***

                НАПУТСТВИЕ


*  *  *

Меня насквозь продуло шалым ветром
И вольнодумством, чуточку запретным,
И той заветной, задушевной грустью,
Какой кричат журавушки над Русью.

Живу то в подвиге, то в дерзости, то в страхе -
И кровью пот, и солью на рубахе...
Привычная мужицкая судьба -
Свободу звать с усердием раба.
      








































СКОМОРОХ

Все в этом мире сделано неплохо -
За длинной ночью следует рассвет.
Беду прожив, ждут люди скомороха,
Хотя по сути скоморохов нет.

Какая блажь в языческом кривлянии?
Но площадь не случается пуста,
И потрясает снова мироздание
Очередная выходка шута.

Толпа ликует, хлопает в ладоши,
Зовет прилежно выйти на поклон.
Ей не понять, что он не скоморошит,
Про жизнь свою рассказывает он...

Как знать?
Взбунтуется однажды,
Начнет толпе оказывать услугу
Моя душа -
Повеселит сограждан
И красным колесом покатится по кругу.




























ПОТЕМКИ

В жизнь входя, я не подумал,
Поступая сгоряча,
Воздуха набрал и дунул -
И погасла вдруг свеча.

И пошел бродить в потемках,
Спотыкаясь там и сям,
По трущобам, по задворкам
И по черным небесам.

И толкали меня в груди
В многочисленном числе
Только тени, а не люди,
В непроглядной толчее.

Тяжело блудить в кошмаре:
Невозможно разглядеть,
Кто лягнул, а кто ударил,
Кто заставил песню петь...
Лес валить, тесать каменья.
И в пути иметь одно
Устоявшееся мненье:
Хорошо, когда темно!

И напрасно я надумал
Запалить опять свечу.
Кто-то рядом плюнул, дунул
И промолвил: "Не хочу!"



















ОТЕЧЕСТВО


Памяти В. М. Шукшина

День жгучим солнцем отутюжен.
И ты при галстучке - хорош!
Но не юнцом, а зрелым мужем
В былое времечко идешь.

Короткий чубчик из-под кепки.
Стальные в щелочку глаза.
Их взгляд особенный и редкий -
Такой забыть уже нельзя.

И сердце колется и мечется...
Ах, так недолго до беды!
Ну, здравствуй, милое Отечество -
Край ковылей и лебеды,
Известный издавна скупым
Дождям в крутую жажду лета
Да звездам, утренним, слепым,
Заговорившим у поэта.

Светла Россия и глубинна!
Но не принять мне до сих пор,
Что это лишь кинокартина,
И ты, Макарыч, в ней актер...
А не мужик с судьбой нелегкой -
На водку смел, охочь до баб
И "в доску свой" - веселый, ловкий,
Наш православный божий раб.

Я слышал, в голос бабы выли...
Душа зашлась моя в тоске:
Нет, неспроста тебя убили
В светлейший день в березняке...
   
С тобой прощается Россия -
Бегут березки по лугам...
Спасибо, Свет- душа Василий, -
Вернул Отечество ты нам.











*  *  *

Задымилась в поле злая сеча -
Лишь случайно значишься в живых...
А у нас потрескивали свечи,
И звучало танго для двоих.

У тебя глаза полузакрыты.
Вся ты мне принадлежишь сейчас:
Все мои соперники убиты
Или ждут погибельный свой час.

Да и те, наверно, отрекутся,
Что им твоя тихая любовь?
Мужики серьезные дерутся,
Чтоб друг другу выпустить всю кровь....

Им опять наметилась удача
Поделить свободу, землю, власть...
Хорошо, что мне с тобой иначе
Жизнь прожить,
                над жизнью не глумясь...

Сроки ее, милая, мгновенны,
Даты ее, нежная, просты...
Пусть пылают свечи вдохновенно,
Нас на свете много - я и ты.
























