет прощенье, состраданье
Погребены и в свете, и во мне…
Но, словно гром, сразили пониманье
И правда, та, что нынче не в цене.
Тогда впервые смутный луч надежды
Прорвался, в сердце умершем блеснув.
Вокруг – дельцы, пропойцы и невежды,
Что дня не проживут, не обманув.
А ты не алчешь славы, ни богатства
Не потому, что разумом скорбишь:
Не шут и не палач лжецова царства,
За сто бумажек ты не замолчишь.
И разделить готов земную муку
С униженным, погибшим существом.
Но я прошу: возьми достойной руку,
Не разжигая сплетен сим родством.
За мною тёмный шлейф молвы влачится,
А ты, как херувим, открыт и чист.
Им бы, убогим, у тебя лечиться –
Каким бы светом озарилась жизнь!
Исчезли бы все гнусные пороки;
В стране безумцев ты здоров один.
Но князь, прощай. Расходятся дороги.
Кончаю… Лишь бы ты был невредим.
(январь, 2008)

* * *
Северус – Лили
(По мотивам поттерианы Дж. Роулинг)

Я привык к листве безымянной,
К ручейку с дрожащей водой,
Но тебя, моей милой и странной,
Я дичился, словно чужой.

Ты во многом была иная,
Не похожая на других;
Улетала, как птица лесная,
Ускользала, журча, как родник.

Я не смел говорить о страхе
Навсегда потерять тебя:
Запирался, как демон, во мраке,
Не смыкая глаз и любя...

В моём сердце жила надежда,
Как росток, твоих глаз изумруд.
Стало сердце больным и нежным,
Стало стук почитать за труд.

Но от боли я стал грубее,
Стал заносчивее от слёз...
Ты стоишь далеко за дверью:
Я обидел тебя всерьёз.

Ты умчалась быстрее лани,
И к венцу тебя вёл другой.
Ты ушла... Но горит страданье,
Как клеймо, выжигая боль.

Я привык к пустоте туманной,
Безотчётности лживых фраз...
Но тебя, моей милой, желанной,
Твоей чистой любви – я не спас.
(10. 02. 08)

* * *
Весенний монолог Маргариты

Сырые следы на пустом тротуаре,
Суровый пейзаж из окна.
Тревожные сны в чёрно-белом нуаре.
Весну я встречаю одна.

Я в чёрном пальто и к груди прижимаю
Букет нелюбимых мимоз;
Куда и зачем этот путь – я не знаю,
Не вижу дороги от слёз.

Всё сбилось в единую серую гамму;
Весенняя свежесть – в чаду
От зданий, коверкающих панораму.
Темнеет. Метель. Я иду.

Сюда каждый год прихожу; на асфальте,
С охапкою жёлтых цветов
Гадаю на бликах от солнечных пятен,
Который же – твой из миров?

Когда совершиться дано провиденью,
Что твой обозначит приход?
Боюсь одного – что безгласною тенью
Любовь на пороге умрёт.
(7. 03. 08)

* * *
Сон Жанны Д`арк

                Мне голос был. Он звал утешно...
                А. Ахматова.
Мне голос был... Под тёмным буком,
Куда играть мы приходили;
Грудь наполнялась гулким стуком,
Как мимо раненых несли.

Мне голос был... Протяжным звуком
В набат колокола звонили,
Когда катился сон неровный
К концу, за пламенем зари.

То был негромкий нежный шёпот.
Он говорил: «Смотри! Ты видишь,
Как, расширяясь, ноют раны
На теле Родины твоей?

Врагов воинствующий топот,
И боль, и смерть ты ненавидишь,
Но лишь мечом и волей, Жанна,
Ты возвратишь свободу ей.

С твоей великою любовью,
Святою верой в Божью правду,
С горячей, храброй юной кровью,
Тебе судьбой назначен путь -

Вести отряды за собою,
Внушая доблесть и отвагу,
Чтоб, за отчизну насмерть стоя,
Никто назад не смел шагнуть».

Ему я внемлила без страха,
Клялась, шепча молитвы Богу,
Что волю правую исполню:
Не оступлюсь, не отступлю.

Надев отцовскую рубаху,
Ушла, куда вела дорога,
И ни мгновенья не припомню,
Когда бы струсила в бою.

Не покидал меня Всевышний,
Дала надежду Богоматерь,
И легионы расступились
Перед хоругвием Христа.

