Сказка дедушки Олега

ПРИКЛЮЧЕНИЯ КНЯЗЯ СВЯТОСЛАВА, БОГАТЫРЯ РАТИБОРА
И ВТОРОКЛАССНИКА ВАНИ

Пристал внучок к родному деду:
— Дедуля, сказку расскажи?!
Ты обещал — после обеда...
— Всё помнят эти малыши!
Ну ладно, раз наобещался...,
Но, чур, идёшь сейчас же спать.
Внучок конечно сразу сдался,
За сказку мог он всё отдать:
Не жалко дедушке за сказки
Любой игрушки, даже МАЗа.
И вот малыш таращит глазки,
А дед собрался для рассказа?

Давным-давно случилась эта сказка.
Страна чудес звалась прекрасной Россью.
Однажды в. зиму, мальчик на салазках
Скатился с горки прямо в ноги к лосю.
Зверь был огромен: страшные рожища,
Но очень добрые, лиловые глаза...
Для лося — мальчик не являлся пищей,
В зубах быка хрустела дереза.
Лось сверху вниз смотрел на пострелёнка,
А тот бесстрашно - в морду великана.
Потом малец рукой прозрачно-тонкой
Подарок зверю дарит благодарно:
Горбушка хлеба остро пахнет летом,
Остистой рожью и слегка кислинкой —
Дразнящий запах! И малец, при этом,
Так безобиден, словно бы былинка.
Лось наклонился, чтобы взять подарок,
Смешно задёргав верхнею губой…
Как вдруг, мальчишка, выпрыгнув из санок,
В рога вцепился накрепко рукой.
Зверь, испугавшись, бросился сквозь чащу,
Кусты таранил, наклонив рога,
Летел стрелою... Но дышал всё чаще,
Усталость гирей висла на ногах.
А пострелёнок, на могучей шее,
Сидел, как клеш, и лосю всё шептал:
— Спокойней, друг, ну будь же ты, смелее,
Ужель тебя так сильно напугал?
Лось перешёл на шаг, остановился,
Закрыл глаза, и, перестав дрожать,
Заговорил... Малец чуть не свалился,
Крестясь, призвал на помощь Божью мать.
А лось вещал:
— Не удивляйся очень,
Злым колдуном, я в зверя, обращён.
Прошла с тех пор уже седьмая осень,
Как я с семьей своею разлучён.
А злой колдун, в моём теперь обличье,
В моём дому, но с суженой своей.
Малец ответил:
— Речь-то не мужичья!
Моя судьба не выглядит милей
Я — богатырь, вернее был когда-то,
Любовь колдуньи начисто отверг,
Теперь вот карлик, ко всему, горбатый,
Был — Ратибором, ныне зовусь — Перх.
Лось шевелил задумчиво губами,
Покуда слушал карлика рассказ,
Потом изрёк:
— Так будем же друзьями,
Судьба не даром единяет нас!
Я — княжий сын, и звался Святославом,
Теперь без имени, но часто слышу — Лось.
Отец однажды гнал меня облавой…
Края родные позабыть пришлось!
— Ты не тужи мой князь, теперь нас двое,
Поделим беды наши на двоих.
Ещё поборемся мы с колдовской судьбою,
Пусть и силён удар её под дых!
Пока же, князь, поищем для ночлега
Какой-нибудь укромный уголок,
Чтоб под ногами не было бы снега,
Дышал теплом уютным костерок...
— Такое место я, дружок, приметил.
Есть дом в лесу заброшенный давно...
— Так едем, княже! — Ратибор ответил, —
Хотя постой, а это не смешно?
Ты — княжий сын и повезёшь меня,
Но ведь такое просто не возможно!
— Почётно другу в роли быть коня,
Когда в беде друг. Едем осторожно.
И вот по лесу едет мальчуган
На рослом лосе, что-то напевая...
Да, это сказка, только не обман,
(И даже в сказках, дружба — вещь святая!)
А вот и дом, заброшенный людьми.
На толстых брёвнах зеленеет мох.
— Вот здесь, дружок, и зазимуем мы.
Дверь без тебя, открыть бы я не смог, —
Промолвил лось, и подойдя к крыльцу,
Плечом своим опёрся на перила.
Удобней так слезать сплеча мальцу.
«Учтивым будь», — так мама говорила.
Тут Ратибор или же карлик Перх,
Стал изучать запоры толстой двери:
Они — хитры! Держали низ и верх,
И не открыть их никакому зверю.
Дверь распахнув, он лося пропустил
Вперёд себя: "Входите первым, княже!"
И очень скоро в доме задымил
Очаг потухший, трут нашёлся даже.
Нашлась и плошка целая пшена,
И медный чан, и шмат приличный сала,
И даже сено, вроде бы для сна,
Едою лосю — это сено стало.
Поев, друзья собрались отдохнуть,
И улеглись, прижавшись, у костра.
Собрались, было чуточку вздремнуть,
Но тут нелёгкая им гостя принесла.
Раздался стук. И голос громовой
Призвал открыть немедленно запор.
А Перх спросил: "Да кто же ты такой?"