БЕГЛЕЦ

Уходя, он хлопнул дверью,
Человеков проклял жизнь -
Одомашненному зверю
Надоело кости грызть.

И без паспорта и денег
Он подался за Урал.
Нумерованный ошейник
Долго лапами сдирал.

И пропал в тайгу,
          запрячась
От губительных времен,
Когда люди, насобачась,
Озверели, как и он.

И пришла удача к зверю
На безлюдную страну!
Он окреп и стал добрее
Выть и лаять на луну.

И от счастья даже плакал
Бывший раб и лиходей -
Пес единственный, однако,
Убежавший от людей.



















ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА

Мчат тяжеловесные составы -
Мнут колесами железную дорогу.
К ужасу несущейся державы
Тоже приобщаюсь понемногу.

Хлеб везут в вагонах или уголь,
Птичий гвалт иль дикий вой животный?..
Мну в кармане залежалый рублик,
Замерев у стрелки поворотной.

Я на рубль куплю себе билетик -
Маленький, коричневый, картонный...
Кепочку сниму, скажу: "Приветик!"-
Публике вагонной, полусонной.

То бишь как вас? - свиньи, гуси, либо
Красноперки, бросившие реки.
Все мы - звери, птицы, даже рыбы,
И совсем немного - человеки...

Уступите место мне на бренной
В пропасть уносящейся землице,
Чтобы в жизни крохотной, мгновенной
Мне в всеобщей давке удавиться...

Уж такой я парень любопытный -
Нет пути назад мне на попятный.
Помычим, поблеем, друг копытный,
И споем, попутчик мой крылатый!

Так скажу:
                - Мне мало местной славы!
Перед всем хочу блеснуть я миром!
Стану я достойным пассажиром
К пропасти несущейся державы.

Мчат составы прямо в преисподнюю,
Не спросясь Земли, Небес и Бога.
... Исполняет волюшку господнюю
Гулкая железная дорога.










*  *  *

С берега кричат:
         - Давай причаливай!
Провалюсь опять в тартарары...
Город мой веселый и отчаянный -
Пьяницы, крамольники, воры.

Доберусь ли я живым до дома?
На пути знакомая беда -
Легонькие двери гастронома
И живая в скляночках вода.

Продавщица - солнечная птаха -
Выставит беременный живот:
- Вот вам зелье верное от страха,
От любой беды убережет!

Эй, прохожий, выпьем за Державу -
За ее двуглавого орла!
За ее униженную славу
Можно и в подъезде из горла...

Мыслю так, что есть отличный повод
Выпить за нее сегодня нам,
Потому что жив наш русский город,
И совсем он "мой" по вечерам...

Вытяну из страха свою душу,
Чтобы слышать до ночной поры,
Как поют отчаянно "Катюшу"
Пьяницы, крамольники, воры.





















ФАТАЛИСТ

Отходит от шумливого причала
Прогулочный веселый пароход.
В руках цыгана скрипка зазвучала -
По кругу шляпа медленно плывет.

Да, в этой жизни отдыха не будет!
Повеселюсь, казалось, с кондачка,
Но слушают расстроенные люди
Настроенную исповедь смычка.

Монеты в шляпу мы, конечно, кинем -
Мы исповедь души не оборвем,
Но так играют только на погибель...
И страшно мне быть рядом с игроком.

Мы все погибнем, музыку творя,
От мрачных душ, растраченных на водку...
Товарищ мне советовал не зря
Взять на прогулку весельную лодку.

На ней от всех сомнительных удач
Я уплыву на самый дикий берег.
Пока играет спившийся скрипач,
Мне его шляпу хочется примерить.


























ПОЭТ  ИЗ  ГЛУБИНКИ

Я не знаю, как живут поэты
На хлебах у матушки-столицы...
У Сереги - рваные штиблеты
И последний рубль, как говорится.

Он стоит, худой, чудаковатый,
Только что из строчек зыбких вылез.
Никакой сегодня он не "автор",
Если пиво продают на вынос.