Весна... Цветут в деревне вишни,
А в доме над пустой кроватью,
Сложив ладони, мать склонилась...
Но я не выроню креста.
(26. 04. 08)
 
* * *
1896г. Возвращение М. Горького из Самары в Н.Новгород

Истает жизнь моя, как тень,
Резное кружево деревьев.
Я пью до капли этот день,
Смакуя каждое мгновенье.

Теперь я стану замечать
Эфир сирени возле дома,
И, прежде чем строку начать,
Янтарным залюбуюсь склоном.

Никак от злата куполов
Не оторвать хмельного взгляда!
С могучей высоты холмов
Возникла ширь родного града.

Мой Нижний! Вешним солнцем ты
Меня по-прежнему встречаешь!
Ты духом вечной красоты
Воодушевлять не перестанешь.

Почуяв утренний причал,
Мой пароход идёт быстрее.
Я в этот день не опоздал,
И в ночь сойти ещё успею.
(11. 05. 08)

* * *
The minstrel’s song
 
- Please, tell me, why have you
So mournful, like moon,
While a  minstrel have played
This beautiful tune?

And you have became
So depressed and pale,
Although he have singed
A song very well.

- My lover was like
This romance very much,
But two years ago
She have a death touch.

I will never meet
New be-loved on my way,
And always with sound
I will die away.
 (29. 07. 08)

* * *
 Монолог «маленького» человека (к 200-нему юбилею Н.В. Гоголя)

Шлифуют камень башмаки,
Не помнящие чистки.
Сорвал тумана кисею
Рассветный Петербург.
Подтаял занавес – клочки
Над мостовой повисли,
Но драму иль комедию
Нам небеса прочтут?

Столица – город непростой,
В нём – глас души российской;
Надежду и радение
Хранит крестьянский люд.
Да только, знать, до правды той,
Что к раю – путь неблизкий;
Одно лишь утешение –
Не до смерти забьют.

Но вот и первый пьесы акт:
За шамканьем и бранью
Плетутся нищие к церквам,
Шагают батраки;
Владельцы лавок крепко спят,
Их чинное старанье
Разделит полк дворян и дам –
Им робить не с руки.

Полудний час – момент настал:
Разливы многолюдья;
Платочки, шляпки, сюртуки –
Что ярмарка почти.
Но бьют часы – на пьедестал
Чиновников запрудье
Нахлынет бурей, сапоги
Сбивая по пути.

Но что за диво к вечеру!
Вновь камни задрожали:
По Невскому толпа спешит
«Незанятых» людей.
На нём уже ведут игру
Дианы в пёстрых шалях;
Дразнящим облаком манит
Свет красных фонарей.

Работу нынче не сыскать,
Всё – жалкие грошишки.
Разбойная сберётся рать
И грабит, коль не лень
(Блюстители порядка, знать,
Все занятые слишком),
И с простака готова снять
Последнюю шинель.

Гремят копыта о гранит;
«С дороги!» - рявкнул кучер –
И зазевавшийся летит
На камни мостовой.
То, разогнавшись, тройка мчит,
Каретой правит Случай;
Куда курьер её спешит –
Не знает постовой.

В родной стране один, как перст,
Без права, без вниманья.
Спасителей – на эшафот:
Дань скорби декабрю.
Мне дыбы чудились окрест
И стоны, и стенанья,
В ногах у Зимнего – народ,
Затянутый в петлю.

Так тяжко, тошно ощущать
Коросту безразличья;
Чтоб кем-то быть, потребно стать
На очередь в чины,
Деньгами бредить, изнывать
От мании величья,
От скуки нищих распекать
Да протирать штаны.

Обидно всё ж. Не за себя –
Моя контора «пишет».
Те, что души не продают,
Но маются душой,
Отчизну горестно любя,
Вопят, но их не слышат,
А если слышат, то дают
Пинка, кричат: «Пошёл!»

Как скучно жить, помилуй Бог!
Безжизненные лица;
Всяк погружён в себя бредёт,
Нет отклика ни в ком.
Темнеет; близок эпилог.
На русскую столицу
Уж рухнет занавес вот-вот
Туманным колпаком.

Последний луч в закатной тьме
Малюет арабески;
Взошла над куполом небес
Вечерняя звезда.
Но день грядущий виден мне,
Иду один я Невским:
Дороги две лишь только есть –
Вперёд и в никуда.
(конец марта, 2009)