— Я здесь хозяин! Открывайся, вор!
"Запрятать князя! Только где и как?
Не так легко запрятать великана,
Его не втащишь мигом на чердак..."
Что ждёт друзей, неужто ждёт их драма?
Тут рваный холст попался на глаза,
Вмиг разрешилась карликом проблема:
"Сюда, скорее, княже! — он позвал,
И лось накрыт, Перх сверху бросил сено.
Теперь пора. Вот карлик у двери,
Он отпирает трудные засовы...
И отлетает, утонув в пыли.
Гость так лягнул, как будто конь подковой.
Но карлик наш — когда-то богатырь,
Хоть ростом мал, остался духом крепок,
Рукой своей дверной сжимает штырь...
Бугай в проёме озирался слепо.
И Ратибор решился на бросок,
Он размахнулся, запустив, что силы
Штырь от запора, тот попал в висок,
Бугай свалился, обломив перила.
Связав его покрепче по рукам,
Перх с лосем вместе затащил громилу
И стал хлестать легонько по щекам:
"Ну, просыпайся, просыпайся, жила!"
Очнувшись, гость сначала замычал,
Уставившись злодейскими глазами
На пострелёнка что его хлестал,
Потом достать хотел того ногами:
— Ты кто такой и как связать посмел,
Зачем, поганец, влез в мою сторожку?
Да я сейчас... Убью тебя, пострел!
На грудь врага поставил карлик ножку:
— Ты бык, здоров, но я сильней тебя,
Раз ты лежишь и связанный к тому же.
Пока пытаю я тебя, любя,
Ты кто такой? Ну, отвечай же, муже!
"Он злой колдун, укравший у меня
Моё лицо, мой облик человечий.
Вот так когда-то выглядел и я" —
Лось в разговор вступает тихой речью.
— Так вот ты, кто! Попался нам, злодей?!
Теперь ответишь за свои деяния.
Воруешь жизни с чёртом, у людей,
Тела воруешь, будто одеяния.
Ты сдохнешь, бес! Но только не сейчас,
И на костре сгоришь, на пламени из ада,
Но раньше всё же расколдуешь нас,
Поверь, колдун, смерть будет — как награда!
Колдун молчал. Он что-то вспоминал,
Глаза его метали злые искры:
"Ведь был же сон, значенья не придал,
Зачем поддался чарам этой выдры?!
Хотя теперь, спасенье только в ней.
Как знак подать, предупредить шальную? —
Он в речь свою вплетает весь елей,
Пытаясь скрыть натуру свою злую, —
Ты что, малыш, о чём ты говоришь,
Я — злой колдун? Да кто сказал об этом?.."
— Нас лестью взять... Шалишь, злодей, шалишь!
Вернёшь, что выкрал? Долго ждать ответа?!
И тут в окно, открытое для дыма,
Бесшумной тенью, залетает мышь.
Для колдуна, прилёт той мыши мнимой —
Как знак спасения: "Послушай-ка, малыш, —
Заговорил колдун, чтобы отвлечь внимание
От мыши опустившейся в углу, —
Ты, знаешь всё. Зачем тебе, признание?
А сделать лося — князем не могу!
Во-первых, связан, во-вторых, нет книги,
И, в-третьих, полная нужна луна..."
— Ты врёшь, чаклун! Бесовские интриги.
И каждый час растёт твоя вина!
Колдун задёргался, скрывая тихий шорох —
Мышь завертелась быстро, как волчок.
Явилось пламя, будто вспыхнул порох —
Из дыма с пламенем огромный вышел волк.
Оскалив зубы, волк присел на лапах
И был готов к смертельному прыжку,
А жертва — лось, волк чуял жертвы запах...
Колдун заржал: "Конец малец, дружку!"
Однако лось ничуть не испугался
И повернувшись к волку головой —
Рога вперёд, на серого подался:
— Ещё посмотрим, кто уйдёт живой!
В очаг, подбросив хвороста охапку,
Рукой нащупал штырь-запор малыш,
Он был готов ввязаться в эту схватку:
"Знать не простою оказалась мышь!"
Колдун, оставшись без присмотра,
По полу виться стал ужом...
И вот верёвка перетёрта!
Колдун стоит! Рука — с ножом!
Волк и огромный мужичина —
В сраженье с лосем и мальцом...
И смерти, кажется, личина
С косой, маячит за крыльцом.
Друзья зажаты в угол дальний,
Их жизнь висит на волоске.
Как близок миг кровавой драмы!
Вдруг топот слышится в леске.
То скачут кони: ближе, ближе...
И слышен говор уж людской,
Вот женский смех струёю брызжет,
И гончих псов несётся вой...
Ну да — господская охота,
И мчится, кажется, сюда.
А с волком вдруг случилось что-то,
Став мышью, сгинул без следа.
Колдун, руками сделав пасы,
Присел, и вороном взлетел...
Успел в бесовские пасьянсы
Вмешаться Ангел — светлых дел!
А на крыльце — хозяин леса,
Он пригласил в свой дом гостей.
Скрипят, заржавлено навесы,
Дверь нараспашку. Возглас: "Эй!
