руки

  Все началось с прикосновения. Прикосновения подобно давно и хорошо
отрепетированному, долгожданному приглашению на танец длинною в
несколько лет. 
   Его руки... Удивительной красоты, идеальные, с
большими на весь кончик пальца овальными ногтями, напоминавшими
зеркала, в которых возможно было разглядеть свое отражение. Эти руки
были совершенны, гармоничны, с трепетными чувственными пальцами. Такие
могли бы принадлежать художнику, поэту или музыканту, но они
принадлежали Ему, и за это были так безгранично любимы мной. Я никогда
не говорила ему о своем восхищении, но каждый раз я благоговейно
целовала их с тем чувством, которое должно быть испытывают люди,
целующие икону.
   Они могли быть разными: то в черной пыли угля
,напряженно и сосредоточенно оставляющие за собой полутона и линии
желанных образов на бумаге, и тогда черным обычно бывало самое ребро
правой ладони, с пальцами сложенными в кулак, удерживающей кусочек угля. Они
были нежно-отзывчивы, рисуя только им ведомые узоры и линии на моей
спине, проводя по волосам,  лицу,  глазам... Они были жестоки и
яростны,  со стуком выбирая буквы на клавиатуре, чтобы достучаться до
меня, складывающиеся порой в страшные слова. Им было больно, когда
тонкая сталь оставила глубокий след на их запястьях, а ведь я совсем
ненадолго упустила их из виду. А они страдали и сходили с ума в
отчаянии, в ожидании, в ожидании, в проклятьях смахивая слезы горечи с
распухших глаз. Им было больно. Они дрожали. Но они и тогда не были
равнодушными.
   Я любила их всегда. Любыми. Мои десять сиреневых
озер. Как приятно было засыпать, ощущая прохладу хотя бы пяти из них на
своим телом. Как же я скучала без вас, когда вы были далеко. Даже когда
вы обжигающими ударами опускались на меня, я любила вас. Любила за
то,что вам было не все равно, за то что вы сражались, доказывали,
боролись, верили.
   Мои озера. Реки вен, холмы суставов, ложбинки
и долины ладоней. Они были точны и безупречны даже в самом тонком деле,
требующем хирургической сверх аккуратности и точности движений. В
почерке. В линиях. Я боялась за них, когда они были обездвижены. Я считала минуты, когда их реки очистятся от снотворного
вещества и снова станут живыми,говорящими...со мной, с цветами, с
живыми существами, с книгами, с моими крошечными лапками...Я целовала
их при любом удобном случае. Я смотрела на них слишком часто, смотрела
на них тайно,боясь выдать свое идолопоклонство.
   Я была хранителем
этой красоты. Они были моими. Моими до последнего дня. До момента когда
я увидела их совсем чужими. Безмолвно, прямо и как-то неуютно
лежавшими, будто две убитые птицы, на столе. Одна на другой. Они были
сухи, холодны и...совершенно равнодушны. Я своими глазами видела это. Я
не могла поверить! Я чувствовала, что уже никогда не вернуть того тепла
и света, которые мои руки несли мне. Мои слезы пролившиеся на них
дождем так и не смогли оживить эту мою вселенную, ибо не дрогнул ни
один мускул. Что-то изменило ее. Изменило навсегда. И унесло от меня
прочь. Мои озера высохли. Исчезла их глубина. А вместе с ней и
жизнь.Наша жизнь...