Напутствие

Напутствие


Не приходи ко мне, оставь меня в покое!
Я от тебя запрусь на все запоры и промолчу в ответ,
Чтоб не мешал мне предаваться тьме и боли безысходной…
Ты не поможешь мне – спасенья нет!

О, не моли меня и не стучись в мою обитель!
В душе моей теперь погибель, ты сам перед прощаньем принял
Из глаз моих бессмертный свет моей любви.
И если хочешь вновь меня увидеть, лишь только вспомни обо мне!
Но позабудь тот тёмный день, когда расстались в скорби мы,
И не тревожь больную тень, и не топчи порог моей тюрьмы.
Не приходи на запустелую дорогу.

Мы с тобою когда-то под одним светлым небом гуляли
И единой красою дышали, и глаза светом звёзд восхищали.
О, я помню всё это – но в прошлом оно, за каменной дверью темницы,
И столь глубоко в ней томится… нет, потерял я давно
Бездушного мрака границы, и вырваться не суждено.
И духу во тьме всё равно, покуда над чашею чёрной
Не насладится сполна он бездушной бессмертною болью.

Я свет погасил и вышел из дома, и взор обратил к тропе незнакомой,
Что далью уходит во тьму, и дар неизбежного понял.
Там, за поворотом – надгробный камень убогий.
В могиле сырой и глубокой покой обретёшь беспробудный.
И ты, кто в пути, кому дух изменил, свой взор устреми за дороги изгиб.
Свой путь проложи дорогою воли и в тяготах будь непреклонен,
И следуй закатному свету, что манит за гранью холма,
Коня погоняя нещадно, вскачи гордо в тёмные смерти врата.

Я о доме мечтал, и вернуться хотел,
И с надеждой смотрел на немой горизонт.
Но лишь в страхе узрел роковою звездой безвозвратное «никогда…»
Свет любви и надежды угас и уплыл от меня темно-донным ручьём.
Я для мира погиб, и свой взор отвратил от забытой дороги назад.
И отныне невидим мой путь для яркого солнца.

Не приходи к моей могиле – меня там нет, прошёл я мимо,
Я заплутал в полночной мгле, кругами обошёл конец,
Ногами прочертил вкруг смерти кольца невозвращенья,
И, ни живой, ни мёртвой, тенью, побрёл вперёд несуществующим путём.

Однажды явится к тебе мой призрак, лживый и слепой.
Он будет к памяти взывать и звать тебя идти с собой.
Не верь обману черт родных: то мой двойник коварный.
Гони его, и сам беги, не верь глазам печальным.

Давили враждебные стены, обидой хватали за горло,
И слёз и стенаний порывы сжирал сердца камень холодный.
Жила во мне боль нестерпимая,
Теперь и она нестерпимо мертва.
И гулкая тьма в глубинных чертогах моих,
Где ранее блещущий пламень пылал, и звонко пели ключи.

Я жадно сбираю огни, в прозрачный сосуд запирая.
Они, одни лишь они, остывшее сердце ласкают.
Я им предаюсь, и вижу миры, где свет, мной невиданный ране,
Блаженные слёзы с души исторгает, и сердце погибшее ранит.

В моей сумрачной башне со мной тьма говорит
И безжалостно мстит за мою безответность.
Я давно отворил ей все двери, сокровенные грёзы поверил,
Но без сожалений удушила она их как беззащитных детей.
Не страшны мне потери – нет для утраты вещей.
Мне не дуют здесь ветры, не вижу я солнца лучей,
Но во тьме беспросветной мне ведомо всё,
Как раскрытая книга мне глубь незрячих окон,
Ибо нет тайн для того, кто и сам лишь утраченный сон.

Я видел золотые дали и путников счастливые дороги
Я видел голубые храмы и облаков суровые ворота.
«Не нужно страха: мне ведом путь ваш – светла ваша дорога.
В великой радости под мудрым оком без тревог пройдёте!»

Я видел чёрную пустынность и топей душащую гиблость,
Шагов усталых нестерпимость и взгляд голодный в око тьмы.
Холодный одинокий путь средь сумерек погасших.
Я видел всё… в слезах молчат уста мои…

Надежду гасил нам западный мрак, и шли мы без сил,
Среди ночи, где властвует враг.
Студёные ветры нас продували, убогий костёр по степи разметали.
И сердце тоскливо сжималось, не в силах сдержать порыва отчаянья.
И только луна на востоке светила в короне блестящей из звёзд,
Клала нам на плечи ладони и в сердце царила ясным покоем,
И зыбким лучом дальний путь среди мрака чертила.

В туманной мгле, среди больных деревьев,
Увидишь след, что был давно потерян.
Забудь его, скорее отврати свой взор:
То след того, кто бросил путь домой.