Малый Лабиринт Фраз

1. Ведущий

Этой ночью Грей спал очень плохо. А все из-за этих проклятых горошин*!
– И откуда они только взялись? – подумал он. – С вечера их в постели* не было.

Грей попытался найти удобную позу. Желание встать и вытряхнуть постель* вместе с одеялом* и матрацем* уступало желанию досмотреть сон*. Утро* было туманным. Сквозь ржавое оконное стекло*, как раз в том месте, где было больше всего паутины*, просматривался кусочек* голубого неба*.

– Надо будет помыть окно*, – подумал Грей, поворачиваясь к стенке*, на которой висела его детская фотография*, одна единственная во всей комнате*. – Я дома. Я один. И мне сегодня уже за сорок… Пришла ли это старость*? Nevermore? – Ему показалось странным, что он перешел на английский, который ему приходилось учить лет 20 назад...

Грей так и не уснул. Эти проклятые горошины*, и этот собачий вой*, периодически раздававшийся за окном*, не дали ему это сделать. Поднявшись, он к своему великому удивлению обнаружил, что никаких горошин* в постели* не было!

– Приснилось…, – решил Грей и, накинув на плечи дырявое как дуршлаг одеяло*, подошел к занавешенному паутиной* окну*, из-за чего казалось, будто стекла* покрыты сеткой мелких трещин*. – То ли было, то ли нет? – Он провел пальцем по запотевшему стеклу*, и, то ли от звука* то ли от прилипшей к пальцу паутины*, у него свело скулы. – Ну нет же! Горошины* были, я это отчетливо помню! Все ребра болят…

За окном* снова раздался собачий вой*, но теперь очень громко, совсем рядом! Грей попытался всмотреться в проделанные им на запотевшем стекле проталины, как вдруг, откуда из-под окна* к небу* взмыл белый голубь*.

– Надо все-таки его помыть! – Он толкнул окно* рукой, и оно как-то странно легко открылось,  – Спустя 20 лет-то! Еще мама была жива, – подумал Грей и выглянул наружу…

Воздух* был пронизан запахом роз*… Перехватив дыхание, Грей почувствовал привкус горечи.

– Не-а! Это еще не старость*! – Напугавший его белый голубь* также внезапно появился откуда-то сверху и уселся на створку окна*… Грей, потуже укутавшись в одеяло* и опустившись на колени, уткнулся подбородком в сложенные накрест руки, улыбнулся и еще раз произнес, но уже про себя,  – Нет, это еще не старость*…

2. Виталий Будашко

Грей стал окном меж завтра и вчера:
Немытым и с растрескавшейся рамой…
Но, мальчуган смотрел в него упрямо,
И он решил отмыть себя с утра:
От зависти, болезней и невзгод,
Чтоб можно было рассмотреть в себе дорогу
От Бога непризнания – до Бога…

Шаг: окно - Грей

2, а. Элен Смит

Старый конь борозды не портит,
но не в радость болячки...- в тираж.
А душа- ого-го, не спорьте!
Есть отвага , веселье , кураж.
Есть задор и азарт с малолетства...
Стар и млад - сказки и седина.
Старость - зеркало нашего детства.

Шаг: старость - зеркало

2, б. Своеволие

Сколько в стручке горошин - не сосчитать
и не увидеть, пока не придет срок,
когда горох внутри стручка созреет -
и сам распахнется стручок.
Надо учиться ждать.
Так в песочных часах бесконечно течет
по песчинке-крупинке-горошине время...

Шаг: горошина - песчинка

2, в. Своеволие

Нетрудно выучить язык цветов:
так незабудки шепчут - не забуду,
а роза - я люблю, я есть любовь.
Единственная в мире - Роза - чудо
для любящего - Маленького Принца.
Любить - смотреть, вдыхать, почти молиться -
без слов.

Шаг: роза - любовь

2, г. Элен Смит

Разгон, разбег... Моторы завывают,
стучат тамтамами, не отменить, вперёд!
Подушки облаков так мило пролетают,
А мы вдвоём... Всё выше и в полёт...
Пусть ужаснётся от грохота дом -
но Взлёт-посадка в любую погоду.
постель такой родной "аэродром".

Шаг: постель - аэродром

2, д. Своеволие

Так густо заткала окно,
что стало в комнате темно:
повисла паутина - ночь.
В ней дождинки светятся звездами,
а упавший листок березовый
желтый, осенний - стал луной.

