Цикл Мыслю - существую

Обращаясь к портрету С. Есенина, стоящему на подоконнике одного из общежитий.

Сидим и пьём. Вот так, Сергей...
Твои мысли нам не близко,
Но и недалёко.
Кто там? – наливай скорей
Стаканы "Плиской",
А не кизиловым соком.
За окном, как пел тебе,
Поёт нам ветер песнь лихую;
Мы за столом сидим себе
И ересь всякую толкуем:
Про баб,
Про водки дороговизну.
Взглянув на сей Anfang*,
Понять нетрудно наши жизни.
А нам ведь проще, чем тебе:
Одна у нас сейчас дорога.
И справа, слева на столбе:
"Здесь правое", "Здесь левое", "Не трогать"!
Ты на волнах осенней бури
То вверх летел, к ума рассвету,
То падал вниз, к кабацкой дури.
Теперь всего того уж нету:
День наш ясен
И горизонты чисты...
Но так ли он прекрасен,
Как мечтали коммунисты?!
(1973 г.)
*Anfang - нем. - начало.

Воспоминание о будущем

Уткнувшись сизым носом в подушку грязную,
С похмелья икая,
Я вспоминаю разное
И тот случай в ночном трамвае.
Мы сидели одни:
Он угрюм, я лирично настроен.
Подхожу: Моn Ami,
Ты отдай мне костюм.
"Отдам, будь спокоен,
Скажешь едва:
Что есть жизнь
И в ней – суть человека".
Я опешил сперва,
Потом мысль: "Отличись
Знанием века"!
Я начал, по Марксу, с белковых тел,
Потом
Показал, что и с Дарвином я знаком,    
И... вспотел.
А он: "Зачем мне вся эта галиматья?
Я знаю все это
От гегелевского вранья
До рифм современных поэтов.
Ты мне своими словами,
Или нет в тебе мыслей своих"?
"Ладно",- говорю,- Бог с Вами
(Про себя: "Ну и псих"!):
Жизнь, Mon Ami,
Если просто и честно –
Это "я" и "они",
И все из разного теста.
"Я" для каждого первично,
"Они" - вторично.
С этой позиции
Ничто не исказится.
А некоторые исключения
Лишь подтверждают это заключение».
"Лопатник" его достаю осторожно...
"Ну, а суть человека –
Дать, сколько просят, и взять, сколько можно".
Я вышел на первой же остановке,
Он, улыбаясь, махал мне вслед...
Второй раз я встретил его на Петровке:
Мне дали пять, ему – одиннадцать лет.
(1974 г.)

***
Всё ясней моя никчемность,
Всё теснее скуки пальцы,
Всё наглее души леность,
Всё тускнеет взгляд скитальца,
Обреченного навечно
Средь человечьих душ и тел,
Добрых или бессердечных,
Оставаться не у дел.
Я б, наверное, застрелился...
Держит ли меня что здесь?
Но уже опять напился:
Осела в душе колючая взвесь,
И тоски удушье
Отпустило, уползло;
Хладной тиной равнодушье
Сердце, мозг обволокло.
(1975 г.)

***
Стылый ветер по щекам
Хлещет старенький домишко;
Словно белого щенка,
Туча месяц жмёт подмышкой.
В этот вечер чёрно-серый
Я бесслёзно плачу:
Потерял я веру
В инерцию удачи.
Хватит сукой в ночи выть.
Крива ухмылка месяца.
Видно, так тому и быть...
Но застрелиться, или повеситься?
"А месяц будет плыть и плыть...",
Серой пеной с губ его растечётся тучка.
Может, снова мне запить,
Завтра ведь получка?..
Я открою окна:
Ветер, выпьем вместе!
В вине душа отмокнет.
"Брось дрызгаться в тягучем тесте..."
(1975 г.)

***
Как хотел бы уродом я быть,
Чтоб противен был всем и постыл,
Чтоб взаимно всех тех не любить,
Кто ко мне равнодушно-добр,
Кому я бездумно мил.
Напиться, учинить дебош?
Не поймут. Успокаивать будут...
Назавтра скажут: "Хорош...",
Посмеются лукаво. Забудут...
Просто встать и уйти. Но куда?
Где найти те колени, те руки,
Чтоб, целуя их, навсегда
Позабыть жуть тоски, одиночества муки?
(1975 г.)            

