Предсказатель

Очень давно, где-то в средневековой Европе,
То ли во Фландрии, то ли в Фламандии где-то,
Жил предсказатель известный, Мишель Нострадамус.
Был он учёный астролог, поэт и мыслитель.
Было открыто ему откровение свыше
Видеть событий истории ход предстоящий,
Всё, что свершиться должно в отдалённом грядущем,
Судьбы народов и стран, и вельмож, и монархов.
Четверостишья-катрены писал Нострадамус,
В них зашифровывал знанья свои о грядущем,
Многое даже при жизни его уж свершилось,
То, что в катренах своих предрекал Нострадамус.
И потекли к нему люди, и славу обрёл он, и деньги.
Много он жертвовал злата на благие цели.
И оттого ещё больше росла его слава,
И до сего дня потомки его не забыли.

У Нострадамуса сын был, наследник законный.
Как и отца его тоже назвали Мишелем.
Рос он и видел сияние родительской славы
И заползла в его душу холодная зависть.
Чёрной змеёю, свернувшись, легла она в сердце.
Стал он мечтать, как предсказывать будет он людям,
Как он откроет им то, что отцу неизвестно,
Как их избавит от разных грядущих напастей.
И воздадут ему почести, славу и злато.
Станет отца своего он намного богаче
И независимым будет от воли отцовской.
Грезил об этом он днём, думал ночью бессонной.
И, наконец, сам поверил, что может пророчить.
Раз на базарную площадь он в полдень явился
И закричал он, взобравшись на бочку пустую:
«Граждане города! Слушайте, что вам скажу я.
Я Нострадамус-второй, вижу ясно, что ночью
Вспыхнет огонь и пожаром охватит жилища,
И весь наш город в костре запылает огромном!
Мне сегодня об этом видение вещее было!»
Собралась тут толпа, и встревожились люди простые.
Друг у друга с тревогой и страхом они вопрошали:
«Кто принёс эту страшную весть?» «Кто кричит о пожаре?»
«И откуда об этом узнал он? Скажите, откуда?»
«Верно, он предсказатель!» – в испуге другие шептали,–
«Видно, знает о том, что случится в грядущем!»
Долго толпа волновалась, и не расходилась,
Но наступила пора для вечерней молитвы
И обезлюдела вскоре базарная площадь.
Город молчал. Горожане в домах затаились.
Все ожидали предсказанных бед и несчастий.

Тихо лежит на постели Мишель Нострадамус.
Он с головою накрылся пуховой периной.
Лишь иногда, осторожно на локоть опершись,
Слушает чутко молчание ночи безлунной.
Но тишина, словно куполом город накрыла,
Мраком ночным занавесила месяц и звёзды.
Только в груди, словно колокол, сердце грохочет.
Тянется время, минуты, часы истекают,
И предсказание явно уже не свершится…
Быстро с постели поднялся Мишель Нострадамус,
Плащ свой накинул, надел свою шляпу с полями,
С маслом лампадным бутылку из шкафа он вынул,
Тайный фонарь от свечи он зажег осторожно,
Вышел из дома и улицей тихо крадётся.
Вот он подходит к заброшенной ветхой лачуге,
Масло лампадное выплеснул прямо на стену,
От фонаря запалил осторожно лучину,
Факел горящий к разлитому маслу придвинул.
Вспыхнуло пламя, сухую доску пожирая,
Жадно лизало стропила и двери лачуги.
Светом багровым вся улица вдруг озарилась,
Крики послышались, двери домов отворились,
Плакали дети, завыли истошно собаки…
Ржали испуганно, били копытами кони,
С вёдрами люди бежали к огню, с топорами.
Гулкие звуки набата тревожили ночь…

Что же Мишель? Когда вспыхнуло пламя пожара,
Он не пытался бежать, он не прятался в темень,
Словно скульптура из камня застыл неподвижно,
Как зачарованный, пляской огня любовался,
Только в глазах его блики пожара играли,
Полуулыбка застыла, как белая мёртвая маска…
Из темноты вдруг послышался голос суровый:
«Люди! Хватайте скорей поджигателя! Вот он!»
«Бей поджигателя!» – выкрикнул голос высокий.
Эхо ответило: «Бей поджигателя! Бей!..»
Разом толпа подступила, вплотную сомкнулась.
Руки протянуты, рты, искривлённые в крике,
Пламя в глазах… И посыпались градом удары…
Он не кричал, никого не молил о пощаде,
Не защищался, лица от ударов не прятал.
Будто бесчувственным был, не испытывал боли.
Только разбитые губы беззвучно шептали?
«Вот и сбылось предсказание!.. Всё же сбылось!..»