Шаг: паутина - ночь

2, е. Своеволие

Едва успел родиться, как тебя упеленывают нежно в одеяло.
Ты с одеяла начинаешь жизнь, под ним ее ночами проживаешь.
И заболев. И только уходя, с собой не забираешь одеяла.
Пока живешь, заботливо тебя жизнь теплым одеялом укрывает.

Шаг: одеяло - жизнь

2, ж. Своеволие

Небо с утра хмурилось:
все в морщинках и трещинах.
Дождь по щекам струями
слез дорожки прочерчивал.
Успокоилось, причесалось
радуги гребешком. Улыбнулось -
солнечные лучики разбежались.

Шаг: трещины - солнечные лучики

2, з. Своеволие

Я сходу врезался в стекло:
я просто не заметил.
Настолько чистое оно -
без пятен и отметин.
Я думал, ничего нет там:
что не стекло там - пустота.

Шаг: стекло - пустота

2, и. Элен Смит

Луна в чёрном небе наполнена злом
Не ласково светит под волчьи хиты.
Мурашки по телу и ужаса ком,
Сирены несчастья, скривлённые рты.
Здесь мистики нет. И так было всегда-
Вой - это ЗНАК, что случилась беда....

Шаг: вой – знак

2, к. Наилич

Помню, мне четыре года.
Лежу в кровати. Ночь. Уснуть никак.
В углах мерещатся уроды:
Яга, Кощей, Волчок и вурдалак.
Грозят, что буду ими унесён
Надежней нет щита, чем одеяло.
Накроюсь с головой и я спасён.

Шаг: одеяло - щит

3. Виталий Будашко

У зеркала - лишь свет в почете,
Лишь Солнца луч в нем множится всегда!
В нем темноту никак не разберете,
Она, для зеркала, –  проклятие, беда!
Так и в душе, младенческой, невинной,
Все светлое и множится, и жжет,
А темнота, – она потом придет…

Шаг: зеркало – душа

3, а. Своеволие

Морской берег, песчинок не счесть -
тел не меньше.
Как песчинок раскидано здесь
голых женщин.
Разбежались глаза - ветерок,
обнажая, сдувая покровы, -
кинул женщин в глаза, как песок.

Шаг: песчинка - женщина

3, б. Своеволие

Мы тоже образованные, Грей, читали Грина.
английский изучали - это, hi!, необходимо.
Мы все художники, ей-ей, и можем смело
Зеленым (чтоб повеселей) закрасить серый.

Шаг: Грей - Грин

3, в. Своеволие

Стрекоза приземлилась на гладь водную
озера за домом.
Лапкой-шасси воду попробовала: теплая ли?
Озеро стало ее аэродромом.

Шаг: аэродром - озеро

3, д. Элен Смит

Через щёлку плотных занавесок,
как сквозь дебри утреннего сна,
пробираются игривые повесы,
и шалят ... Кричат!!! ПРОСНИСЬ, ВЕСНА!!!!!
Просыпаюсь, но не злюсь я сильно,
радуюсь, пусть бегают по мне
Солнечные лучики - будильник!

Шаг: солнечные лучики - будильник

3, е. Своеволие

Ночь - обратная сторона дня.
Изнанка - скрытое, тайное.
У белого плаща глубокий карман,
в котором звезды-монеты в темноте бряцают.

Шаг: ночь – карман

3, ж. Своеволие

Темные очки надежный щит:
за стеклом спасения ищи.
Даже обоюдоострый взгляд -
меч - двойным зеркальным отразят

Шаг: щит - солнечные очки

3, з. Элен Смит

А я вот никогда не унываю...
Когда мой шеф топочет и кричит,
я не боюсь , защиту применяю-
улыбка глупая - вполне надёжный щит..

Шаг: щит - улыбка

4. Наилич

Не мелочитесь, лорд, товар отменный.
Чиста, невинна, молода.
Вы, Генри, лучше знаете - не тленна,
а я, увы, не навсегда.
Сойдет за пригоршню монет разменных.
Даю без счета. Что же, да?
Ну, по рукам! И подпись - Грей Дориан.