***
Одноглазым вороном ночь надо мной.
Где ты, "Скорая"? - Я больной.
Путаются мысли, по телу дрожь.
Глаза прокисли, - Пропадёшь!
- Кто там? Включите свет.
Взглядом по углам – никого нет.
- Это кто клонится мне на плечо?
- Я, твоя бессонница... Уху горячо...
Пальцы её юркие на моём лице
Гаснут, как окурки в пепельнице.
Из жёлтого тумана выплыл дед:
Имя, как хруст стакана, - Бред.
Беззубый, слюна в бороде всклоченной,
Мокрогубый и скособоченный.
"Что, допился! В Бога, гроба... к... матери
Докатился по дороге-скатерти"?
Не каркай, худой старик!
Годы насмарку? Но я не сник.
Что год? Мне ли это веха?
Сто пройдет – не помеха.
"Ха-ха, молодец, "веха-помеха",
Ржёт, подлец, а мне не до смеха.
Ясным соколом взмыл рассвет,
Пробка чпокнула, растаял дед.
Наливаю в стакан, о зеркало – дзинь!
Вот, братан, "житейская стынь".
(1976 г.)

***
Что-то странное в этом мире случилось со мной...
Словно на чужом я пире: с похмелья, с больной головой.
А вокруг полупьяный то волчий, то свиний оскал.
Под треск барабанный, с ведьмой, синий чёрт заскакал.
Непонятны мне их разговоры, песни душу не тревожат.
Подкатила из их своры, руку просит и ворожит:
"Ты такой, как и все мы, а твоя дорога
На свет тебя ведёт из тьмы к нашему порогу".
На колени села, шею обвила.
Её подруга в белом водки налила.
Встать хочу – где ты, сила, где ты?..
Просыпаюсь: я кричу, в комнате нет света.
Бледно-жёлтая луна смеётся сквозь  окошко;
Рядом липкая спина, на ней моя ладошка.
(1976 г.)

***
Ночь темна, луна не видна,
Неба свод – звёзд хоровод.
Я и подумал: от меня до любой,
Не больше, чем от неё до другой.
Почему же не спеть с вами, ясные?!
Пусть настроение совсем не прекрасное,
Берите, звёзды, меня в хоровод,
С вами встречаю Новый год.
Достаю из кармана водку.
Нет стакана – из горла в глотку:
Половина мне – горлатому,
Остальное – вам, по атому...
Как засияли они лучисто!
Обиды слиняли, в душе снова чисто.
Луна приползла, просит:
"Не помни зла... Прозит"!
(1976 г.)

***
Сегодня, когда листья сонно повисли,
А по бесподобному подносу покатился апельсин луны,
Меня посетили странные мысли -
Лейтмотив: а на хрена мы, собственно, нужны?
Ведь мы даже землю собой не удобряем.
Мы – та грязная крыловская свинья;
Правда, мы гораздо сильнее воняем
"КРАЗами", "Фордами" - ты и я...
Может, мы для того, чтоб от нас были дети,
А потом, когда-нибудь, через сотни лет
Человечество, выдохнувшись в чёртом затеянной эстафете,
Возлегло бы на знания, как сфинксы на постамент;
И какой-нибудь чудак мог сказать, рифмуя мысли,
(Просмотрев хронику последней войны):
"Сегодня, когда листья сонно повисли,       
 А по бесподобному подносу покатился апельсин луны..."?
(1997 г.)               

Дежавю

Всё это уже было...
Год, двести, триста лет назад:
под этим дождём эту берёзку знобило,
эти листья сбивал этот град.
Всё это уже было...
Год, двести, триста лет назад -
тебя называл я милой
и был каждой встрече рад.
Всё это уже было...
Год, двести, триста лет назад
ты меня не забыла,
любила тысячу лет подряд.
Всё это уже было...
Год, двести, триста лет назад:
так же вот сердце ныло,
пространство жрало мой взгляд.
Всё это уже было...
Год, двести, триста лет назад:
волчицей нЕпогодь выла...
Партия так же окончилась – пат.
Всё это уже было.
(1979 г.)

***
Друзья, друзья! Слабеют узы,
Что были так крепки когда-то;
Для нас семейные союзы,
Что сепаратный мир Садата.
Уходят в прошлое те дни,
Когда в разгулье наших сборищ
Друг другу мы родней родни,
И каждый знает, чего ты стоишь.
Теперь не то, что некогда –
Неделями не вижу дружьи лица.
Мне выпить с вами некогда,
Не то, чтоб похмелиться.
(1980 г.)
       
