Как я врагов любила... Страница Юлии76

Фото из Интернета

(начало восьмидесятых)

  Между тем на меня обрушилось очередное искушение – с совершенно неожиданной стороны.
   
 Один из моих соседей собрался строить гараж.
 Но таким образом, что выезжать из него пришлось бы вплотную мимо нашей калитки (вход к нам – в конце тупика, длина фасадного забора - всего метров десять).

 Там располагалась зона отдыха. У калитки часто играли дети, в том числе и наша Рита, когда её привозили.
 Мало ли что...
  В общем, когда были исчерпаны все устные попытки убедить соседа разместить гараж иначе (что было вполне возможно), Борис обосновал наши возражения письменно и направил бумагу местному начальству.

 В отместку мстительный сосед, имеющий, на беду, “лапу” в партийных верхах, настрочил ответное заявление аж в прокуратуру и в ЦК.
 Что мы никакие не кандидаты наук, не журналисты-писатели, а аферисты, спекулянты, самогонщики, воры, а может, и шпионы...
 Сама я заявления не читала, но, судя по бурной реакции правоохранительных органов, что-то там подобное было.
 В общем, я обомлела, когда у калитки появились вдруг следователь (женского пола) в сопровождении милиционера. Едва ли не с обыском.

  Призвав на помощь силы небесные, провела их в комнату.
 Притащила имеющиеся в наличии документы. О покупке и строительстве дома, договоры на сценарии, удостоверения и дипломы, трудовую книжку. Наши с Борисом публикации, в том числе и последнее издание “Земли спокойных” в сборнике фантастики.

 Следовательница немного смягчилась, даже растерялась, но пожелала осмотреть “оранжерею и птицеферму”.
 Я даже не очень поняла, о чём речь, но послушно повела гостей в огород, показав покосившийся парник из старых оконных рам и крохотную пристройку к гаражу, когда-то служившую курятником.
 Гостья сочувственно улыбнулась и вздохнула.
 Она уже поняла ситуацию.

- В заявлении написано, что у вас шикарные отапливаемые теплицы и помещение на двести кур. И что всё это, включая дачу, построено из ворованных стройматериалов.
У вас сохранились строительные документы, квитанции?

Вот где пригодилась журналистская привычка никогда бумажонок с печатями не выбрасывать. Плюс принцип не покупать новых, наверняка ворованных стройматериалов!
 Я выгребла из ящиков полный примус справок - о приобретённых досках, кирпиче, брусе, железе, вагонке, оставшихся от строительства бани легальной госконторой.
 А также неведомо откуда взявшуюся подшивку квитанций. О цементе, краске, линолеуме, оконных рамах, пакле, шлаковате, гвоздях и шурупах.
 Особенно впечатлила следовательницу справка о покупке “оцинкованной кровли со сгоревшего дома”.

  Всё это действительно явилось вроде как “по щучьему велению” – происхождение некоторых документов даже мне самой было неведомо.
 Однако гостья, аккуратно переписавшая всё в тетрадь, впоследствии объявит, что по данному вопросу у следствия к нам никаких претензий не имеется.

  Затем опросила соседей на предмет нашей благонадёжности – по поводу “самогоноварения и спекуляции заграничными шмотками”.
 Признаться честно, самогон мне в разгар стройки всякими правдами-неправдами добывать доводилось, но сама я его никогда не гнала. Хотя бы потому, что на даче всё время проживал кто-либо из “спасающихся”.
  Ну а соседи (кто без греха?), к которым отправилась гостья, проявили по этому поводу завидную солидарность и заявили, что в нашем посёлке “никто, отродясь и ни в жисть”.

 Оказались они на высоте и насчёт “шмоток”.
 Полина Григорьевна, известная активистка и коммунистка посёлка, которая прежде нередко на меня наезжала по мелочам, неожиданно дала нашей семье общую положительную оценку.
    Мол, “характер советский, в порочащих связях не замечены”.
 А Лидия Ивановна, мать покойной Нинки, как мне потом со смехом поведала следовательница, задрала неожиданно подол, продемонстрировав штопаные голубые штаны на резинках (такие закупил как-то в Москве Жерар Филипп - для хохмы).
 Вот, мол, они, заграничные шмотки - у Юльки купила…

  Ну а я глотала валокордин и возносила молитвы.
 Когда нежданные гости отбыли, отправилась к клеветнику-соседу, внушая себе, что врагов надо прощать и любить. Хотя внутри всё клокотало от ярости и возмущения.
 - Прощать и любить!, - твердила я про себя, переступая порог вражеского дома.
 Ноги не слушались.

