Укол

Юл Геннадьевич с детства боялся уколов. Имя Юл он получил от отца, который очень гордился, назвав сына Юным Ленинцем. Папаша Юла Геннадьевича слыл потомственным большевиком. Ребенком Юл Геннадьевич рос хилым и болезненным, переболел всем, чем можно: корь, свинка, краснуха, хроническая пневмония, понос и золотуха. Полный букет. Мама долго и нудно лечила Юлика от напастей и частенько приговаривала:
 – Юлик, потерпи немножко, сегодня только два укольчика. Утром и вечером, не то, что вчера, аж четыре всадили.
Юлик сжимался и терпел. В переломном юношеском возрасте напасти вдруг отступили, Юлик зажил полноценной жизнью подростка и к окончанию института практически забыл обо всех своих болезнях. Единственное, что всегда ему внушало страх, это уколы. Юл Геннадьевич не выносил вида человека в белом халате с огромным шприцем в руке, да что со шприцем, просто с иглой. По этой причине анализы крови для него оставались сущим адом. Садясь перед молоденькой медсестрой на стул, Юл Геннадьевич дрожал осиновым листом, зажмуривал глаза и отворачивал голову. На ласковые уговоры девушки-медсестрички Юл Геннадьевич мычал что-то невразумительное, ему казалось, что из него крови берут гораздо больше, чем из других.
Сегодня Юлу Геннадьевичу было плохо. Очень плохо. У него случился жесточайший гипертонический криз. Вокруг его постели сновала жена. Она постоянно мерила ему давление и охала: давление зашкаливало, таблетки не помогали. Испробовав народные средства, жена все же вызвала «Скорую помощь». На удивление бригада скорой помощи приехала быстро. Через пятнадцать минут после вызова в квартиру вошел молодой врач с чемоданчиком в руках и огромным помощником–санитаром за спиной.  Юл Геннадьевич, несмотря на то, что едва мог приподняться с постели, весь сжался в нехорошем предчувствии. Предчувствия его не обманули. Осмотрев пациента, врач скорой помощи констатировал:
– Давление зашкаливает, необходимо сделать укол магнезии, – и ласково добавил, – Юл Геннадьевич, перевернитесь на живот, расслабьтесь, сейчас я Вам сделаю укольчик. Он немного болезненный, так что придется потерпеть.
В глазах Юла Геннадьевича отразился ужас. В мозгу его вертелись кадры из кинофильма «Кавказская пленница». Он видел себя в роли Евгения Моргунова, лежащего на животе с приспущенными штанами, над которым склонился молодой медбрат с огромным шприцем в руке. Дальше он даже представлять ничего не мог, ему виделась игла, вонзившаяся в плоть по самую пипку:
– Ох-х-х-х….Может, не надо? – выдохнул Юл Геннадьевич.

– Как это не надо! Обязательно надо. Переворачивайтесь, не тяните время. У нас еще куча вызовов.
Юл Геннадьевич вдруг странно улыбнулся, сел на кровати и попросил:
– Можно, я только в туалет схожу? Я быстро.
Врач кивнул:
– Ну, сходите, я жду.

Юл Геннадьевич резво соскочил с кровати, надвинул домашние тапочки и довольно быстро для его крупного телосложения направился к туалету. Через секунду раздался щелчок закрываемой изнутри на задвижку двери туалета и радостный голос Юла Геннадьевича:
– Все. Укол делать не буду!
Врач скорой помощи, вытаращил глаза, затем задохнулся от смеха:
– Та-а-а-а-к, понятно. А ну-ка, живо выходите оттуда.
– Не выйду, – раздался голос из туалета.
– А я говорю, выходите, я лекарство набрал в шприц.
– Не выйду.
Жена Юла Геннадьевича взмолилась под дверью туалета:
– Юлик! Что ты, как маленький! Не бойся, это не больно. Раз и все, как комарик укусил.
За дверью стояла гробовая тишина. Медработники скорой помощи быстро поняли, что живым из туалета гипертоника им не получить. С минуту врач раздумывал, затем поманил пальцем к себе жену Юла Геннадьевича и приложил палец к губам:
– Тс-с-с-с….. Сейчас я выйду в коридор с помощником, пошуршу курткой, потопаю ногами и стукну входной дверью, а как только он выйдет, тут мы его и повяжем.  Ага!?

– Ладно, – тихо согласилась супруга упрямца, – давайте.
Пять минут врач громко прощался с женой Юла Геннадьевича. Топал с санитаром-помощником ботинками, гремел чемоданчиком с инструментами, наконец, приоткрыл входную дверь и громко ею хлопнул.

Еще с минуту Юл Геннадьевич прикладывал ухо к двери туалета и слушал потусторонние звуки, затем робко спросил жену из-за двери:
– Лена! Врачи ушли?
– Ушли, Юлик. Выходи.
Юл Геннадьевич с сияющим лицом, довольный своей смекалкой и находчивостью, вышел в коридор, прошел в комнату и лишь через секунду  уразумел, какую ошибку совершил. Спинным мозгом Юл Геннадьевич почувствовал какое-то шевеление сзади, еще через секунду его подхватили под белые руки врач и санитар, помогая дойти до его собственной кровати. Вот тут Юл Геннадьевич понял, что попался. Второй раз его не выпустят в туалет. Он обреченно сел на кровать, с тоской глянул на зажатый в руке врача шприц, наполненный магнезией, повернулся на живот и закрыл глаза.
– Усыпляют, тьфу, убивают.
Врач взял пропитанный спиртом ватный комочек, мысленно разделил аэродром Юла Геннадьевича на четыре части, выбрал, как учили в мединституте, две верхние половины, затем одну четвертинку справа и с чувством глубокого удовлетворения и исполняемого долга вонзил иглу в плоть Юлика. Во время манипуляций изувер напевал популярную песенку:
 
 Где ты, где ты, белая карета,
 В стены туалета человек кричит.
 Но не слышат стены, трубы, словно вены,
 И сливной бочок, как сердце бешено стучит.

Юл Геннадьевич извивался под рукой врача-убийцы. Эскулап вводил магнезию крайне медленно и явно не торопился, продлевая себе удовольствие, санитар же похлопывал Юла Геннадьевича по спине, ободряя и приговаривая:
– Это еще что! А Вы знаете, что любой кореец – лучший друг человека. Подумайте сами, а если бы Вас покусала собака?  И сейчас Вы бы получали сорок уколов в живот от бешенства. А так, один укольчик и привет родным.
Юлу Геннадьевичу теперь уже было все равно: бешеные собаки, бешеные врачи, бешеные санитары, чертовы задницы. Врач же, тем временем смазывая ваткой уколотое место, все никак  не унимался:
– Юл Геннадьевич, Вам помогут уколы каждые четыре часа.
– Магнезии?
– Совести...