Иконописец

Смиренный инок в келии своей
Следит за птицей сквозь просвет решетки.
В лазурь взлетает стая голубей.
Здесь – крест, икона, в тонких пальцах – четки.

Все эфемерно за его окном:
За ночью – день, за солнцем – ливни, грозы.
Жизнь кажется всего лишь зыбким сном,
В котором – страсти, радости и слезы.

Готов левкас, наложена санкирь.
Взор инока – прозрачен, строг и ясен.
Небесный тонкий лик выводит кисть …
Под стать художнику – и светел, и прекрасен.

Его жалеют: «Молод, заточил
Себя в темнице монастырских сводов».
Он – счастлив, что в руках его ключи
Невыразимой истинной свободы.

Он сам избрал священный свой «острог»,
Поняв, соблазны жизни – лишь химеры.
И сам неугасимый огонёк разжег
В огонь глубокой, твердой веры.

Вот луч последний за окном погас.
У инока затеплится лампада.
О каждом он помолится из нас.
А заточение для него – награда.

В преодоленье каждом – шаг вперед.
И сладость – в добровольном отреченье
От жизни суетных, пустых забот.
И приближение к вечному свечению.

Страданья мира сеточкой морщин
Оставят след и на его творениях.
Он не забыт. Средь множества причин:
Свет от икон и тайна исцеления.

А в келью льется вновь лазурный свет,
Поделенный квадратами решетки.
И на стене – все тот же самый крест,
А на иконе – старенькие четки.


                2003г.

На фото: Всехсвятский храм г. Мытищи, алтарник Владимир - чтение Великого покаянного канона прп. Андрея Критского.