А вы-то, как сюда попали?
Но лось-то, лось, какой большой!
Сюда собаки их загнали?
Так значит, будет пир горой!"
Охотник в лук стрелу вставляет,
Звенит упруго тетива...
Но карлик лося прикрывает,
Кричит какие-то слова.
Слова доходят долго, трудно,
Но остужают буйный нрав:
— Ты что сказал, малец приблудный?
— Лось — княжий сын, он — Святослав!
Стрела летит со свистом в стену,
В бревно вонзилась и дрожит...
Святая правда, на арену,
Словами карлика спешит.
Застыл охотник в изумленье,
Глядит на лося, рот открыт...
Но очень скоро тень сомненья
Накрыла взгляда лазурит.
Охотник хмыкнул, удивляясь:
"На дурака сейчас похож!"
Как скоро в плод созрела завязь
Его сомненья — это ложь!
Он потянулся за другою
Стрелой, к колчану на боку...
Вдруг, лось, тряхнувши головою,
Прибег к родному языку:
— Мой друг не лжец, всё это правда,
Колдун меня обворовал.
Посредством чар и силы ада,
Он облик мой — себе забрал.
Лось стукнул в пол своим копытом, —
Ну что же ты, стреляй скорей!..
— Не можешь, князь, мной быть убитым
На Росси, на земле своей!
Охотник в пояс поклонился,
Лук положил к своим ногам, —
Прости, что в правде усомнился.
Желаю мстить твоим врагам!
А за спиной стоят уж гости:
Смех, гомон, лай, гудит весь двор.
На слух смакует кто-то тосты...
Один слуга берёт топор
И рубит ветви для очага,
Другой - свежует кабана...
Все гости в дом спешат ватагой,
Задержка только не ясна:
— В чём дело, слышишь, эй, хозяин!
Ты что застыл, как истукан?
Спешит слуга с дровами: — Барин,
Сейчас тепло для вас поддам...
Хозяин словно бы проснулся,
Поднял свой лук от ног своих
И к приглашённым развернулся
Лицом... И гомон сразу стих.
Печать заботы и тревоги
Лежала на его лице...
— Случилось что-то там?.. О, боги!
— Посыльный с вестью об отце?..
— Да погодите вы с посыльным,
Он в доме что-то увидал...
— Но мы же скоро все застынем! —
Народ, волнуясь, зашептал.
— Друзья! — Хозяин заикнулся...
— Не нужно говорить про нас, —
Вдруг шёпот карлика коснулся
Его ушей, — ни в этот раз...
— Друзья, сейчас, одно мгновенье,
Лишь карлик лося уведёт...
Лось мой ручной сбежал с имения.
— Какой там лось, о чём он врёт?
И тут в дверном проёме дома,
Возникла лося голова,
А рядом карлик, очи — долу...
— А ведь не врёт он, вот, дела!
— Входите, будем веселиться.
Я лишь приказ отдам слуге.
Всех посветлели сразу лица.
— Чтоб быстро, на одной, ноге,
В именье был. Я дам охрану.
Эй, лучник, ты! Иди сюда!
Лошадку ту, возьми у пана
И вместе с карликом айда!
Перх очень быстро, словно кошка,
Взобрался к лосю на хребет.
И полетели снега крошки,
Двойной тянулся сзади след...

Пока дедуля, сказку сочиняя,
Вёл свой рассказ, внучок его — уснул.
Сон, малыша, не часто так бывает,
В события той сказки окунул.
Летит внучок, раскинув ручки,
Парит, как птица в небесах,
Всё видят глазки, слышат ушки...
Внизу земля в сплошных лесах.
Страна под ним зовётся Россью,
Он это знает, хоть и мал.
А это кто, прижавшись к лосю
Так быстро скачет? — Он узнал! —
Да это ж карлик тот горбатый,
Дед Ратибором его звал,
А этот лось под ним рогатый
Ни кто иной — как Святослав!
"Ванюша, спишь?" — дедули голос.
Внучок хотел ответить - нет,
Но связь с реальностью, как волос,
Вмиг оборвалась. Яркий свет...
И он опять летит по небу,
И не понять — где явь, где сон.
Что ждёт Ванюшу — радость, беды?
Одно лишь ясно — в сказке он!
Властитель снов король Морфей —
Хозяин сказочной державы,
Чуть подтолкнул рукой своей
Ванюшу. Ради ли забавы?
Но нет! — Ванюша повзрослел,
Теперь он — юноша и статен,
И как в мечтах своих хотел,
Силён, умён стал, и прекрасен;
Как Ахиллес — неуязвим,
И как Персей — летать умеет...
Скорей последуем за ним,
Сон приключенья уже сеет
Иван парит всё так же птицей
Над зимним лесом белой Росси,
Но очень хочет приземлиться,
Предстать пред карликом и лосем.
Он хочет другом стать обоим,
Помочь им справиться с бедой.
Не для того, чтоб слыть героем —
Характер у него такой.
И присмотрев себе поляну,
На их пути — чуть впереди,
Иван спустился наземь плавно,
Стал, руки скрестив на груди.
