Город Яхве в реке...

                Ты с ногами сидишь на тахте,
                Под себя их поджав по-турецки.
                Все равно, на свету, в темноте,
                Ты всегда рассуждаешь по-детски.
                Б.Л. Пастернак.


Город Яхве в реке, окаянной при том...
Обетованный в чуже с землёю...
Проходил, как бесчувствие ранки на том,
С бредом ранки и бледностью зверя...
С крыльями и с головой...

Разговорно страстями, и с тучею в вейер,
И в глазах не потребная жила, любовь - власть имущих...
Бренность, как кораблика фарт, вейер судеб при туче раскрылся -
Дождём... И полился... полился... полился...
Между волнами оный, что хочет упасть! В страшный крен...
Ангел!
Словно камнями Афин запродалась всем гордая Спарта...

Провалиться меж туч в ласки губ на земле,
Разногубьем попробовать сладость...
Поцелуям в оплёт... И глумленьям в расход...
Через плёс, через ввод...
Переврально крыла трепыхались скользя!
Через всякий черёд хитроумно, на то изворотов пристрастья...
Извиненьями мумий покойных Сирен...

И шальная, как выпивка, ласка охот,
На невиданный путь перемен...
Бьёт шальным языком в сеть изгубий колен...
Душка пчёлка с нектаром из травок несёт их...
В звёздный иней крылами коробит картон,
А в картоне хватает картонных извилин...
И крылами по  улью бьёт упавшего Ангела след...
 
Этот след позволяет губить кореанд...
На лету заморожено вставлен в Оркен...
Жар печи, где расплавленный олов,
Рыбкой против сладчайших цветков -
Прозерпина в нырке, Прозерпина ныряет...
И бесстыже раздевшись, жужжит целый рой... 
А за Ангелом пчёлка слегка молодая...
Не печалясь тому, что не встала с колен

Роза алая, сочность теряя, отцветает не сразу,
Не сразу и тлен...
Среди течки миров ожидается взвесь...
И испивши нектару - идут на покой,
Воссияв сердцем Иссы и По, здесь и есть...
Место крыл, где касанье с Землёй...
И тому, что короной оставлено в звёздном притоне...
Голова к голове воссиял оригами...
Тот кто к этим огами рогами приник...

То и будет счастливый миг в Вечность...
Если миг тот продлиться - точно лишь миг!
Вот на том и стоит Человечность.
Провели не рукой по холодной руке...
Речь о ведьмах?.. Пчелиного ульях?
Об удачно замёрзшей руке? Иль о том...
В голом странствии парочки стульев?
Что остались стоять у холодного стен...
Голова к голове...

А на них, как на парочке глупых влюблённых,
Разместились предметы...
И гора из одежд, прибывая раскинуто в комме...
Потерявшие души двух ангелов в ночь...
Ком из платьев, мужского и женских...
Ну, не первая ж пчёлка то это была?
И не видя жужжаньем дерев потолка,
Поголовьем достигала от склепа стон синего цвета...
Избежав этим самым минуты вранья...

И жужжанием пчёл с передка к изголовью,
Потянулись рулады барашек-ягнят...
Кто ж нектарит с той пчёлкой не в паре?
И жив ли? Вол с глазами навыкат... чью суть...
Выражает и кот, и с глазами чуть-чуть близоруко...
Индивид или просто бычок по заочью?
На закланье жертв? На признания флирт...
Кто по клумбе хозяин, цветению ночью?
И что очно... А что привинтив? Алладин...
Или тот - у кого Ариаднова нить?

Кто тут первый войдёт в Храм искусств?..
Узелком у кого не подвязан под ляжками тугос...
В студне ног у кого не оставлен кворчег...
Один - Бог Одион? Или вовсе не бог? И в терпиль...
Рассуждений попали подстрочно и не все охламоны,
Что тут будут жить...
Лапки... лапки и к ним хобботиссы, как в гриле
Попадают курями иные смиренные души...
И там плавятся в страсти, по коже кипя...
Опылением сочных бутонов...

