Имя твоё 58

/продолжение/

                - XVIII -

                «…вы не уверуете, если не увидите
                знамений и чудес».
                /от Иоанна;4:48/

О, Родина!
Ты в сердце, ты в мыслях,
Ты в каждом прохожем, что на отчизне родной!

Ты в детях,
Что смотрят, на утомленного путника…
Кто детский к нему
Проявляет интерес…

И в тех, кто порой
Проявляет восторг,
Встречая как старого знакомого…

Это стало, как бы традицией земляков, встречать своих односельчан с необыкновенной доброжелательностью и обильным столом…
И, конечно в предвкушении красивых подарков и вкусных гостинцев…

Но, бывает и наоборот – встречают с опаской и с подозрением, с изумленными глазами, доверившимся местным слухам и сплетням торгашей…

И в любом случае, это Родина. Которую никогда не забудешь, и не разлюбишь. Даже, если она отвергнет тебя, или забудет…

И это та Родина, которая становится ещё дороже, если в ней сохранился и живёт хотя бы один гражданин, который всегда ждал и ждёт твоего возвращения. Который переживал за каждый твой шаг, за успех и непоправимые ошибки…

И это, именно та Родина, которая, если и не верит тебе, но ждёт от тебя непосильного чуда…
Да, именно от тебя!

Ибо, это есть Родина, в которой только такой воздух, как нигде, которым можно всю жизнь дышать и не надышаться…

Где такой хлеб, вкусом которого не насытишься никогда, даже если и будешь сыт…
Это та природа, с великолепными лугами, холмами и утесами, где протекает единственная родная и неповторимая речка… По берегам которой растут сочные травы и душистые цветы…

Это та Родина, где всегда, в любое время, на любом конце её можно встретить знакомого односельчанина…

Фома, как и многие его соотечественники, ходившие не раз в Иерусалим, с огромной легкостью, и с нескрываемым облегчением ощущал воздух родины. Возвращаясь на которую, даже со святынь, он наслаждался им, упиваясь им, словно истомленный жаждущий из далеких каменистых пустынь.

И его совсем не смущали, косые и неприветливые взгляды односельчан, порой наслышавшихся недобрых разговоров и пересудов… Которые не могли скрыть своего отчужденного отношения, почему-то не принимавших его всерьёз. По всей видимости, не позволявших допустить, что он может посвятить свою жизнь великому служению Богу, обретя самого Мессию. Коего пока можно воспринимать, как творящего чудеса, Назарянина…

И это несправедливое, как казалось ему, отношение к великому Свершению, смущало его и удивляло больше всего. Что именно такое может быть на родине… Где, казалось бы, должны быть все единомышленники.

И вот, придя в Канну, куда они были приглашены на свадьбу, Варфоломей повстречал давнего друга, Фазиля. Тот радостно обнял его, слегка похлопывая по спине.

Фазиль был заметно худощав, но высокого роста. Его смоляные крупные кольца кудрей спадали на лоб, порой прикрывая чуть ли не всю часть лица. И он имел, свойственную ему привычку, движением руки отбрасывать их на сторону. Причем стараясь широко раскрыть свои черные глаза, которые в этот момент могли показаться вылупленными… Как бы показывая своему собеседнику, что он видит его…

- Я так рад видеть тебя, Варфоломей! О вас столько разговору ходит, и пожалуй все так ждут вас…
- Я что-то этого не заметил…
- Да ты что, не рад мне, что ли?

- Прости, Фазиль! Я все еще никак не почувствую земли своей. Вроде как и родная, и все же… Возможно от усталости, долго в пути были…
- Слушай, Варфоломей, а ты помнишь Серафима?
- Да, хорошо помню.
- Так вот он женился на Марии, помнишь её, подруга твоей Мелеты…
- Помню… А как там Мелета?

- Как, как, она ты знаешь, стала такой красавицей. Женихи так и вертятся возле неё… Но ты же знаешь какая она… Она любит только тебя, и ждет… Очень ждет…
Так что, Варфоломей, очередь твоя, ха-ха-ха…
С тебя теперь причитается, готовь вкусное вино… ха-ха-ха…

 Фазиль расцвел, словно дитё малое. И его прищуренный взгляд насмешника, выразительно выдавал его арабскую кровь…
- Дорогой мой Фазиль, скажу тебе так, что этому долго еще не бывать.
- Да ты что, она же мучается… Она не переживет этого… И в таком случае, она выйдет за другого, ты её характер знаешь.

- Наверно, Фазиль, ты сейчас сильно прав…
- Какой-то ты чудной, Фома… Может ты и в самом деле перегрелся в пустыне-то… Посмотри на себя, Фомушко, ты же на себя не похож. Очумел что ли… Да такую девушку, богатую, красивую, умную… Да ты что, такой во всей Галилее не сыщешь!
Подожди, может у тебя другая появилась, а, Варфоломей?