В очереди он самый неприметный:
Даже если спичкой он посветит
И задышит дымом сигаретным,
Тем же мужики ему ответят.

Редкий случай этот не упустят
И "за жизнь" с поэтом потолкуют,
И, конечно, если он не струсит,
Синячок под глазом нарисуют.

Чужака прижмет лихое "братство",
Не впервой по злобе бесшабашно
С судьбами такими разбираться -
Это им привычно и не страшно...

И душа Серегина немеет -
Никаких особых привилегий
В очереди этой не имеет
Ветеран сонетов и элегий.

И как будто жизнь его итожа,
Бросив в миску скромную монету,
Продавщица - кругленькая рожа -
Пива не дольет опять поэту
















*  *  *

Проветрю душу я от дыма
Столичных призрачных богем.
Уеду к женщине из Крыма -
От прочих женщин насовсем.

Старинным посохом Баяна
О камни крымские стуча,
В грехах прозревший, покаянно
Пойду у тихого плеча.

Я стану думать справедливо,
Что я любил ее всегда.
Но после смелого прилива
От берегов ушла вода...

Не надо будет торопиться
К волне, срывающей песок.
Мы все живем из любопытства -
Уйти из жизни точно в срок.

И каждый в принципе - лубочный
Герой придуманных атак.
Живем то скучно, то порочно,
А то совсем уже "никак".

И повторится, повторится
Давно прописанный сюжет:
Больная дама с милым шпицем
И умирающий поэт.





















КИКИМОРА


Просыпаясь в постели кикиморы,
Гляну на небо:
             - Что за дела!
Столько звезд надо мною повымерло -
На болоте лишь мох да зола.

Что-то там нехорошее в космосе? -
Видно, драчка была иль война,
Пока жгуче змеиными космами
Мою грудь обвивала она.

Не погибла ль Земля в одночасье?
За болотом кресты да кресты...
Неспроста же нечистая пассия
Мужика заманила в кусты.

И куда мне теперь, несерьезному? -
Сколько сдуру я зла натворил...
... На коленях я по полу ползаю -
Хоть "бычок" бы и тот докурил.

Ах, ты мука моя сигаретная,
И ни капельки в доме вина!..
И стоит моя краля раздетая
В золотистом квадрате окна.

Я твержу затаенную думку:
- Звезды вымерли - наплевать!
Мне б теперь сигарету и рюмку,
И опять все вокруг - благодать...



















БЕРЕЗОВАЯ  РУСЬ

Все началось классически с берез
И до банальности почти благополучно,
Как будто бы из пачки папирос
Их извлекли и роздали поштучно.

Курите Русь до дымных облачков -
Нам не прожить без этих милых пятен.
И если ты из Ванек-дурачков,
Отечества дымок и сладок и приятен...

И вышел покурить я на крыльцо,
Вкусив любви, и молока, и хлеба.
Блаженное с веснушками лицо
Обращено в березовое небо.

Я полной грудью воздуха вдохнул
И заскучал... едва ли не заплакал.
Ну, вот и кончился мой жизненный загул!..
Недолго погулял мужик, однако...

Лишь покурил один разок иль два:
Теперь лежать в гробу мне, как в корыте.
И слышатся  душевные слова:
"Поэта под березу положите!"

Струись дымком березовая Русь,
Живи, цвети над веком моим кратким!
Да, не бессмертны мы, но... пусть
Березы сок таким же будет сладким.

       



















ЧЕРНЫЙ  АНГЕЛ

Как монах, бормоча сам с собою,
Опустив молодые плеча,
Я побрел по ковыльному зною,
Еле ноги свои волоча.

Сердцем я сатанел от бессилья...
Я придумал восторженный стих:
"Ничего ты не любишь, Россия,-
Ни поэтов, ни песен своих!"

А когда я солгал так впервые,
Над собою потешился всласть,
Я свалился в цветы полевые,
От погибели в них затаясь.