Не крысы, не с подмётной словами сумой...
Вести скромной наивной Земфири...
Кто их слушает ныне? Когда хорь Пестель не человек...
С вестью черной измутно-зумрудною гжелью...
Не выносит из слов, теснотою наверх...
Сточность мук... скучность рук... Как урона сдичавшим газельям...
С хобботков... И какая игра тут на двух?
Когда в игрищах выпас нательный...
И кого не пускают к медку? Всё подробно дробя в этот стон...
В стон пастельно постельный...

И как кукиш в руке посылающий в мир пустоту...
И кому - этот стон, как истома изнанки, и нужен?
А кому холода, как с той пчёлкой в саду, осень гроз...
И морозно в кроватке нательной баранке, что работает рабикой...
В стельном аду... Столь по скольку... Ветвями не высясь...
И не в высь уходить чувств страстями к огню...
А оставшись над самой пастелью, с тучкой грёз...
Оргия к оргиям... Падать лёгким туманом на сердце...
И ветвями в оси по осям возвысясь,
Не приходит ли к звёздами быт ночи?

И в каракуль усильями чёрным мыслясь, звёздам свету хватило б...
На то...
Чтоб по телу, как родинкой смылясь, собою создать...
Ощущениям полночь истомы...
Чтобы с этою страстью срастило успех...
Глубиной и поверхностью тоже... Взгромоздившись как счастьем,
Обредшего смех, и спуститься поверхностью в нож и под ножик!
Иней мукою стона объят целиком, и обратно ль... ея, отпускать не торопясь...
Отсекает скребком, отскребя как соском, повалившие стены в кристалле...
Лихорадкою страсть собирает остро осторожность...
То чего не попробовал брошенный фал...

Он не вреден бывает и даже не пьян...
А так с губ - и вообще! - золотая струя...
Когда пчёлки роятся по часу до дня,
Над уснувшем по томности тайному ложе...
Когда улий по часу для пчёлок в звене...
Там, где Один короблен собой и в себе
И своей непричастностью к делу...
И не то возмущён, и не то оглушён...
Не желая постичь генн, без алчности в мыслях...

Дух отличьем сего, как пушком, с остального сбирает всю дань им...
Старый он... Этот дух... Не поднявшись до двух... Но по детски всё мыслит, Глазурно...
Этим равенством с прошлого сшедших времён, боже мой, и какое блаженство,
Южно им всё убожество - блажью под лёд, отправляет...
Назвав это скверной... А потом обознавшись - вскрывает тот лёд...
Зло... безжалостно и откровенно!
Существуя давно, не по детски живёт этим всем... Присным ныне с веков...
И как-будто и в общем нетленно...
Сколько льда растопил, сколько взломано скал?
Хоть оно - совершенство! - здесь ни в чём, и ни в ком...
Никогда и ни кем...
Виноватых не ищет...
А в ком то?

Совершенствуя холод весьма остороже, рвутся нити по грецки...
Скульптурно при том... И как... Господи! Малые детки...
В зеркалах своих собственных Ню отразив, истекают блаженством, розэттки...
Потому-то и Мир сух, как старческий слух, и как дождь на корню...
При Сахаре... Адриатика рядом, но дождик не ждут... Среди морье удушьем в испаре...
Не знакома ли вам в этом светлого Нюх, обстолопье красавиц в унынье? 
И обиды гнездятся в них солью едва, как с обретшего мук естеством естества Неопрятностью тела и зверей...
Забираются в улий, коровьи глаза...
 
Пониманьем собственно млеково днища... Не совсем по коровьи...
И весьма ещё вовсе не по человечьи...
Где тут быть ощущеньям пчелиным и птичьим...
Как ты Ангел во всём этом здесь? Как картоные крылья?
Простота где свободы, и жизнь - где она?
Ангел тучку питает...
 
Пусть Геракл раздет словно Герц под увечье...
А ведёт себя Гелла Персоной нон-грат,
И в кораллах застрявший кораблик-корветчик...
Как Орфей потерявший Эвдику в аду... 
На отливах к приливу, качаются камни...
И качаясь пронзёно ракушкой в пупок...
Ничего от того и не знает корветик,
Что он агнец, и как одинок...

