Само пишется

Я хочу умереть вчерашней -
старой, правильной и домашней.
Я в сегодня хочу проснуться
в мире глупом пусть, но не куцем,

Графоманом? - Пусть! Не бояться!
Тьфу на рейтинги, имя. Мчаться,
спотыкаясь о кочки-рифмы,
не вылизывать строчки. Их мы

не с Пегасом пусть - с Сивкой-Буркой
пустим на самотёк. Придурком,
Ни коня, ни избы -судачат.
Куда лезешь? Душа, знать, плачет

у старухи. Жизнь так добила,
(стар что мал ведь), и вот дебилом
(не учитель - по барабану),
в рифму верить, как дети, стану,

безыдейно и бестолково,
и без планов, и без основы
поэтического рифмоплётства,
тропов, образов. Пусть с уродством -

не стихи-гладь, а запершило
вновь нарывом. Знать, слишком мыла
переела, сыта по горло
сериалами - вот. попёрло.

Но из сердца. Эт как наркотик
графомана: откройте ротик,
и за маму...

.............Ах, мама, мама,
жизнь твоя - боль, сплошная драма.
Всё трудилась, рвала ты жилы,
для детей ты  всю жизнь копила
на сберкнижках, что обнулились.

Вот тогда-то и подкосились
ножки, вера. А мамин стержень
в одночасье врагом повержен
оказался. Враги сильнее
и фашистов.
            Хитрей, наглее
и циничней убили. Вором -
из-под маминых ног опору...

Ты в войну голодала, знала
всё: зачем, для чего страдала.
Ты аскетом жила, но свято:
не воруй, возлюби...
               Нас с братом
всё учила, как выйти в люди:
имя, совесть и честь...осудят...-
вбила накрепко.
                Виновато
как смотрела на нас ты с братом,
умирая: "Не понимаю:
справедливость сейчас немая..."

Мама, мама, не плачь, поверь мне.
Нас учила тц жить по Вере,
как сама в чистоте наивной.

Для меня образ мамы дивный,
да сквозь слёзы, уже икона
на Руси женской доли исконной...

Захлебнулся мой слог, простите,
оборвались стиха все нити.
Ну и ладно, я не неволю
Он и так графоманствовал вволю.

Вот на этом решил закончить,
чтоб поплакать теперь уж молча