Нестор Иванович Махно. гл4. Дибровский ужас

.Гуляйполе Гуляйполе – скулы гетману свело:
Пришли в Киев донесенья,
Взял Махно своё село
Сегодня - в ночь под воскресенье.

Что это значит? Скоропадский понял.
Крестьяне на Махно с надеждой подняли глаза
И устремятся к Гуляйполю, боевые кони,
И  загремит  над гетманом гроза.

И Скоропадский тайный разослал приказ:
«Если уж случилось так, то надо наблюдать
Не на секунду с Гуляйполя не спуская глаз,
Но не в коем случае его пока не брать...

Пусть съедутся в свою столицу все махновцы,
Все их банды со своим вооружением:
А мы им скрытно подготовим окружение
И они нам попадутся, словно волкам овцы".


Но на мякине Нестор никому не попадался
И когда контратаковать его не стали,
Он, как талантливый и хитрый полководец  догадался,
Чтобы вместе весь его отряд собрался
                гетмановцы ждали.

А Махно ведь с самого начала чётко знал,
Что Гуляйполя в этот раз ему не удержать
И он удерживать его  и  не предполагал,
А ему лишь было нужно людям силу показать.

И он хитрил:  его умноженный крестьянами отряд,
Каждый день в село входил
А ночью не заметно в степи шёл назад
И фиктивным пополненьем вновь для Гуляйполя был.

А Махно на Гуляйполе вел кипучую работу:
Сотни боевые создавал, для будущих боёв;
Прокламации печатал, на шпионов поощрял охоту
Через Пологи  с немцами переговоры  вёл.

А также потчевал вниманием ближайшие железные дороги:
Изымал оружие и «документы у богатеньких буржуев проверял»
Мануфактурой и другим товаром нагружал крестьянские подводы -
"Экспроприировал народные богатства" и добро селянам раздавал.

На угрозы немцев отвечал: «в Гуляйполе моя сила собралась,
И что он, Махно, их не боится ну ни сколько
Иди тевтон, но перед тем за упокой своей души, вражина, помолись;
А мы покосим вас из пулемётов и попластаем  саблями «и только»".

Так довольно долго немцы ему пудрили мозги,
Где то в общем счёте около недели
И понять за это время так и не смогли,
Что это Нестор пудрит им мозги на самом деле.


Наконец немецкие войска пошли колоннами на Гуляйполе
С разных направлений разворачиваясь, чтобы окружить его;
Но Махно между колон немецких с боем вырвался на волю
И немцы захватили, удивлённые, безоружное село.

С населением свирепствовать они на этот раз не стали,
Да и не было для этого причин, так как не было по сути боя,
А к тому ж в лице Махно имелась и другая сторона медали:
И захватчики на этот раз не захотели рисковать собою.


Махновцы остановились в селе Больше-Михайловка или Дибривка,
Рядом был большой и знаменитый «Придибривский лис»
Местные говорили: «В том лису стоять разбойничьи домивкы
И блУдыть Дибривчан по лису часто чи то леший, чи то бис».

Но слухи оказались правдою от части -
Лес действительно был и обширен и дремучь,
Но не разбойники там прятались а Нестору на счастье
Со своим отрядом революционер товарищ Щусь.

Разговор с революционером  и матросом Щусь не долго длился,
Отряду надоело прятаться на острове в болоте непролазном
И отряд  ЩусЯ с махновцами в один охотно слился:
В поле чистом лучше помирать, нежели  погибать в болоте грязном.


В Больше-Михайловке к Махно был неподдельный интерес
Стихийно возникали митинги и за вопросом возникал вопрос
Отряд до полутора тысячи, записавшихся в него возрос
И Махно здесь простоял два дня, потому что
                рядом был Дибривский лес


Немцы и австрийцы, паны и панычи со всей округи
Воспользовались этим и внезапно в час ночной
Напали на увлёкшихся махновцев вдруг
И завязался жаркий и жестокий бой.

На выездах села разгорелся пулемётный и винтовочный огонь,
Охватила паника почти что всё село,
Казалось, что наступление идёт со всех сторон
И не известно как бы обернулось дело если-б не Махно.

Махно и близкие ему его друзья-товарищи махновцы
Возникали всюду и порядок быстро наводили,
Успокаивались бойцы, успокаивались Больше-Михайловцы (Дибровцы)
Подводы запрягали и на улицы их выводили.

"Не бросайте нас упрашивали жители Махно",
"Мы не бросаем, но мы не можем находиться здесь,
Чтоб уберечь от разорения село,
Мы должны его покинуть и уйти в Дибривский лес".

Натыкаясь на врагов, сметая авангардом их с пути,
И повсюду впереди летал Махно с  его энергией кипучей,
Махновцам удалось из Дибривского села уйти
И укрыться от врага в Дибривский лес  дремучий.
 
Каратели вошли в село и на церковной площади остановили части.
Отставив до утра обход, проверку и грабёж   дворов,
Они были все приспешники, радетели антинародной власти:
Немцы, вартовые, паны и панычи из усадеб панских
                и колонистских хуторов.

Каратели решили, что на церковной площади они не плохо отдохнут,
Не заботясь легкомысленно о своей охране,
Но ведь Нестор то Иванович Махно!.. Он не  убит, ни ранен
И с отборными бойцами он уже рядом тут как тут.

Уже его разведчики проверили два раза ситуацию
Уже Каретник, Щусь,  Марченко Алёха, Лютый во главе с Махно.
Приготовили свою карательную на карателей беспечных  операцию
И дело обсуждается, а не на Обум, как получится решается оно.

Вооружённые ручными пулемётами - значительным оружием тех дней,
С винтовками в руках, с саблями и бомбами на поясах,
Они были близко и наблюдали за врагом из за плетней.
А не прятались, как думали каратели, в лесах.