Он был одет как будто воин:
Кольчуга, плащ и шлем, и меч —
Был восхищения достоин
Клинок булатный — друг для сечь...
А вот и всадники явились.
Притормозив свой быстрый бег.
Не доезжая, обратился
К Ивану лучник:
— Кто ты, человек?
— Не видишь разве, ратный воин.
Вот вы, кто будете такие?
Смотрите, я на мир настроен,
И руки поднял вверх пустые.
— Я — лучник в княжеской дружине.
А это — сотниковы слуги:
Тот лось — сбежал, но пойман ныне,
А карлик — вроде бы в обслуге.
Свой путь мы держим на именье.
Охота есть, приединяйся.
Ещё какие-то сомненья,
Что мы здесь дома? Признавайся!
— Сомнений нет. Одно скажи мне,
Как величать прикажешь вас?
— Меня с рожденья звали Гриней,
Зовусь Григорием сейчас
— Меня все звали Ратибором,
Но рост мой вызывает смех,
Да и живу я — под забором,
И имя новое мне - Перх.
— А я — Иван. Теперь — всё ладно.
Вот только я загнал коня,
И буду очень благодарным,
Когда подбросите меня.
Григорий тут же удивился:
— А где же загнанный конёк?
— Он там, в лесу. Я заблудился...
— Ой, что-то брешешь, паренёк!
Иван залился яркой краской.
Врать не привык он, слава Богу!
Конь под Григорием с опаской
Косился глазом...
— Ну, в дорогу? —
Иван взлетел коню на спину,
Сев за Григория спиной.
— Эк, как ты ловко, на скотину!..
— Ну что там, едем?
— Нет, постой!
А служишь ты кому, Ванюша?
— Как вы, служу на благо Росси.
— Слова какие-то... Послушай,
Ты, можешь говорить попроще?
— Да князю я служу, конечно!
Пора бы ехать, светло не вечно.
День зимний таял, словно свечка.
Мигнул заката язычок,
И ночь, как чёрная овечка,
На небо сделала скачок.
Из-под копыт взлетели искры,
Чтоб с неба звёздами сиять,
А ночь-овечка скачет быстро,
И скоро звёзд не сосчитать!
Лес в темноте преобразился,
И нагонял невольный страх.
И тут же волчий вой разлился.
Волкам раздолье в тех лесах.
— Нешто, немного вёрст осталось, —
Григорий молвил, озираясь, —
Страшна нечистой силы шалость, —
И Бога вспомнил вдруг, икая.
На небо вяло, как улитка,
Вползала жёлтая луна.
Мороз за нос и уши шибко
Щипал, и драл их докрасна.
Мелькнула тень летучей мыши
На фоне лунного блина.
Григорий поднял палец:
— Слышишь?
Нечистая! Ей-ей - она!
И тут же пламя, дым явились,
Потом из дыма вышел волк.
Глаза его огнём светились.
Волк облизнулся. Зубы — щёлк!
— Так это ж старый наш знакомый!
Стрели - его! Стрели, Григорий!
Ещё тут ворон где-то чёрный? —
Да вон, на ели, над дорогой, —
Вскричал им Перх, и с лося в снег
Враз соскочил, за сук хватаясь.
— Ха-ха-ха-ха, — донёсся смех, —
Смеялся ворон, вниз спускаясь.
И только снега он коснулся,
Как обратился в миг медведем.
Иван рукою потянулся
К мечу:
— Без драки не проедем!
— Вы, не нужны нам, уходите!
Нам нужен лось и карлик этот, —
Медведь заговорил сердито, —
Сейчас их песня будет спета!
— Ну, это мы ещё посмотрим! —
Меч засверкал в сиянье лунном, —
За жизнь их, в битве и поспорим.
— Поспорить с нами?! Ты — безумный! —
Волк прыгнул, целясь лосю в горло.
Но был отбит его рогами.
— Держись! Ишь, нечисть как попёрла! —
Григорий сжал коня ногами,
И выпустил стрелу в медведя.
Стрела попала в сердце прямо,
Но зверь не умер. Чуть помедлив,
Шагал на карлика упрямо.
Ванюша, покрутив мечом,
Стал перед этой бурой массой,
Чуть оттеснив своим плечом
Григория коня. С опаской
Косил тот конь лиловым глазом,
И скалил в страхе свои зубы.
Меч Вани, птицей раз за разом
Взлетал над бурой мишки шубой.
Вот на снегу кровавит лапа.
Ещё удар — другая рядом.
— А это вам за злобу плата,
За то, что брызжете вы ядом, —
И меч, сверкнув алмазным кругом,
Вонзился мишке в левый глаз.
Медведь взревел тут, как белуга,
Упал, и сдохнул тот же час.
Волк обратился сразу мышью,
Проскрежетал из-под небес:
— Сейчас вам смерть на встречу вышлю,
И да поможет мне в том бес!
— Ну что друзья, скорей в дорогу?
Садись Ванюша на коня, —
Григорий молвил, — слава богу,
Крепка в бою рука твоя!
Иван ответил чуть помедлив:
— Признаться должен, други, вам,
Что чуть соврал, без зла, намедни.
