Воспоминания ушедших дней

                И всё ж СТИХИ быть может нам - СПАСЕНЬЕ!..
                Их Божью силу - грех предать.
                Молю - пусть не покинет Вдохновенье,
                Чтобы БЕЗМЕРНОСТЬ Жизни рассказать!..

                /Алексей Студниц-Мельников - эпиграф к стихотворению/


Я рассказать хочу вам про Москву –
Свою – на перехлёсте двух веков.
В Москве я родилась, жила, живу –
В конфетнице российских городов.
Я выросла на лозунгах побед,
Великих строек, пятилетних планов…
Я знала, что и бед страшнее нет,
Чем от войны, чем боль скорбящей мамы…
Она мне говорила про войну,
Как от соседки пряталась в блокаду: –
"Я съем тебя, ты слышишь, догоню!
Вернёшься!" – страшны стоны Ленинграда.
Мне галстук повязали в девять лет.
Я счастлива была, но понимала,
Что мама, в тот же возраст – девять лет,
Тушила бомбы и людей спасала.
Под красным знаменем вручили ей медаль –
Медаль за Оборону Ленинграда!
Тот галстук был часть знамени – печаль
С огнём в груди сов.пионеротряда.
Мы место уступали старикам,
Мы одиноких брали на поруки…
Мы думали – учились пустякам,
Когда концерты ставили от скуки.
Соревновались мы между собой –
Металл, макулатуру собирая…
Потом всё это назовут "застой",
Перерубая – память стала злая.
А мы тогда над книгами тряслись.
В них не черкали – ставили закладки.
Мы знали, что не зря мы родились!
В нас сила, ум, нам не страшны нападки!
За нами правда! Комсомольцы, в путь!
Изменим жизнь!
                Ну да…
                …когда-нибудь.

Я комсомольский свой билет – сдала.
И написала скупо заявленье,
Что трутнями страна моя полна,
Я не желаю их кормить, – такое мненье…
Шум был уже не тот, что мог бы быть.
Я, как и все, тогда ещё не знала,
Что и в Кремле хотят всё изменить –
Верхи не могут, – Партия устала…
Я шла в свой детский двор, – где родилась
И словно тени – проходили лица…
Таганочка…  Родная даже грязь!
И тополь также над скамейками кружится.
Но, странно: почему так дворик мал?
Когда-то он казался мне огромным!
Кто детскую площадку оббегал –
Был самым сильным, смелым и проворным!
Ступеньки на площадку, – высота –
Была огромной! Прятались мы смело!
И засмеялась: вот же простота,
Глазами памяти на дворик я смотрела.
Я видела себя со стороны:
Как с мамой выходила из подъезда
В огромный мир такой родной страны,
Что грязь – моя, а мамина – одежда…

А старый патефон уже молчал…
Бобины "яуз", всхлипы магнитолы…
Стиляжный век хиппам бразды отдал…
Век юности – всегда на грани фола.
Клеши, нейлон, Битлы – вот это класс!
Высоцкий, Окуджава и Сличенко?
Я замолкала – каждый – первый раз –
В жизнь карапузу приоткрылась дверка…
Я этот мир впитала всей душой.
Я этот мир в своей крови согрела.
И этот мир теперь такой же мой –
Глазами чистыми в него я посмотрела.
И с детства мне мурлыкались стихи,
В душе посеяв смуту и тревогу,
Что все поэты платят за грехи
Позволивших найти дорогу к Богу…
Под звуки горна, и неся свой стяг,
Шли в комсомол потомки революций.
Душа? Молчи! Один неверный шаг
И ты в кольце мучительных обструкций.
Нам говорили все, что секса нет.
Но снились нам Таис и Экзихора.
Нам говорили: от религий только вред…
Но знали разницу пространства и простора.

А под подушкой – томик из стихов:
Ахматова, Есенин, Мандельштам…
А мне Асадов спел немало снов,
С Цветаевой Мариной пополам…
От них узнала, как должны любить,
От них узнала чести вечный спор,
От них узнала, как непросто жить,
Когда легко озвучен приговор…

Я в "Переделкино" плела венки друзьям,
А мысль несла меня – до Назарета…
Я поняла, что тронуть мир не дам!
Но это крохи, а душа Поэта…
Душой Поэта нужно пережить,
Прочувствовать в себе всю боль и стужу.
Смогу ли выдержать, познать, не изменить?
Смогу ли быть поэтом, или струшу?
Стихи? Как громко… Мысли я пишу.
Быть может, что-то, вдруг, когда-то станет…
Асадову спасибо я скажу
И мир Марины вновь меня поманит…

В сомнениях ступив во взрослый мир,
Казалось мне, что рушится планета…
Москва раскрашена под блудничный трактир,
А ордена – разменная монета.
И танки в городе, и жертвы на мосту,
И кто-то взвыл: – "С нас перестройки хватит!"
Москва… Ты разменяла красоту
На воинском, кладбищенском параде.
Ты выискала нищих по домам,
Отобрала дома, вселила бесов…
Ты вести разнесла по городам,
Что в странах ближних нет нам интересов.
Бандитскою рукой – под приговор…
Но дети в сентябре вернутся в школу,
Неся учителям немой укор,
Что долго опускали взгляды долу.
И будут Мопассана не любить: –
Зачем? По телевизору Т-А-К-О-Е! –
Стихи писать? Кому? Зачем мудрить?
"Хочу тебя" – заденет за живое…
А я иду в свой двор, где родилась.
И словно тени, в нём, проходят лица…
Таганочка… Родная, даже грязь!
И тополь летним снегом откружился…
И опадают листья в ноябре,
И заметает снегом рябь у лужи…
Иду в свой двор в метельном феврале
И ветер воет – прогоняя стужу…

Скрижалями ветров насквозь прошиты.
Ломаем, строим, рушим, создаём,
Стираем память, но надёжно свиты
Все грёзы детства, дворик, старый дом.
По нашим венам вьётся осторожность –
В свет мудрости и глубину веков.
В стихах нет перспективы на мажорность.
И рвётся Слово – к миру – без оков.

                15.03.2010