И окружили скрытно, и ударили по ним со всех сторон,
И был огонь прицельный, и дружно по условленному знаку
Со всех сторон махновцы с криками ура пошли в атаку,
И ужасным, и не восполнимым был для всех карателей урон.

Строчили люйсы-пулемёты бухали винтовки, рвались бомбы и гранаты;
Всё побросав, не сделав даже выстрела, каратели бежали
И разъярённые мужики их прикалывали вилами,
                проламывали им черепа лопатами,
Карателей не званных, где догоняли там и убивали.

Немцы, гайдамаки, паны и панычи, и вартовые
В речке Волчья пытаясь переплыть её тонули,
Людей погибло много и ужасными их смерти были,
Под вилами, под саблями, под водой, под пулями.

Победа была полная и с малыми потерями,
В Больше-Михайловке сгорело девять хат
И мужики окресных сёл Махно безмерно доверяли,
И готовы были массово вступать в его отряд.

Но желанья, как оказалось было мало
И этого не мог понять бунтующий народ,
У восстания оружия для всех желающих сражаться не хватало,
А также не хватало лошадей, тачанок и подвод.


Махно в Больше-Михайловке - и на стихийном митинге к утру,
Кто то из крестьян Дибровских, войдя в неудержимый раж,
Прокричал могучим голосом, перекричав орущую толпу,
Махно! Ты настоящий украинский Батько наш.

И толпа, вдруг, стихла осмысливая яркие слова,
Было тихо, словно опустел церковный двор,
А потом из тысяч глоток вырвался могучий ор
Батько Махно, Батько махно, Батько Махно – ура, ура!...

Батько Махно – эти слова известны стали миру
И его образ во всём мире, и на всей земле известен;
Миллионы поклонялись, и поклоняются сегодня своему кумиру,
И среди героев беззаветно преданных народу,
                он стоит на видном месте!


Победа то победа, но на сердце у Махно тревожно,
Скоропадский бросить на него большие силы  может,
Чтобы окружить его и с селом мятежным вместе уничтожить -
Оставаться в Больше-Михайловке отряду невозможно.

Но опоздал Махно:  Село уже окружено со всех сторон
И начали обстрел села две батареи,
И лес Дибровский снова стал отряду панацеей
Спасительной, и свёл почти на нет урон.


А между тем команда поджигателей ходила по дворам,
Всё ценное, что находила грузили на подводы,
А всё село Больше-Михайловка отдавали красным петухам -¬
Горело всё: дома, сараи, скирды сена и соломы.
               

И что особенно печально, то поджигали не австрияки а свои:
Вартовые, паны и панычи, и другие украИнцы - их приспешники,
Вот такие Скоропадский в Украине Неньке вел бои,
Так кто же то «вельможне панство» было – святые или грешники?


Речушкой Каменка и речкой Волчья был прикрыт отряд,
Отряд легко пехоту  отбивал,
Но вот один другой снаряд
В цепь обороняющих обоз упал.

Шрапнелью были ранены одновременно: Щусь Махно и Лютый
К счастью не достаточно серьёзно, но и не легко -
Нельзя теперь в лесу Дибровском оставаться ни минуты,
А надо выбираться и уходить из леса скрытно, быстро,  далеко.

Под огнём из пушек запахли табаком дела,
Но в Каменке-реке, найдя хороший, мелководный брод,
Незаметная в ночи колона из тачанок, бричек и подвод
Скрытно по над речкой в степи вольные удача увела.

А свободный ветер в поле не исповедим в полёте,
Тачанки и подводы пехотой не догнать,
А на кавалерию в тачанках люйсы и максимки – пулемёты,
И пулемётчики, которые умеют хорошо стрелять.

Отряд ушёл и опустел Дибровский лес,
А немчура вела огонь по лесу дикий,
Больше-Михайловка горела языки пожара поднимались до небес,
Далеко вокруг в степи ночной ходили от пожарищ блики.

И в эту скорбную для  души его минуту,
Не показушно, а не в силах удержаться и всерьёз,
Батько Махно безутешно долго плакал, не стесняясь слёз
И утешать его осмелился, лишь его друг-телохранителиь
                Исидор(Петя) Лютый.

А успокоила Махно лишь мысль, благодаря которой
                сердце согласилось биться,
Благодаря, которой тело продолжало жить –
Это не мысль идти в церкОвь, смиренно там молиться,
А мысль – быть Батьком, дать повод лошадям,
                находить врагов и люто мстить!..


Отряд Махно села Гавриловка достиг,
Народ стоял и со слезами на глазах глядел,
Как их сосед в пятнадцати верстах горел,
И какой ужас Дибровское село постиг.

В селе Гавриловка Махно разоружил всех кулаков
Сыны, которых «пойихалы палыть Дибривку»
Отобрал у них без лишних, и без долгих слов:
Лошадей, тачанки, сбрую, брички та «гвынтивкы»

А виновных кулаков расстреливал на улицах села,
Прямо на глазах Гавриловского населенья
И это его месть за Дибровскую трагедию была,
И он не слышал от народа осужденья.

А между тем погромщики из села с «победой» возвращались,
С гружёнными подводами добра награбленного в хатах,
А у околицы села махновцы их встречали
И быстрой и суровою была расплата.

Устроив по селу облаву и суровый быстрый суд,
Оставив у села отряд встречать погромщиков весёлых,
Махно продолжил свой суровый путь
По другим окрестным хуторам и сёлам.

Вот так вот за разбой и куш богатый,
Когда ты возбуждён, презрев чужие муки.
Судьба уже готовит для тебя расплату
И заносит над тобой вооружённую жестокой местью руку.