Сереже

А он видит весь мир в разноцветных ярких оттенках.
У него, что ни день – так веселье и искренний смех.
Я к лучам его счастья неловко ползу на коленках,
И как дедка да бабка скребу… силы со всех сусек.

У него солнце греет. Никогда не слепит и не жжется.
И в ладонях его томно нежится вечная молодость.
Он спит так, будто завтра он только впервые проснется,
Просыпается в жизнь, будто жизнь – чистейшее золото.

У него есть любовь. Он ей дышит. Он ей наслаждается.
Если дождь за окном – он и в этом найдет хорошее.
Он со смертью никак, ну никак он с ней не считается,
Он любовник у пафоса. Не таких называют святошами.

Если Бог создавал, то его Он создал, как подарок.
Нет, не мне. Или ей. Или просто какой единственной.
Он со всеми, но сам. В нем есть дух бунтарей и бунтарок.
Он со всеми, но сам. И он мой. Но и свой. Независимый.

Покоряет улыбка, задор и какое-то светлое, вящее
Чувство, что это жизнь. А не к смерти тупой марафон.
Он умеет собой быть. Смешной. Озорной. Ненавязчивый.
Я учусь у мальчишки, чтоб хоть десять процентов, как он…

Он давал осознать, что такое лишь день – но как жизнь,
Когда душит восторг. И слипаются пальцы от сладкого.
И когда я шептала ему – малыш, да остынь, остынь…
Он меня целовал. Поцелуй смешав с шоколадкою.

… У него, что ни день – так событие первой важности!
Я ни разу не видела, чтоб вот так восхищались планетою.
Каждый день, словно первый – взахлеб с ненасытной жадностью.
Чистокровный король. И в лучах его счастья согрета я.

3.02.10