Шаг: душа - разменная монета

4, а.  Своеволие

Заворочался, заворчал, попытался стянуть одеяло
пёс; хозяин еще бы поспал, и хозяйка еще б подремала.
"Объявляю досрочный подъем! Подождут кофе, душ, холодильник!
Мы сейчас на прогулку идем! Я ваш лающий громко будильник!"

Шаг: будильник - пёс

5. Виталий Будашко

«Копейка – рубль бережет»,
Рубль без копейки, – и не рубль вовсе…
Бывает так: в карман копейку бросишь,
Забудешь…, но – придет ее черед!
Вот так и в жизни – важен каждый день,
Тот, без которого и жизнь – не жизнь,
Ты обязательно его дождись!

Шаг: разменная монета – день

5, а. Элен Смит

пёсьей породы с тобою, мы друг.
Преданны дружбе, отважны, верны...
нам и сто миль если вместе - не крюк,
службу несём - для неё рождены...
если беда приключится – придём,
только погромче зови
мы мчс... псы - спасатели мы.

Шаг: пес - спасатель

6. Наилич

Я иду - на макушке кепка,
сапоги, рукавиц доспехи.
Я не жидок, я - срублен крепко.
День за днем оставляю, вехи
верстовые, равнина - не море.
А дойдя, я скажу у края
я прошел тебя, моё поле.

Шаг: день - верстовая веха

7. Своеволие

От горшка два вершка - измеряется жизнь не вершками - горшками:
С каждым годом все больше вершков и все дальше горшок.
И вершок за вершком понимаешь, что ждешь самый главный
в жизни приз (как сметану кот) - печь, хозяйку, горшочек со щами.

Шаг: верстовая веха - горшок

8. Элен Смит

горшочек с кашей забурлил - кипенье.
Горшок что? Ёмкость для чего-нибудь...
бывает и пустым...но это исключенье,
в таком горшке и тараканы не живут!
игра тяжёлая искать смысл и слова -
горшок мой треснет - кругом голова!

Шаг: горшок - голова

9. Ведущий

Любой, самый крутой Грей в глазах любящей его женщины* становится серой невзрачной песчинкой, вызывающей слезу, – огромную словно озеро*, но – невидимую, как звук* только что поднявшегося с аэродрома самолета. 

И это желание улететь, сорваться в небо неважно куда, так же велико и прозрачно, как это озеро*!

Да, вот так, сорваться и улететь! Исчезнуть из этой жизни, спрятавшись от стюардессы за солнцезащитными очками, предъявив лишь болезненную улыбку*, защитив себя от сочувствий и непонимающих взглядов. Еще бы! При посадке на этот рейс твой свернутый надувной матрац* у тебя за спиной с прослойкой суконного одеяла* выглядит довольно глупо…

А тебе все равно. Такие сны* на границе* дня и ночи* так просто не снятся. Это любовь*! Ты в этом уверен, а заветная фотография* в нагрудном кармане* – как    кусочек* голубого неба*: вроде бы холодна, а – греет…

И как еще можно спастись от солнечных  лучей? Либо все время убегать от них, либо…  – стать солнечным лучом…в чьей-то жизни. Не такая уж трудная задача, если решать ее с помощью все той же любви*! И не важно: тебе за сорок или до сорока.  Важно, что ты не разучился удивлять и удивляться. И пусть тебя не пугает эта сиюминутная пустота*, настигшая тебя на трапе самолета. Это – твоя печаль, не угомонилась еще…

Лучше вспомни о чем-нибудь хорошем, глядя в иллюминатор продирающегося сквозь облака лайнера. Облака… Красиво… Не правда ли? Как одно большое одеяло* для всех землян… А вон то – взъерошенное и грязно-серое, словно белый голубь*, искупавшийся в дождевой луже, – верный знак*, что твоя любовь* смотрит вслед твоему самолету откуда-то снизу в полной уверенности: ну, наконец-то, случилось!

А солнечный лучик, – видишь, как пляшет на фюзеляже? Все, – процесс пошел: он уже отразился и скользит по ее подушке… И от любви* вас уже ничем не спасти!

А какой воздух*, чувствуешь? Смотришь в иллюминатор, как в зеркало: душа нараспашку, и хочется не размениваться по мелочам, чтобы все последующие дни, – как верстовые вехи: на века или, по крайней мере, – надолго!

И, вдруг, в голове*, как будто с небес: «Уважаемые авиапассажиры! Наш самолет…»