06.03..
Я всё один. И нет вокруг
И ни друзей, и ни подруг.
Чем я живу,
К чему стремлюсь – 
Не интересно никому;
И я молюсь,
Чтобы душе моей больной
Хоть на день даден был покой.
Но беспардонностью ума
Моя незыблема тюрьма,
Которую я сам воздвиг –
Душой дитя, умом старик.
(1981 г.)

Ф. Мусину

Привет, Усманыч, привет!
Здоров будь и сам, и семья.
Спасибо за прошлый ответ,
Обрадовал он меня.
Спасибо, что выбрал время
(Не много идёт на письмо).
А долго ль чесал ты темя:
"Ностальгия"...  По эскимо!?
Нет, мой друг, всё много проще:
Констатация фактов и вывод – бах!
Когда рот после обеда полощешь,
Жалеешь ли о проглоченных кусках?!
Ну а тоска? Тоска, конечно...
Я соткан весь из тоски
О том, что жил и живу "беспечно",
Неужели до последней доски?!
Утро мглисто-серо. Тополь, словно пьяный,
Потерявший веру в трезвость без изъяна.
Я когда-то тоже в крайности лишь верил,
Теперь скука гложет – всё, вроде, измерил.
Всё неинтересно, как весна не ново.
До конца коль честно – не хочу жить снова
Ни дня, ни минуты.
Прошлого оковы –
Будущего путы!
Довелось где-то читать,
Срифмую и чужое:
"Будущего не достать,
Прошлое – пустое,
Настоящее, пока ты читаешь это,
Исчезло навсегда". Вечна мысль Поэта.
Субъективизм воды светлей,
Но, право, он приятен,
Как первый лепет малышей:
Мил, почти понятен.
И еще: "Мыслю – существую"!
Вот и я – мыслю, пью, тоскую...
А безалаберность моя –
Не над пивом пена.
Эпикурейства, брат, струя
Плещет в моих венах.
(1983 г.)               

***
Ночью, когда зубов скрежет
Мой глушит стон,
Наяву я, грешен,
Вижу сон – Ион…
Он всё такой же худой и рослый.
Тот же – материн – рот…
Увы, он ещё не взрослый,
Он меня ещё не поймёт.
Ну как пятилетнему объяснять
(хоть с начала начни, хоть с конца)
То, что мать –
Это, прежде всего, жена отца?
                1983

                ***
            Привет, Файзулла Усманыч!
            Здоров будь сам и семья.
            Что-то сегодня на ночь
            Расчувствовался я.
            Явь это или мистика,
            Словно удар под дых:
            По российской статистике
            Мы прожили пять шестых…
            Статистика, эх, наука…
            Российская же – вдвойне…
            Сократу напела скука,
            Что истина, брат, в вине.
            Мерило научных истин,
            Учили нас, – человек…
            Когда с горы рак свистнет,
            Тогда и закончим свой век.

                89
            Пока же как ел, так и кушай,
            Пока же как пил, так и пей!
            И не забудь, послушай,
            Выпить за старых друзей. 
                2000

                Во чужом пиру...
Я устал от разговора,
Давай немного помолчим.
За окном штрихи забора -
Там жизнь какая-то за ним…

За окном в небесной сини
Солнце плавит облака.
Сколько требует усилий
Неподвижность языка!

          Мысль частенько в слове вязнет,
Много чувств зачахло в них…
Словоблудье – это праздник
Для умов и душ глухих.

Осторожненько, как воры,
Уйдем, минуту улучим;
Надоели разговоры -
           Давай немного помолчим.   
                2003г.

                Раб и тиран.