- Да нет, ты что, Фазиль. Скажешь такое… Только скажу тебе искренне, Фазиль, больше чем невесте предан делу великому…
- А что, я слепой, что ли. Я сам вижу, как вы все там по пятам за Ним бегаете.
- Правильно, ты не слепой, Фазиль, вон глазища какие… Потому и должен понять меня. И я не слепой, и не по слепоте «бегаю» за Ним, и всю жизнь «бегать» буду. И по зову сердца своего, я всю жизнь готов служить Ему. Только бы Он позволил мне…

- Вот видишь, как оно всё сложилось… А ты говоришь, невеста…
- Да, и правду говорят, что чудеса Его завлечь сильно могут. Что и невест своих, и дома побросали, «гоняясь» за Ним. Да, чтобы на чужой стороне бродить и Царство Боже искать.
- Я вижу ты действительно не слепой. Только вот уши твои торгаши разные засорили клеветой всякой. Наслышан ты о нас очень…

- Понимаешь, Варфоломей, ты только не обижайся. Ведь не один я наслышался всякого разного о чудесах Пророка вашего. И знаешь, ради этих слухов, столько народа понаехало в Канны, чтобы воочию посмотреть на чудеса Его.
- Это что, правда, Фазиль?

- А то…
- Вот это радость, дорогой друг мой!
Варфоломей троекратно обнял давнего друга, и извинившись, как угорелый побежал, даже не попрощавшись.

Иоанна он застал в доме дальних родственников Иисуса. Но Учителя там не было. Иоанн сидел в углу небольшой комнаты и тихо разговаривал с незнакомым стариком.
Весь седой, словно сама древность, старик, несмотря на мирную и тихую беседу, покраснел, словно от чрезмерной натуги, и упрямо требовал от своего молодого собеседника ответа, который тут же  мог бы удовлетворить его.

- Ты же все сам понимать должен, милый мой юноша. Много говорилось о пророках. И как предвещалось, они так же появлялись и делали свое дело. И их мудрости удивлялись цари умудрённые. И все, как писалось, так оно и свершалось!
Но пойми, дождаться Мессию, это не просто сына плотника из Назарета встретить. Это просто не разумно. Это же, Царь царей! Богом посланный, во славе своей сиять!
Вот мимо такого пройти никто не сможет.
Иоанн долго и терпеливо слушал этого старого Галилеянина. Который так же, как и он, всю жизнь мечтал о свободной и счастливой родине.  Где каждый имел полное право на безбедное существование в Царстве Божьем.
Как же трудно слепому народу увидеть Того, Кто воистину несет эту правду!

- Этим лишний раз подтверждается правда Его, что «пророк не имеет чести в своем отечестве»… - Иоанн, глядя в саму седую глубину этой неразумной древности, словно молитву, тихо высказал, когда-то оброненную досаду Иисуса…
- Ты это о чём там, молодой человек?
- А вот и Фома за мной пришел… Вы уж извините, пожалуйста, нам сейчас прощаться с Вами нужно…

- А… Ну давайте, давайте…
Друзья вышли на улицу, так и не обмолвившись ни единым словом. Мысли каждого не давали им покоя, держа их в задумчивости., пока они не встретили Леввея.
- А, вот вы где… Кто мне скажет, где Иисус?
- Что случилось? – Иоанн напрягся словно от недоброго предчувствия.
- Да вы не бойтесь, все нормально. Просто Его разыскивает Капернаумский царедворец. Он специально приехал к Нему за какой-то помощью.
- Что ему надо?

- Кажется сын его болен…
- Иисус с Петром и Андреем навещают Его родственников. Кстати, вон и они кажется идут с кем-то.
- Да, они, точно они…

Друзья мигом направились к ним навстречу.
Им представилась такая картина, где довольно богатый господин, ещё не старый, с видом неподдельной грусти, что-то на ходу объяснял Иисусу, горячо жестикулируя руками, порой останавливаясь и хлопая себя по груди.
Любопытствующая толпа, то останавливалась вместе с ними, то продолжала следовать за богатым господином, тон которого дошел до унизительного умаления.

- Вы не уверуете, если не увидите знамений и чудес. – Иисус был, как никогда строг, и в тоже время, вежлив с этим господином. Как выяснилось, сын которого по несчастью оказался смертельно болен.
- Господи, приди, пока не умер сын мой. – Знатный господин совсем утратил свое могущественное превосходство перед этим народом, что окружали его.  Голос его срывался на отчаянный стон, и в глазах стояли слёзы…

/продолжение следует/