Искра торжества

Искра торжества


Рыдай, безвинное небо, мне душу согрей золотым просветом.
Не сдерживай слёз, не сдерживай демонов гроз…
О земле не тревожься: я один здесь и в боли я буду  с тобой.
Мучения бури обрушь и уничтожь мой тёмный терзанья источник.
Всесильные крылья страданья раскрой: настал нам черёд наш гнев обнаружить.

Обрушь, и не сдерживай дождь: покуда сполна не изльёшся.
С благоговеньем подниму чело, и с радостью глаза закрою.
Счастливо улыбнусь, счастливый сын в струях родных
Под влагой миротворной я буду беспечально танцевать,
И буду я не помнить смерти, искрой рассветной.

Мы многое прожили вместе, пришёл нам черёд умереть.
Не надо печали: мы сделали всё, что смогли, не наша вина,
Что тщетны остались усилья, не наша вина…
Что нашу семью к себе смерть заберет, не наша вина,
Что вечность великой печали нас ждёт.

Искрой рассветной пред морем тьмы,
Пред чудищем тёмным я вышел на бой,
Многоголосым, тысячеглавым, но однолико-бездушным.
Хором рычащим хохотал надо мной громоподобно
Мрак многоликий, единосущный.
Но зов мой, запевший одинокой трубой,
Был громок как вечность, как вечность непобедим,
Ибо сёстры и братья мои были с ним.

Прощай мой друг, я ухожу туда, где ночь смыкается над нами,
Где одиноки мы всегда, но где окружены забытыми друзьями.
И не держи холодных рук, и не зови к предательству глазами.
Там мне с улыбкой поднесут воспоминаний пенный кубок,
И быть тебе последним, кого забуду я, допив до дна.

Прости, тебе не следовать за мной, там одинок, ужасен мой поход.
Тебя сам воздух там повергнет в страх,
И мой ужасный облик там отвергнешь ты в слезах.
Там мрачные врата зловещий демон стережёт, невидим он, но сам он видит всё,
И хищной памятью он мстительно хранит моё лицо.
И тех, кто меня вспомнит и близко подойдёт,
Со сладостною злобою убьёт и растерзает.
И, лишь только во тьме мой силуэт истает, скорее отвернись, и слёзы спрячь.
И в пламени глубинном сердца мой облик сохрани, и одиноко помни,
И одиноко верь, что не погибну я в пути.

Ненавистник мой жгучий, я видел твой пламенный взор,
И во злобе твоей я провижу великую боль.
Не страшны мне проклятья, не ведаю страха пред смертью и мраком,
Ибо свёл меня путь с первозданною тьмой.
Утешаю я мёртвых с тех пор, моя жизнь в власти тьмы той осталась.
Лишь мой призрак с тобой, но его сама тьма с тех пор убоялась.

Повергнувший меня, не верь победе,
Удар смертельный со злобою вонзая в сердце, что и так мертво.
Ты лишь убил гонца, но призван повелитель мой,
И он, не я, начнёт великий бой, освобождённый мной.
И во мгновение конца поймёшь всю тщетность схватки
С непобедимою зарёй, с рассвета огненным объятьем.
И на колени упадёшь у тела моего, в слезах раскаянья.

Я не корю тебя: не ты владел своей рукой,
Не ты убийца мой, а потому спасение возможно.
И верю я, что в наш последний бой мы выйдем вместе, и слёз своих не сдержим.
Не будут жечь нас ненависть и боль,
Но память горькая лишь только будет жечь нас.
Плечом к плечу мы примем радостную смерть в лучах рассвета,
В пожаре схватки роковой.

Терзает пустынное небо закованный в тучи дракон,
Когтистым могучим крылом покой нарушает предвечный.
Искристо воспламеняет бессветное небо прозренья огнём,
И оком молниеносным врата отворяет в бездонную тишину.

Опустилась вокруг тишина, мне пьянящим вином наполнила душу,
Шелковистым крылом окутала слух мой, оградив неприступной стеной.
Тени дня отступили трусливо за ночи незримый предел.
Я теперь кроткий сын тишине, с тайной вечности наедине.

Угасающий старец закатный, содрогающий землю шагом безмолвным,
Попирающий спящие горы жезлом багряным,
Полным горькой твёрдости взглядом в заокраинной ночи смотрю я врата,
Зачарованный ложем пространным за пределом земли, на просторах небытия.

Я вижу: ты устала, мать, так сумраком сойди на древ безлистые вершины.
Оставь заоблачный чертог далёкий: он пуст теперь,
Невыносимо одинока твоя там грусть.
Пусть затвердеют снегом слёзы, и из незримого порога метель ударит.
И очи дня охватит сумрак властной ночи, и померкнут тропы,
И вспомнят сыновья твои о том, что дом родной разрушен,
И всё, что было, всё, что есть -  отныне сон ненужный.

О ночь! В сердце храню я имя твоё, но вслух никогда изречь не посмею.
Закрой за мной двери, но не прощайся: я грежу дорогой назад.
И, лишь только мировой страх мной будет исполнен, к тебе я вернусь.
Теперь отпусти всесильным перстом решившийся дух.

Зашумели леса и долины, зашипели тени в теснинах –
Восхожу над землёй я пустынной, новорождённый златой сын твой.
Завоюю я небо пламенным боем, и с небесного трона свергну ночного дракона.
Я твоею слезою, о мать, я ярчайшей искрою твоих отстрадавшихся глаз
Был и пребуду, и твоею любовию буду над миром надежды светло повелевать.