Летать могу — в пример орлам.
И тут же взвился с места в небо,
А, сделав круг, спустился вниз
Но колдуном я сроду не был,
Откуда дар сей, чей каприз,
Не знаю даже. Не вините!
И руку протянул свою:
— В друзья свои меня примите,
Чай заслужил ту честь в бою?
— А что ещё умеешь парень?
Поди, не всё нам рассказал? —
Спросил Григорий, — в бою не младень…
Но руку всё-таки подал.
И карлик подал Ване руку.
При этом с завистью смотрел
На Ванин меч. Сказал, как в шутку:
— Подаришь, может?
— Нет, пострел!
Ты извини, не обижайся,
Мне меч родней, чем кровный брат.
Не дарят братьев ведь, признайся?!
— Беру слова свои назад.
— Иван, а как же быть с медведем?
На мясо — мишка не годится.
— Я думаю, что лишь отъедем,
Примчатся волки — поживиться.
Пока друзья решали дружно,
Что делать с телом колдуна,
Колдунья-мышь при свете лунном
Волков нашла. И вот она
В волчицу обратилась снова,
Включилась в пенье на луну,
Сказала в песне, что готова,
Вести собратьев на войну.
Их главный враг — извечный голод,
И чтоб победу одержать,
Придётся всем: кто стар и молод,
За нею следом побежать,
Что ждёт их славная охота,
Добыча ждёт и конь, и лось.
Людей там — трое. И всего-то!
И тут такое началось:
Волчица лесом — птицей мчится,
За нею серая орда,
Все так спешат с людьми сразиться.
Кого же в битве ждёт беда?
И в эту стаю, будто в реку,
Втекают серые горгоны;
Казалось, тел тех на поверку
И не река, а море в волнах.
Решив оставить труп, медведя
Для пира воющей орде,
Друзья продолжили немедля
Свой путь сквозь ночь в лесной среде.
Ивану выпало заданье
Летать над лесом и смотреть.
Мышь пригрозила наказаньем
И обещала выслать смерть.
Иван парил под звёздным небом,
Раскинув руки, словно крылья.
В таком лесу он сроду не был,
Ни лес — урочище страшильев:
Вот ель, упав, подняла корни,
Как руки, тянется к нему;
А вот валун - медведем чёрным
Застыл, сторожко смотрит в тьму;
Пещера у подножья сопки,
Как рот открытый великана...
А это кто? Да это ж волки!
Текут, как волны океана.
Их больше сотни, много больше!
Но нету времени считать.
И не задерживаясь дольше,
Иван спешит друзей спасать:
Перевернувшись, лёг на спину,
Потом крутнулся на живот
И в штопор — вниз, а у осины
Свой резко оборвал полёт:
— Друзья, там волки, очень много,
А здесь - пещера под горой.
Вот эта к ней ведёт дорога.
Теперь быстрее, все — за мной!
Укрыв в норе коня и лося,
Иван достал из ножен меч:
«Прости, секиры не нашлося,
Давай, дружок, как главы с плеч,
Сруби нам несколько деревьев,
У входа сделаем завал,
Чтоб ни один из тех злодеев
В пещеру эту не попал».
Деревья падали, как спички,
Ложась вершинами на вход,
Так плотно — не пролезть синичке,
А волк подавно не пройдёт.
Перх подобрал себе дубину,
Григорий ладил в лук стрелу.
Так настоящие мужчины
И поступали в старину,
Предпочитая драку — бегству
И смерть — позору быть рабом.
А смерть гуляла по-соседству,
Спешила в облике волков.
Иван мечом играл, казалось,
То гладил лезвие рукой,
То так крутил, что брала зависть.
Во взгляде Вани был покой.
А вот и волки набегают:
Глаза горят, как угольки.
Они уже слюну глотают,
В оскале, обнажив клыки.
В прыжке их несколько взметнулось,
Решив Ивана весом сбить.
Рука с мечом лишь круг крутнулась,
Чтоб словно прутья порубить:
Один упал главы лишившись,
Другой — две лапы потерял,
А третий, крови не напившись,
Без задней части умирал.
Перх-Ратибор махал дубиной,
Круша хребты нахальным тварям.
Григорий выстрелом единым
Пронзал не меньше, чем по-паре.
Но серых бестий очень много!
И прут, и прут, как водопад.
У всех у них одна дорога —
Вперёд, и нет пути назад.
Меч Вани, в крови искупавшись,
Казалось, даже полегчал.
Истосковался он, заждавшись
Побед, о коих так мечтал.
Иван рубил без сожаленья
Тугие серые тела,
Махал мечом без утомленья,
И кровь врагов рекой текла.
Спиной почувствовал тревогу,
И обернувшись, увидал,
Что Перху, волк вцепился в ногу,
Другой волчара, руку рвал.
Иван стрелой сорвался с места,
И вот тот волк, что у ноги,
Безжизненно сползает тестом...
А меч рисует всё круги.
Отбив у серой своры друга,
Схватил он Перха поперёк,
И посадил на ветви дуба:
— Ты посиди тут, Паренёк!
Григорий лук свой потерял,
И отбивался острой шашкой.