Я лежал под полуденным зноем.
И кричал мне с небес Серафим:
 - Мы глаза тебе тихо закроем!
На груди твоей руки скрестим!

И тогда я восстал, поднатужась:
Под собою почувствовал твердь,
Но остался в душе моей ужас,
Так похожий на близкую смерть.

В этом ужасе ты виновата,
О  России  и правда, и ложь!..
Черный ангел с глазами заката,
Ну  зачем ты за мною идешь?





















СТРЕЛЬБИЩЕ


С болью натянулась  тетива -
У стрелы кровавый наконечник.
Запылали разом терема
Моих предков весело-беспечных.

Тризну правят пришлые князья -
Палачей всеядных эта тризна.
... И по лицам сумрачным скользя.
Бродит красный Призрак коммунизма.

Прадед мой - крамольник-плут и тать,
В кабаке покусывая сало,
С пьяной дури, надо полагать,
Постигает смысл Интернационала.

- Зря ли , что ли, мы едим и пьем!? -
Завелась красивая мыслишка.
... Началось. Пошел мужик с кольем
И поверил в счастье, как мальчишка.

И опять натянутая боль
Русского кровавого елея!
Сталину - на блюде хлеб и соль.
Ленину - жандарм у Мавзолея.

Началось. Взрывает тишину
Залихватский выкрик: "Аты-баты!"
Родичи - кто с песней на войну,
А иные - с думой в казематы.

Я пою Республику мою -
Становлюсь и преданней и чище.
... Кончилось. Совсем один стою,
Разгребая палкой пепелище.

Если что найду - сойду с ума! -
Ну, хотя бы косточку от предка.
Ах, вы расписные терема!
Тетива натянутая крепко...










* * *
Не стоит сожалеть о неудачах -
Хватает мне на водку и табак.
Совсем не страшно  жить среди бродячих
Воров, поэтов, кошек и собак.

Иную жизнь представить невозможно:
Она сама собою потекла
Болезненно, крамольно, бездорожно
По всей Руси любви, вражды и зла.

Я по-бродяжьи нищенски доверчив -
Мне дом родной и церковь, и тюрьма.
Привычка жить над пропастью, под смерчем
Есть окрыленность русского ума.

Да, я - бродяга, но до скромной меры:
Я на земле суровой не в гостях -
Хватает мне сердечной теплой веры
В кресты и в звезды, в души на холмах...

Былинная, зарею прорастая,
Взошла она в крутые небеса -
Земля российская - великая, простая...
Широким светом бьющая в глаза.

Со дня рожденья светом этим залит -
Все этим светом воссияло сплошь...
И любишь так, как будто сердцем стянут
Узлом на горле!.. плачешь и поешь.




















ОБОРОТЕНЬ

В ночи совиный зык.
Воротина скрипит.
Напился вдрызг мужик -
Мертвецки пьяный спит.

А ты в ночи - бела,
Босая, на полу...
Зачем же ты пришла,
Незваная, к нему? -
Из тайных райских врат
Небесной волей сил.
Он год тому назад
Тебя похоронил.

Вошла в свой прежний дом
Умершая жена,
В его бредовый сон,
Как сон обнажена.

И длится тяжкий бред,
И сердце жжет мороз!
Струится мертвый свет
Распущенных волос.

И слышен жуткий стон:
- Любовь, не уходи!!!
И губы бросил он
В ложбинку на груди.

Слезами целовал
И мял тебя, как воск...
И, протрезвев, искал
Он пачку папирос.

Мела со всех полей
Студеная зима.
Не пей, мужик, не пей! -
Совсем сойдешь с ума...

И бросил пить мужик,
Но по ночам не спит:
Опять - совиный зык...
Воротина скрипит.







НА  ЯРУ

Всего лишь заминка в вопросе:
Когда, отшумев, я умру,
Хотелось бы где-нибудь после
Березой стоять на яру.

Не зря же при жизни я верил,
Как Маугли в дикой любви,
Что вместе мы вышли на берег,
И я ее брат по крови...