             Раб и тиран – две стороны одной медали;
             Раб и тиран – суть двуединство бытия;
             Один босой, другой обут в сандалии –
             Влачат свой век, надежды затая.
             Их жалкий ум зациклен на одном:
             Кривою правдой иль святым обманом
             Тиран надеется не быть рабом,
             А раб желает стать тираном.
             Им не понять тщету пустых надежд,
             Бессмысленность своих хитрейших козней,
             Пока их ум не пересёк рубеж,
             Инстинктами определённой розни;
                Пока в любом из своих визави
             Человек не зрит иное истины мерило,
             Ему не ощутить  божественной любви,
             А только – чад поповского кадила.
             Примеров тьма у всех народов, стран:
             Власть над людьми доступна и рабу,
             Но над собой не властен и тиран – 
             Истлеет так же, лишь в ином гробу.
                Короны обруч лучше ли цепей,
             Терзающих рабам их ноги, руки?
             Им с детства ограничен ум царей,
             А души их обречены на муки.      
             Не лестен мне злачёный саркофаг,               
             Не умиляют ржавые вериги...
             Я враг тиранам и рабам я враг,
             Друзья мне – догм не терпящие книги.
             Читатель милый, будь самим собой,
             Старайся не свалиться влево, вправо;
             Услышав в царском рёве рабский вой,
             Не избери тот путь, что некогда – Варавва
                2003

               
                Клерикальное.
        Воспою самозабвенных посредников,
Наивных сателлитов прогресса.
Цена – всего тридцать серебряников
Их жизненного интереса.
Оракулствующих ораторов речи
Меркантильны, коль вредны соседу.
            Тщету суеты человечьей
Я понял без Мухаммеда.
Легла медяками усталость
На веки мои неспроста:
Любовь ощущать как жалость
Я выучился без Христа.
Не бессмысленней смерть, чем рожденье.
На жизнь не роптал и не буду…
Бесконечность её превращений,
Я осознал без Будды.
Практикой чувственной лоции
Определил я закон простой:
«Радость в прямой пропорции
С бескорыстною добротой.
Меж сознанья одушевлением
И его распадом в грязи –
Обратное соотношение,
При той же причинной связи».
Потому и пою я впятеро,
Умиленья давясь слезою,
Посредников, что к распятию
Нас своею зовут стезёю.
Ведь и сам я из тех, кто бисер
Рассыпает в калачном ряду.
Но, Харон, мне, пожалуйста, глиссер…
             И на Полярную… курс… звезду…
                2003

                ***
Жизнь сумбурна. Смерть  нелепа,
Как дождь слепой в разгаре дня.
Банка шпрот из Кингисеппа
Лежит в кармане у меня.
К ней бутылочку «Столичной»
Возьму и в номере закроюсь.
Там, наполняясь  безразличьем
От водки, может, успокоюсь…
Торгашество мне ненавистно!
Но «естественный» отбор
Определяет: ныне, присно
Живут барыга лишь и вор!
Все остальные – их обслуга …
Не потому ли «навсегда»,
Спотыкаясь друг о друга,
В Москву стремятся  «господа»?
            «Селекционерам» град послушный
Волею исчадий ада
Манит свободой показушной
И растлевает божье стадо.
Москвы суть – над страной глумленье;
Шаблон – со Сталина – один:
Лизоблюдов поколенье
Горшконосца поёт гимн!
Наливаю полстакана,
«Примы» дым – вот мой уют;
Анестезирую дурманом
Душу бедную мою.
Пуста бутылка, в банке пусто…
Лев Новожёнов «тушит свет»;
Попу – гармонь, козлам – капуста,
             Мне – к шпротам ближе, в Кингисепп. 
                2004
 
                Приметы.
                Поздно мне давать обеты...
                Хочешь – верь, а хочешь – нет,
                Помню до сих пор приметы,
                С самых ранних детских лет.
                Но сегодня, когда встречу
                Женщину с пустым ведром,
                Я судьбе уж не перечу:
                Пусть сильнее грянет гром!
                Может, тогда чиновник строгий,
                Отключивший воду в доме,
                У своего коттеджа на пороге
                Рухнет в безнадёжной коме.
                Нет, не зря его кот рыжий
                «Намывал» три дня гостей...
                Представителю от «крыши»
                На поминках всех грустней.
                Ведь дорогу его «Вольво»
                Пересёк чёрный котяра:
                Конкуренты тюкнут больно,
                Или снова «светят» нары...
                Поздно мне давать советы.
                Пусть твердят: «В приметах вред!»
                Я надеюсь на приметы:
                Ни на кого надежды нет.
                2005

                ***
Мне наплевать на золота всевластье,
Мне наплевать на «Бентли», «Мерседес» -
Болит душа, что рвёт страну на части
Гнилой, по сути, меркантильный интерес.
Когда же мы, познав законы мира,
Поймём, что жизнь – фрагментик бытия?
Мы сами из себя творим себе кумира,
Который для вселенной – что рыбья чешуя.
                2008