Один из серых разорвал
Ему тулупчик, над лопаткой.
Иван и Гришу посадил
На ветви дуба рядом с Перхом,
А сам Волков-горгон разил
Своим мечом, порхая сверху.
И скоро серую орду
Смертельный ужас обуял.
Забыв про лезвия во рту,
Народец волчий побежал.
Не пострадала и колдунья,
Успела снова мышью стать.
Мелькнула в свете полнолунья
Ушастой тенью - не догнать!
Она спешила к тому месту,
Где пал дружок её — колдун,
Там тихо ходит смерть-невеста,
Мужик при жизни был шалун,
С невестой-смертушкой игрался,
Как кошка с мышью, много раз,
Но всё же под косу попался,
Лежит разрубленный сейчас.
А вот и он. Мышь завертелась
И вспыхнув, обратилась в деву,
Вокруг тревожно осмотрелась
И тут же приступила к делу:
Достав две ёмкости с водою,
Она открыла ту из них,
Что словно ночь плескалась мглою —
С водою мёртвой. В тот же миг
Она обрызгала медведя.
Все части тела и срослись.
А дева, чуточку помедля,
Водой живой взялась кропить.
И вот медведь зашевелился,
Открыл глаза и заурчал.
Взгляд зверя жизнью засветился,
Медведь на лапы свои встал,
Потом мотнул, своей башкою,
Присел на жирный вислый зад...
И вдруг, под круглою луною
Сидит мужик. Он очень рад
И встрече с девицею видной,
И снегу белому, зиме:
— Рогнеда, знаешь, что обидно?
Бессмертье изменило мне!
— Виной всему — тот юный воин.
Я заглянула в книгу знаний,
Поверь, противник он — достойный.
И если верить тем преданьям,
То этот юноша — бессмертен,
Неуязвим для колдовства,
Летать уменьем, не  обделен,
И под покровом божества.
Сам царь-Морфей его охрана!
Но младень этого не знает.
Смертельной может стать лишь рана,
Где ахилла пролегает.
Имеет воин меч старинный,
Клинок зовётся — кладенец.
Вот этот меч, гласят былины,
Всем колдовствам несёт конец.
И потому твоё бессмертье
Тебя при драке подвело.
Что живы вновь мой князь, поверьте,
Вам очень, очень повезло!
Вам без меня не видеть света,
Но мне без вас не обойтись,
Коль песня наша не допета
Поторопись, колдун, проснись!
Не позабыл ещё, надеюсь,
Что я, мой свет, твоя жена?
Не Богом сделана твоею,
Соединил нас — Сатана!
Девица пала в снег сыпучий
И взвилась мышью к небесам.
А следом ворон — чёрной тучей
Спешил по бесовским делам.

Иван же с Перхом и Григорий,
Над волчьей стаей, одержав победу,
Своих друзей четвероногих
Из заточенья вызволяли к свету.
Иван опять просил прошенья
У друга своего — меча,
Затем посёк в одно мгновенье
Стволы на чурки измельчав
Перх влез на спину лося-Святослава,
Григорий оседлал коня,
А Ваня – в небо, только не за славой —
Друзей своих в дороге охранять.
Князь Святослав предался думе,
Шагая споро по тропе.
И Перх невесел был, а сумен:
"Убит колдун, но козни все,
Все заклинания, проклятья
Живут на радость злу и тьме.
Мой князь, одно хочу сказать я,
Мы победим, поверьте мне!"
Скосив лиловый глаз на Перха,
Лось-князь вздохнул лишь тяжело:
"Вернуть свой облик — верх успеха.
Но как живуче это зло!"
А вот и град явился взору,
Весь частоколом обнесён.
Там петушок, будя Аврору,
Любимой песней увлечён.
Ку-ка-ре-ку, — кричала птица.
Да, время ночи истекало.
Россь в дрёме стала шевелиться
И просыпаясь, завздыхала.
Петух же знай себе, горланил,
Взбудил соседских петухов,
И целый хор день новый славил.
А люди вспомнили богов.
Славяне, в годы те седые,
Молились шестерым богам.
И старики, и молодые
Их знали, чтили. По утрам
Просили помощи и силы,
А главным богом был — Перун.
Когда серчал он, стрелы били
С небес, катился грозный шум.
Тот бог — Перун водил на битвы
И помогал громить врагов.
Всех умерших или убитых
Сжигали в пламени костров.
Считалось, души тел сгоревших,
Освобождённые огнём,
К Перуну-богу отлетевши,
Всегда при боге в мире том.
Подъехав к городским воротам,
Друзья позвали сторожей.
— Какая привела забота
В такую рань младых мужей?
— Я — лучник княжеской дружины,
И послан сотником во град,
Убегший лось, что пойман ныне
И приведённый мной назад,
Ещё слуга при той худобе —
Убогий карлик. Все, пожалуй.
— Входи, стрелец, и ты, убогий.
А лось — здоров! Но-но, не балуй! —
Вскричал напуганный рогами
Один из сторожей тех стен.
А Ваня в город небесами,
Как птица вольная влетел.
Подъехав к сотникову дому
И спешившись, стучали в двери.
