Детство

Чернь-сырою холодною тенью
Навалилась на окна в ночи.
Я грущу о горящих поленьях
И о кайфе на русской печи.

И о теплом уюте домашнем,
И о слове родительских уст,
И о том, что я слыл бесшабашным,
Палисадник, сиреневый куст.

Голубое звенящее утро,
Солнце искрами кажется всем.
И в поля уходящий круто
Стариною обросший Сейм.

Помню, глину месили ногами
Вперемешку с хвоей колючей,
Кизяки горько пахли долгами,
И гармошка, с надрывом, над кручей.

Стены хаты, набитые глиной,
Что уютнее и добрей.
И упавший тот вечер синий
Приносил нам тепло с полей.

Две кровати, горою подушки,
Стол обеденный сбит кое-как,
Родничек исцеляющий в кружке,
Да краюха в отцовских руках.

Мне теперь безразличны возвраты,
От седин не уйдешь и за грош.
Потому-то грустим мы когда-то
О тех днях, что уже не вернешь.

Был отец, неродной мне- отчим,
И душевный, и добрый ко мне.
Никогда не грубил, между прочим,
Но тонул весь в табачном дерьме.

Золотые мужицкие руки,
А в глазах от забот всех тоска.
Дуракам подлецам, сукам
Говорил он: "Баран башка".

Я боялся этого слова,
Думал, мат, что я мог понимать?
Да. Любил я отца до гроба-
Но ушел он погост обживать.

Дым табачный ему был утехой,
Труд тяжолый его иссушил.
Он был власовец- на потеху...
Не курил бы так- долго жил.

Жил - узнал бы, что оправдали...
Не Христа ведь- Россию за грош
И увечили, и продавали.
А с тебя, мужика, что возьмешь?

То, что печи клал? Да в сенцах
Лапти плел на базар по ночам?
То, что продали всех вас немцам
За идею вождя Ильича?

Что вертелась пять лет мясорубка
Той тяжелой ненужной войны?...
От судьбы не сбежишь- глупо.
Но ушел от тюрьмы, да сумы.

И на этом спасибо Богу...
Он распятье не стал лобызать
Сиротою собрался в дорогу,
А навстречу любовь- моя мать!

По пыли,в колее да по лужам
Потащился житейский наш воз...
Я в ромашки, они в кукурузу...
Почему-то живот мамкин рос.

Кукурузы, я думал, обьелась,
Но тогда почему у отца
Под рубашкой суконной замшелой
Совсе не видать живота?

Мне кузнечик трещал рваным свистом,
Где полынью хрустели поля,
Улыбалися солнцем искристым
Мое лето и юность моя.

Сорванец длинноногий и тонкий,
Я гормошку слезою отнял.
И над Сеймом с надрывом, звонко
Пацанам, все что мог, распевал

Вся деревня меня залюбила,
До сих пор мне она дорога.
Только бык деревенский, дурила,
Все клонил на меня рога.

В той деревне я прожил немало:
Дом саманный, весна и зима.
Мы хотели начать все сначала
И уехали строить КМА.

Мать привычку мне эту зачала.
Мне уж возвраст. Кому судить?
Я опять и опять все сначала,
Начинаю по- новому жить.