Распятие

                Борис НОСКОВ   
 
        РАСПЯТИЕ
           I.
Колокольный звон над крышами
расплескался переливами.
Льётся к сердцу позабытыми,
заповедными мотивами,
то набатом разливается,
то с неясной грустью брошенный,
в нашу память низвергается,
с высоты небес низложенный.
Наяву ли сплю, иль грезится,
только вдруг дорога дальняя.
Вдаль людей цепочка движется
колокольная, кандальная.
Люди-годы, люди-призраки
в мраке прошлого скрываются,
недосказанность и вымысел
в песнях прошлых лет сливаются.

     II.
Не знаю, сколько пронесётся
Часов иль лет пока опять
Кому-то в руки попадётся
Моя затёртая тетрадь…
Стихи?? И хмыкнув удивлённо,
Посомневавшись миг-другой,
Забросит в угол отдалённый
Её потомок молодой.
Но вдруг откинется на ложе,
Моей души услышав крик,
Полюбопытствует: а всё же,
О чем там треплется старик?
А я, волнуясь и немея
От недостатка слов в строю,
Ему доверюсь и, робея,
Судьбу поведаю свою…

         III.
Волосы пахнут туманом и мятою,
Рядом во сне разметалась Доверчивость…
Ей поутру предстоит перечерчивать
Карту страны и судьбу, и историю!
Время желанное, время крылатое,
Время челюскинцев, Громова, Чкалова.
Нам предстояло Магнитку раскалывать,
И на Амур провожать комсомолию.
Как повезло нам! Под знаменем Гения
Мудрый Отец всех времён и народностей
Нас сквозь горнило неслыханных трудностей
К счастью ведёт в мир для нас уготованный…
Визг тормозов оборвал размышления!
Топот сапог впился в лестницу хохотом,
Двери – с навесов и в комнату с грохотом:
«Руки! Не двигаться! Вы арестованы!»

           IV.
Только два цвета: чёрный и белый…
Мир захлебнулся в свихнувшейся яви.
Краски исчезли и только два цвета
Судьбами правят – чёрный и белый.
Воздух откачан, во тьме к изголовью
Чёрные мысли, пророча, крадутся:
Утро не сбудется, утро провисло,
Словно верёвка, набухшая кровью.
Лавой слова приговора из мрака
Катятся вниз, выжигая сознанье.
Как же так…
Люди!
Ведь это неправда…
Нары, решётки и Север в бараках.
Разум в бреду изнывает от жажды,
Рвётся в игольном ушке истончённый,
В Вечность, бесформенной серою массой
Втоптаны годы…

            V.
Десять лет из мира прежнего
Нет письма. Шмелём встревоженным
Дом, семья, невеста нежная
Бьются в памяти стреноженной.
Люди в масках злого клоуна
Слабину в поводьях выбрали.
Счастье – в пули расфасовано.
А иное-то и было ли?
Ночь полярная, ни шороха,
Хлёсткий выстрел, запах пороха –
Жизнь, статьею окаймлённая
Пятьдесят восьмою, – чёрная.
Небо звёздами расплачется:
День не битый – вот и счастьице!
Что, устал? Нет сил?
Беда-то вся!
Смерть, вон, девка красна, – сватайся.

          VI.
Улыбнись, актёр трагический,
отложи сценарий в сторону,
не пытайся образ вылепить,
вжиться в тему незнакомую.
Ни сюите патетической,
ни в надрывном плаче ворону
не достанет сил, чтоб выкричать
ужас бездны беззаконного…
Там по ночам, вздымая руки,
встают из глины и дождя
шеренги в хлюпающем звуке,
созвучном с именем Вождя.
Средь топей мошкою пронзенных
из ниоткуда в никуда
бредут колонны заключённых
в преддверье Страшного суда.
Идут из мрака сквозь кордоны,
бесшумно линию стеля,
И псы охраны прячут морды
и жмутся под ноги, скуля…

        VII.
Мне кажется, что это сквозь меня,
И сквозь мою истерзанную память
Проходит путь от вечного огня
До плахи иссечённой топорами.
И я распят, мне хочется кричать,
Но голос слаб, и нету сил очнуться,
Ударить в колокол, набатом зазвучать
И словом в настоящее вернуться.

Я часто ночью просыпаюсь
И слышу странный, тихий гуд…
Не то собаки где-то лают,
Не то солдатики поют.