Дом деревянный, крыт соломой,
На окнах пузыри серели.
Григория признав, впустили
Под крышу сразу  всех гостей.
Коня и лося поместили
За загородку у яслей.
Всех, как ведётся, угощали:
Кому вино и мяса шмат,
Кому зерно и сено дали.
Гость на Росси всегда был свят.
Откушав вдоволь вин и мяса,
Перх, прихватив горбушку хлеба,
Подался к лосю-князю, к яслям:
— Мой князь, горбушкой не потребуй,
Лось-Святослав подарок принял,
Жевал горбушку и молчал.
А, прожевав, сказал: — Отныне,
Ты брат мой, Ратибор, чтоб знал.
Нам нужно в Новгород добраться.
Там мой отец и мать, и дом...
Колдун убит. Я, может статься,
Останусь в облике таком.
Пока жива та мышь-колдунья,
Надежда есть, что облик твой
Вернуть удастся. Чем смогу я,
Тем помогу, братишка мой!
Перх обнял названного брата,
Прижался к голове щекой:
— Я верю, брат, за зло расплата
Свершится, будешь ты — собой!
— А как тебе, наш друг Ванюша
С его умением летать?
— Мне он по нраву, брат. Послушай,
Нам, может, стоит рассказать
Ему про наше положенье?
— Мне кажется, он знает всё.
Зло ненавидит, без сомненья.
Он друг нам — мнение моё.
За их спиной шаги раздались,
К ним подходил дружок Иван:
— Мне показалось, что позвали.
А, может, я пришёл незван?
Я знаю всё о ваших бедах.
Откуда? Старец рассказал.
Совсем недавно мне поведал,
Как лосем стал князь Святослав.
Что карлик Перх — не карлик вовсе,
Да и не Перх, а Ратибор,
Что богатырь, по воле злости
Унижен, изгнан под забор.
Тут речь Ивана оборвалась.
— Простите, что-то дурно мне.
Здесь где-то дверь? Пождите малость,
Я выйду подышать извне.
Но оказавшись за порогом,
Иван взметнулся вверх стрелой.
Казалось, он несётся к Богу,
А прилетел к себе домой.
Увидев комнату, кроватку,
Не долетел чуть-чуть всего,
Упал на пол, но спящим сладко
Так и увидел дед его:
— Опять летал во сне, разбойник?
Растёшь, однако, мой внучок! —
Кольнув усами детский лобик,
Поклал в кроватку на бочок. —
Поспи ещё, родная кроха,
А я портфель проверю твой:
— Ну что ж, внучок, совсем неплохо!
Характер сразу видно — мой! —
Дедуля комнату покинул,
Был тронут внуком до души,
И сел за сказку, брови сдвинув:
"Что любят эти малыши?"

День второклассника Ванюши
Закончился, как час труда.
Он на труде не бил баклуши
Героем лепки был Балда.
У Вани образ шалопая
Ну, очень был похож на Перха.
Лепя Балду, он вспоминает
Свой сон, что лепке не помеха.
И вспомнил вдруг, что обещался
Вернуться в избу, подышав,
А сам стремглав домой умчался,
Выходит, что друзей предал?!
И тут звонок, залившись трелью,
Вернул Ванюшу в этот мир.
На совесть Вани, сон пал тенью.
А честью мальчик дорожил!
Придя, домой, уроки сделав,
Колени деда оседлал
И попросил его поведать,
Что дальше делал Святослав?
Дошёл до Новгорода с Перхом
Или гостит всё в Киев-граде?
На внука, над очками, сверху,
Смотрел дедуля:
— Бога ради,
Откуда ты, узнал про это?
Тебе о том не говорилось!
— А я летал там до рассвета,
Мне это ночью всё приснилось.
И рассказал Ванюша деду
Свой сон. Дедуля слушал молча:
Про бой с медведем, про победу
Друзей над волчьей стаей ночью...
Окончив красочный рассказ,
Опять Иван с вопросом к деду:
— А расскажи-ка мне сейчас
Про мышь-колдунью, про Рогнеду?
— А это имя как узнал?
Внучок пожал слегка плечами.
Дед ничего не понимал,
Как мысль его, могла стать снами
Родного внука, почему?
Всё не понятно тут ему!
А Ваня ждал, глядел на деда,
Готовый губкой всё впитать...
Старик, помедлив чуть, поведал
Про то, что внук хотел узнать:
— В стране, где был ты, этой ночью,
Жил князь Олег, он звался Вещим.
Была Рогнеда — князя донькой.
От скуки, подружилась с Лешим.
И мать её была колдуньей,
И бабка с чёртом всё зналась.
Вот и Рогнеда, в полнолунье,
В летучи мыши, подалась.
Сначала весело ей было.
Она любила пошутить.
Потом нечистая скрутила,
Заставила себе служить.
Была Рогнеда кареглаза,
Власы как будто чёрный шёлк...
А первым опытом для сглаза,
Ей послужил в хлеву телок.
Телёнок добрым был и милый,
За ней ходил всегда, как хвостик.
А девица была ревнива!
Однажды в дом явились гости.
