Он был толстый, смешной, одинокий еврей

             1.

Он был толстый, смешной, одинокий еврей,
Я еще была молода.
Он, как Бог, играл на своей трубе,
Я за ним наблюдала всегда.

Он ужасно смешно и печально шутил,
И смеялась я громче всех,
А еще, говорят, очень сильно пил,
Избегая иных утех.

Постоянно бывал в кого-то влюблен,
Просто так, невинно вполне,
Помню как-то ночью, под Новый год,
Он в любви признавался и мне.

А потом уехал в город другой
И покончил с собою, увы.
... Его нет давно, а я всё золотой
Слышу голос его трубы.

             2.
И может быть, судьба вела
его ко мне навстречу,
и, может, надо было быть
и проще, и доверчивей.

И там, далеким южным днем,
где мы сошлись в пути,
нам надо было с ним вдвоем
по городу пройти.

Он так давно уже ушел
от жизни в мир иной.
Но что тогда с моей душой,
и что со мной самой?

Я, не любившего меня,
не близкого себе,
всё вспоминаю, не таясь,
и словно бы во сне.

Во сне, что сбыться не хотел,
не смог, не пожелал.
Во сне, что через столько лет
мне снова сниться стал.

                1996 г.