Кошка ДЛЯ Сашки

(рис. автора)

                На улице весна. Солнце светит щедро и ярко. Сашеньке три года.
                Снова она одна в этом огромном старом деревянном доме, с большущими окнами, закрытыми рассохшимися дощатыми ставнями, через все щели которых в комнаты напористо протискиваются остроконечные, желтые снопы солнечных лучей.
                С вечера мама и папа снова ссорились. Папа сильно рассердился и ушел, а мама долго плакала и, больно сдавив щупленькие плечики дочки, при каждом слове резко сотрясая ее прозрачную фигурку, все повторяла:
                – Не любит он нас, Сашка!.. Не нужны мы ему!.. Он только одного себя и любит!.. Ну, какой он после этого отец?!..
                Девочка проснулась утром, когда папы дома не было, а мама только собиралась уйти. Стоя перед массивным овальным зеркалом в залитой электрическим светом гостиной, она припудривала заплаканные глаза, торопливо нанося последние штрихи по реставрации своего помятого лица.
                Сашенька подбегает к маме, цепко хватается за подол маминой юбки:
                – Мамочка, не уходи!.. Я тебя люблю!.. Я всегда тебя буду слушаться!..
                Мать молча  и нервно отрывает ребенка от себя,  резким шлепком сзади ставя точку на родственных отношениях с дочкой.
                Щелкает выключатель. Мстительно хлопает дверь. Обиженный плач девочки остается в толстых стенах старинного дома.
                Взрослые не ошибаются, когда, оставляя плачущего ребенка, считают: “Поплачет, поплачет, да перестанет”.
                Сколько проплакала Сашенька, никто не знает, но плакать она все же перестала. Растерев кулачком по лицу слезы, едко щиплющие нежную детскую кожицу, она подтянула к окну тяжелый с потертой красной бархатной обивкой стул и, забравшись на него коленями, попыталась разглядеть в щелочку между ставнями яркий недоступный зеленеющий мир.
                Вдруг в  коридоре послышались знакомые уверенные шаги. Сашенька животом съехала со стула и бросилась к двери.
                В дверном проеме, наклоняясь под притолокой и выпрямляясь в комнате во весь свой высоченный рост, появился улыбающийся отец с черной хозяйственной сумкой в руке.
                – Александра!.. Ревела?.. А ну посмотри, что у меня тут есть!..
                Он поставил сумку на пол и магическим движением рук ловкого фокусника, ме-е-дленно расстегнул молнию сумки. Волшебный взмах руки и... оттуда показались сначала острые серые ушки, а потом и вся голова большой серой кошки. Кошка была самая обыкновенная – серая, с поперечными темными полосами,  усатая,  гладкая и очень теплая.
                Она несмело переступила через осевший бортик сумки и, осторожно обнюхивая  незнакомые предметы,  принялась осваивать жизненное пространство.
                Счастливая Сашенька потопала за ней, безуспешно пытаясь коснуться спокойно уплывающего из-под рук мягкого полосатого зверька.
                – Ну вот, Сашок, теперь ты не будешь одна, – ласково говорит отец, высоко, под самый потолок, поднимая крохотную дочурку.
                Девочка, доверчиво расставив руки в стороны, как маленькая  птаха в синем небе, парит на папиных руках над огромной повеселевшей комнатой, беззаботно и звонко щебеча:
                – Меня папа лю-бит! Меня папа лю-бит! Меня папа лю-бит...