Чужую девочку телёнок
Посмел в восторге полизать...
"Стань злой собакой, мой милёнок" —
Рогнеде стоило сказать,
Как тот телёнок вдруг залаял,
Подружку гостью укусил,
И та, от страха умирая,
Лупила пса, что было сил.
Рогнеда весело смеялась,
Любуясь плодом страшной воли.
Хотя в дальнейшем оказалась,
Как тот телёночек, в неволе.
Связав судьбу свою с нечистым,
Она богов лишилась в сердце,
Любви лишилась высшей, чистой,
Возможности в любовь глядеться.
Однажды, встретив Ратибрра
С прелестной девушкой Оксаной,
Свой показать решила норов
И завладеть её желанным.
Отказом резким, не прикрытым,
Ей, вдруг ответил богатырь.
"Так будь же карликом забитым,
Горбатым, гнусным, как упырь" —
Она твердила, сидя дома,
Над книгой древних заклинаний.
И встретив карлика, безбожно
Смеялась над бедой скитаний.

Недалеко, в глухом  лесу,
В урочище непроходимом,
Колдун в норе жил, как барсук,
Кипел он злобой, нелюдимый.
Он ненавидел всех людей
За их удачу и богатство.
На службу призывал чертей
И с Сатаною пил за братство.
Он часто вороном летал.
Богатый дом найдя, ярился,
Свои проклятия кричал,
Картавя, долго рядом вился.
Читая магию в норе,
При свете тусклом от лучины,
Хоть был в рассветной он поре,
Не ведал радостей мужчины.
Пока однажды Сатана
Не показал в воде чеплашки
Девичий образ:
— Вот она —
Твоею станет пусть милашкой.
Ты облик должен свой сменить
И выйти в мир людских общений.
В их мире — князем должен быть.
Поможет в том, тебе, мой гений.
Тут в Святослава чародей
Был обращен царём подземным
И помещён среди людей.
А княжий сын, стал лосем, бедный!
Прошло пол года лишь всего
И Святослав-колдун женился.
И кто же стал женой его?
— Рогнеда?
— Внук мой не ошибся!
Ну а теперь, пора и спать.
Дед подхватил на руки внука:
— Чур, далеко не улетать!
А то придётся нам аукать.
И снова, колют лоб усы.
Дед поправляет одеяло:
— Ну, засыпай, внучок, усни!
А мне подумать не мешало б.
И выключая в детской свет,
Старик тихонько дверь прикрыл:
"Теперь поищем и ответ", —
Он мысленно проговорил.

А Ваня сна смотрел кино.
Он здесь и зритель, и участник.
Рукою небо, как крылом
Вновь чертит Ваня-воин-странник.
Мелькают годы и века,
Земля меняется мгновенно...
Полёт замедлился слегка,
Река мелькнула словно вена.
И вот опять вокруг бело,
Зима рисует свой пейзаж...
На руку, словно на крыло
Скользнул, войдя в крутой вираж.
Мелькнул внизу высокий вал,
Из брёвен острых частокол.
А вот и дом, где пировал.
Иван посадку произвёл.
Дверь приоткрылась, вышел Перх,
Увидев Ваню, вдруг сказал:
— Прости мне, друг, безвинный грех,
Мне показалось, ты — сбежал.
Теперь же вижу, ошибался.
Что дурнота твоя, прошла?
— Как видишь, друже, отдышался!
— Ну, так входи, не ждут дела!
И получалось, словно Ваня
Не улетал совсем домой:
Всё те же люди, пиво в жбане,
В ковшах, братине — пир горой...
Лось-Святослав стоит у ясель,
Задумчиво жуёт овёс.
— Что, князь, угрюм, что взор не ясен,
Зачем повесил лосий нос?
Лось вздрогнул, будто испугался,
На Ваню глянул с тихой грустью:
— Коль знаешь всё, в чём сам признался,
Зачем смеёшься, друг, над сутью?
— Прости мне, князь, дурной язык.
Обидеть, право, не хотел!
Как взрослый, мыслить не привык.
А что касается до дел,
То предлагаю план такой:
Вы с Перхом отдохните здесь,
А я, в град-Новгород — стрелой,
Доверьте, князь, мне эту честь.
— Лети, орёл, но осторожно.
В ворота города, войди.
А Святослава князя ложного
Жильё, лишь кругом огляди.
И слушай, воин, больше слушай,
Не вопрошая ни о чём.
Надеюсь, понял всё, Ванюша?
Перх, тронул Ваню за плечо:
— Есть у Рогнеды "Книга знаний",
Узнать бы, где хранит её.
Ещё есть. "Книга заклинаний" —
Вот в них — проклятие моё.
Эх! Был бы ты, Ванёк, невидим...
— Ну, полно, друг, о том жалеть!
Пойдём за город что ли, выйдем,
Чтоб незаметно мне взлететь?
Друзья прошли среди землянок,
В них жили смерды и рабы —
Простые люди; крепость-замок,
Тропою вышли на пруды.
По льду прошли к воротам града,
Где сторож быстро осмотрел
И пропустил их за ограду.

Продолжение следует.