Сны и видения. Ч. 4. Красный мир черных карликов

…Лифт набирал скорость. Я ощущал пятками его вибрацию. Поскольку я жил в этом доме с 1980 года, я всегда автоматически знал, какой этаж проходит сейчас лифт – по стукам в шахте, по механическому звону и скрежету я отсчитывал пролеты и время вкупе с рефлексами меня не подводили. Первый сигнал в мозг поступил после того, как по моим расчетам лифт пролетел первый этаж и продолжал лететь вниз, буднично постукивая и позванывая. Мгновение легкой паники (разобьюсь!) сменилось удивлением и внимательным ожиданием. Лифт летел вниз. Вдруг я провалился в какое-то другое состояние сознания, время как бы вывернулось в моем восприятии и мне показалось, что я слушаю стук этажей уже несколько веков. Лифт с шумом ударился о что-то, кабину ощутимо тряхнуло и движение прекратилось. Сквозь неплотно сомкнутые створки двери у самых моих ног в кабину хлынула струйка песка, собираясь в песчаный бугорок на линолеуме пола. Я смотрел не отрываясь на этот растущий микробархан и был невероятно спокоен. Еще я почему-то ощутил внутри себя красный свет. Свет исходил из-за дверей лифта и начал наполнять мое сознание, внося в него ощущение невероятно безграничного пространства. Я обнаружил себя снаружи лифта.
   Это была пустыня. Поверхность ее была ровной, как стол, и блестящей. Вскоре я понял, почему: кварц спекся, превратившись в стекляную корку. Ничего не было в этой пустыне передо мной. Ни дюн, ни растений, ни движения. Горизонт смыкался с небом. Небо было багровым, кроваво-красным. Красное светило висело над горизонтом драконьим глазом, я знал, что оно не меняет своего положения никогда. Все было залито красным, красным и еще раз красным. Скосив глаза, я увидел людей за мной, а также слева и справа – до бесконечности вдаль. Люди стояли выпрямившись по стойке «смирно», похожие на шахматные фигуры и в шахматной же последовательности до самого горизонта, на расстоянии двух-трех метров друг от друга. Стояли неподвижно и смотрели вперед. Была тишина, только воздух как-то странно зудел, будто наэлектризованный, покалывая кожу лица. Слева показалась странная процессия. Она состояла из огромного, черного животного, похожего на ящерицу и на паука одновременно, возвышавшегося над нами метра на три и четырех карликов в черных доспехах. Существо выглядело, как Бармаглот из сказки «Алиса в Зазеркалье». Ног было восемь, колени торчали высоко над туловищем и степенно, равномерно, с достоинством перемещали вперед полное туловище с ящеричьим, длинным хвостом. Длинная шея извивалась в воздухе со змеиной грацией, в ее движении ощущалась скрытая угроза. Голова была на удивление маленькой, но с широкой пастью, полной зубов. Вся шкура его была усыпана осколками обсидиана или антрацита, или кусками черного хрусталя, ловившего блики багрового светила. Существо все блистало красно-черными тусклыми сполохами. На спине его, в седле, сидел карлик и держал в руках поводья, протянутые к углам рта существа. Еще три карлика шли по бокам и сзади. Головы их венчали огромные шлемы в виде полумесяца, размером с самих карликов, черная броня блестела такими же осколками, как и шкура животного. Они медленно и чинно шествовали вдоль первого ряда людей, в котором находился и я. Внезапно из-за моего правого плеча, из глубины рядов, вылетела отрубленная голова человека и, упав, покатилась к лапам черного животного. Процессия остановилась. Существо изящно и плавно наклонило голову на длинной шее, с удивлением на морде обнюхало обрубок, и поглядев на нас, человеческим голосом, но с шипящим акцентом, громко и внятно произнесло имя убитого человека. И тут я вдруг осознал две вещи. Во-первых: карлики не являлись разумными существами. Разумным было именно это животное, несмотря на то, что его вели под уздцы. И второе: надо бежать, и бежать изо всех сил. В следующую секунду стройные ряды людей разрушились и они все, видимо, поняв то же, в ужасе бросились со всех ног в пустыню, которая наполнилась криками. Толкаясь и спотыкаясь, я бежал среди толпы, потерявшей организованность. Сзади слышны были душераздирающие вопли, хруст костей и чавкающие звуки разрываемой плоти. Через плечо я увидел, как черное существо легко догоняет людей и пожирает их на бегу – одного за другим. Я бежал и бежал по пустыне, сквозь багровый свет, людей вокруг становилось все меньше. Вдруг я увидел вдали какие-то развалины. Вокруг меня давно никого не осталось, но я чувствовал преследование, чувствовал жжение в солнечном сплетении и ту особую щекотку в позвоночнике, которую мы все испытываем, когда нас кто-то догоняет и вот-вот коснется сзади. Я рванул со всех ног к развалинам и ворвался в разрушенный коридор здания.
   Можете ли вы себе представить, как будут выглядеть развалины современного офиса какой-нибудь крупной компании через несколько десятков тысяч лет? А через миллион? Я тоже не знаю, как вам это описать. Но я это видел. Обломки оргтехники, кресел, столов и прочей мебели. Пластиковые рамы окон, двери, осколки стекла. Остатки бумаги шевелятся от дуновения легкого ветерка. Все несло на себе многотонный, невыносимый груз времен, эпох. Все было просто прижато этой тяжестью времен. Подобное впечатление испытываешь в археологическом музее, когда рассматриваешь предметы быта человека, жившего 1000 лет назад. Трудно даже сказать, что именно вызывает это чувство  глубины и объемности времени, его реальности «сейчас и здесь», со всеми его рождениями-страданиями-радостями-смертями, воплощающими макропорядок мироздания в микрорадостях  и микрогорестях какого-нибудь творца фибулы или бусины, ковырявшего камушек от нечего делать при тусклом свете в лачуге, и думавшего, что вот завтра надо на охоту, да и сена накосить на зиму, а старшую дочь пора выдавать замуж, а сын когда вернется из похода? И вернется ли вообще? И мы созерцаем эту фибулу, как узел времени, как портал, воплощающий в себе реальность того, что ушло навсегда, но осталось достижимым для прикосновения разума и духа. И протягиваем сквозь эту фибулу дух в то время, в ту личность…
   Я пробежал по темному коридору, слыша позади рев зверя и грохот его движения, забежал в туалет, захлопнул дверь и стал ногами на то, что когда-то было унитазом, а сейчас выглядело как фантастический головной убор какого-то египетского жреца. Сквозь разбитое окно вливался красный свет, облизывая пожелтевший и осыпавшийся, когда-то белый кафель. Я надеялся, что в щель снизу, под дверью не будет видно моих ног. Я заметил белые пятна хлорки на полу – не знаю, как она могла сохраниться так долго, но я был благодарен неведомой уборщице, канувшей в Лету, за ее небрежность, ведь хлорка перебивала мой запах. За дверью все стихло. Я успокоил дыхание, сердце и протянул руку к двери, прислушиваясь к звукам. Там была тишина. Я толкнул дверь. На меня с издевкой смотрел черный монстр. Я не успел ничего сделать или почувствовать – он просто раскрыл пасть до невероятных размеров – и проглотил меня.

(продолжение следует)