Среди своих лиственных братьев,
Среди белоствольных сестер,
Как знать, не за мой ли характер
Меня волокут на костер?

Ворочают красное тело,
Чтоб ярче пылало оно,
И чувствуешь: жизнь пролетела -
Душа-то истлела давно.

И голос Звезды своей слышишь
И тянешься к ней из огня:
- Зачем же не вырос ты выше?
Почто не дорос до меня?

... Все круче огонь, все просторней!
И отвечаю легко:
- Да вот, понимаешь ли, корни
Не смог я пустить глубоко!




















*  *  *


И вовсе не осень печально,
Трезвоня прощальный набат,
Стоит у меня за плечами,
Обрушивая листопад.

Не птицы, готовясь к неволе,
К чужой потянулись земле.
Все в мире, как прежде: и в поле,
И в небе, и даже во мне.

И повода нет в укоризне
Судьбы неудачной, но все ж...
Чем больше напутаешь в жизни,
Тем, кажется, слаще живешь.

Не осень пришла, кровоточа,
Расправой жестокой грозя,
Я сам дописался до строчек,
Что жить по-другому нельзя.

Нельзя от ошибок и боли
Себя оградить мне уже.
Все в мире, как прежде: и в поле,
И в небе, и в русской душе.
























ДОСТОЕВЩИНА

Опять готовят плаху. Повод веский -
Народец плох: властям служить не хочет.
Угрюмый гений Федор Достоевский
России преступления пророчит, -
Тот самый эпилептик Петербурга
Из века моей бабушки Матрены, -
В прозрении небесного недуга
В мою эпоху лезет беспардонно.

Ну как же так? Ведь мы почти спалили
Трактаты зла в двадцатое столетье!
Про все - про все мы с ним поговорили,
А он опять явился на рассвете.

Какой скандал! Мошенники, трущобы,
Вожди, жандармы, маленькие люди...
И это в дни, когда всего еще бы
Шажок один - и все в раю мы будем.

Какой позор! Ведь делать надо что-то?
А то опять - старуху топором...
И это век стремительного взлета -
На Марсе яблони, в квартирах космодром.

И сходят с рук восторженные дети,
И матери раскачивают небо,
Как колокол... Как хорошо на свете!
И никакого личного ущерба...

И я спешу допеть с надеждой дерзкой -
Себя услышать в самой светлой ноте...
Я жму Вам руку, Федор Достоевский,
За то, что к нам Вы больше не придете.

















* * *

Любо бражничать поэту
Среди братьев по перу.
И стихи, как сигарету,
Задымить на том пиру.
Громыхая словесами,
Ощущая благодать,
Скромно так под небесами
Себя Пушкиным считать.
И стоять на этом твердо,
Как с бутылкой на троих...
Не поверят, можно - в морду,
А они тебя - под дых.

Лезть к костру в живое пекло,
В горле булькая строку,
А потом посыпать пеплом
Гениальную башку...

Пусть какой-то завидущий
Засвистит, как соловей,
Мне-то что, когда я - Пушкин -
Всех поэтов бронзовей.

А когда наступит утро,
Протрезвею. Так  уж быть,
Я пошлю на дольний хутор
Всех их бабочек ловить.
























                НАПУТСТВИЕ

Уходя из жизни, не забудь
Отойти от всякого соблазна
И на затихающую грудь
Руки положить крестообразно.

Женщину, сидящую у ног,
Умолить пожухлыми губами
Водочки налить на посошок...
И уйти, как будто за грибами...

По беспутью двинуть налегке
В райский лес в предутреннем тумане
Со свечой в обугленной руке,
Без гроша последнего в кармане.

Ибо там "дензнаков" вовсе нет!
Лишь Душа идет там на закланье.
Лишь при жизни в страхе и обмане
Душу продают за звон монет.

Так что, мой хороший, не забудь
Отойти от всякого соблазна
И на затихающую грудь
Руки положить крестообразно.