 В комнате, кроме хозяев, сидела ещё сгорающая от любопытства Полина Григорьевна, – не каждый день следователи с милицией появляются на нашей улице!
 При виде меня все присутствующие изменили окраску:
 Полина Григорьевна порозовела,
 Тамара Николаевна побледнела,
 а Михаил Герасимович побагровел так, что я даже испугалась за его давление.
 Желание влепить пощёчину сразу прошло.
 Общественница Полина как раз ждала от меня нечто подобное, даже рот приоткрыла:
 - Ой, сейчас будет!..

 - А, Юлечка, садись к нам, - выдавила хозяйка, приподнимаясь было со стула. Но я положила ей руку на плечо, и ощущение худого старушечьего плеча под ладонью окончательно умиротворило.
 Прощать и любить.

 - Ну что ж вы, Михаил Герасимович, - заговорила я проникновенно, - Из-за какого-то гаража родных соседей за решётку, да? Там же дети у калитки играют!..
 Ещё б донесли, что мы - агенты международного империализма и у нас передатчик на чердаке.
 Но я вас всё равно люблю и прощаю.

 И поцеловала в багровую щёку.

 Странно - в тот момент я действительно почувствовала, что испытываю к соседу лишь самые добрые чувства и жалею его, как можно пожалеть старика, которого “бес попутал”. И который сам сейчас не рад, что натворил.
 Хозяин что-то стал бормотать и оправдываться, соседка прослезилась:
 - Да говорила я ему...
 Идиллию неожиданно нарушила Полина Григорьевна, раздосадованная, что “кина не будет”:

 - Ненавижу! – набросилась она на меня, - Эти твои “тю-тю-тю”. Надо гордость иметь!

 Всё это так живо напомнило неадекватную реакцию Толика, когда он за “тю-тю-тю” едва меня не придушил.

 - Прощать и любить, - твердила я вечером и Борису, который, приняв рюмку-другую, в ярости вынашивал планы мести, - Всё обойдётся.

  Так и получилось.
 У соседа надобность в гараже вообще скоро отпала, он не раз просил потом прощения, сваливая всё на этого самого “попутавшего беса”.
  А власти, слегка, по тем временам, потрепав нам нервы, нашли в доме разве что пять лишних квадратных метров, за что и присудили “ну очень смешной” штраф.
 Правда, с этим штрафом и вышла очередная мистика.
 Выданную в горсовете квитанцию полагалось оплатить немедленно – кто-то из начальства уходил в отпуск и всё такое.
 Мне секретарша сказала, чтоб быстрей бежала в сберкассу, а то там с двух до трёх перерыв.
 На часах – без четверти два, сберкасса в полукилометре, через железнодорожные пути.

 Я помчалась.
 Дальше – почти по Булгакову.
 У путей “выткалась из тумана” женщина и сказала, что сберкасса “в аккурат на той стороне за серым домом”.
 Уже вслед я услыхала:

- Только осторожнее, здесь разъезд, много стрелок. Поезда туда-сюда...

  Что мне какие-то поезда, когда было без трёх минут два!
 Я видела только серый дом за путями, ничего больше.
 И вдруг в ушах будто грянуло:

  “Поезда туда-сюда”...

  Обернулась – прямо на меня летит скорый.
 Едва успела сориентироваться, на каком он пути, и отскочить.

 Смерть ещё громыхала за спиной колёсами, а со стороны Москвы приближалась электричка. Я скакала через рельсы – только б не споткнуться!
  Наконец, заветный серый дом, вывеска сберкассы.

  Только б дверь не заперли. На моих часах – ровно два.
 Святой Сергий, помоги!

 Взбежала на крыльцо. Внутри – человек десять, очередь.
 Все смотрят на меня, и девушка в окошке смотрит на меня. Потом на часы на стене.
 Снова чудо – на часах почему-то без пяти два.
 Преподобный опять остановил время.

  - Всё, обед, больше никого не приму, - объявляет девушка, - Давайте вашу квитанцию.

  Это она мне.
 Руки у меня дрожат, никак не отдышусь.
 До сих пор на ведаю, позвонил ли ей кто из горсовета, то ли действительно сам Сергий сжалился...
 Но главным чудом была даже не девушка, а очередь, которая безропотно покинула помещение, позволив нам всё спокойно оформить.
  И даже оставшиеся у входа ждать трёх часов не стали высказывать мне вслед, что думают по поводу “чуда с квитанцией”...
 Правда. Ничего, кроме правды.


(продолжение следует)...

Начало мемуаров в сборнике прозаических миниатюр "Страницы Юлии"