Снять пытаясь оснастку на взгорье, между ножек теряя балласт...
Ангел в образе Коэ, пересилить тужится и в приливах-отливах несносный каркас...
Ах, ты бедненький... Мученик клумбы? Ты в тоске и когда не удел...
Ты, единственным ангелом-клубнем... Будешь телом пронзён в тыщи стрел!
У кого-то и крылья все в швах-то, давно-то... И при полных швеях швеймашин...
Ангел? Аргус? И Аннус... Как тряпка... Бог с развратных наук - мастер дел...
Не удел... Кто ты? Полный глупец или феякс? Ты фаянс, что не смог, что не Бог?
Так чего ж ты рыдаешь в камельях... Что в камелиях плачешь, Бог Лох...

И пылаешь огнём неуменья... И горит неуменьем пожар!
И к тому ж совершенным решеньем - Ангел - ты...
Миссий миссию не удержал! И не быть появленью Миссии...
Дважды в ночь не случиться Любви?
Ах, какой же картон твой в бессилье... Ну, а сам ты? Кто сам?
Совершенный бездон?! В тучке прячешься, бледная мокошь...
Как же Ангелом быть после в том? Как же Ангелом быть без уменья?
С кем делиться святым нагишом?
Это ж просто надсмешка над верой... Это просто осклаб синагог...
Ты не Ангел - венецкий гондольщик... Ты не Ангел - ты серенький сквох...

Если все ожерелье на верьях - тут и кадмий и ультракардмон...
У тебя ж под подушкой в ладоньях... Что? Греховность бесстыдства? Из крох...
Всё никак не родится пастельность? И глаза устают в унисон...
Удивляться тому... С лживых стелек...Что купели, без Версий в норд-стон...
Не работают под малышами... Не даются бразды им с Небес...
Ты зачем был и нанят и нами? Для чего Горне пал на Хорос?
И с последнего рук - рук Ареса... Получай весь интимный у низа отказ...
От Гермеса тебе лишь порезы, а от Зевса весь хохот на час...
Акварелькой останется рядом...
Всё бель ём порастёт? При котором бель я...
Существуй... И с белья обострённого скрежаль - не меняй своего Бытия!

Непременно расправятся крылья? Простынёю остывшею в стан...
Бледный лик, бледных рук, бледных ног ли - из стиль я...
И не стильно ведёт тебя сан? То обман? Ногота? Бледных ног и голых волов окруженье!
Как проезжие части от линий: Оног и Магог... Оставляют себя за порогом решенья... 
Окружившись в ближайший чертог, и напряг... Ожиданием срочного дела...

В целом мире нет ангела выше чем Бог...
Даже если и взять то с иного покроя...
В целом мире нет в бледном живее творца...
В белом краше и в бледном красивше...
Красивее и легче, с вершины идей до конца...
Когда всё, что красивей, несбыточно выше!
В целом мире нет ангела чище, чем Он...
В грязном выше, и в нижнем честней...
Так об этом мечтают, все души, на взгон...
Когда их обрекает на муки злодея...

Между ангелов Ницше в ночи ль, полупьян,
Бреет ноги, как брошенный поциком столбик...
Заостряя вопрос о дороге, пописав в бурьян,
И безумно хохочет, филфсоциком, стоик...
Ничего в этой пьяне столбцом не поняв...
Отрыгнув в своих поисках Эго своим же,
И от Деи кивком отказавшись вообще...
Покалеченной мыслью по брегу снуеет,
Сверхвозможным блекуя по блику в тщете...

Что найдёт - успокоясь и сам Заратуштра?
Заратуштра ж на Нитше плевал,
Он и так в персях весь и персидского кущах,
Так давно там себя навсегда растерял...
Сам себя же сводя - как с ума "Я"...
Бедный старец попутал дорог?
Пчёлка инея старца куснула - кусая...
И  распухли у старчика ступни от ног...

Сам он телом раздулся пыжливо,
Как какой-то разбой с пепелищ,
Как какой-то разгром с пепелищем...
Как с последнего яблока прыщ...
Павшей тыщей при Еве соблазном...
И упало при бледных ногах в котильон...
Если было б иначе, то птицы б склевали...
Этих старцев, как порноворон...

Силы Ада и Ангелов силы - вы кому поклоняетесь здесь? И когда?
Вас когда-нибудь били... И на части не рвали поп в корн?
Меж которыми Истина, прячась стыдливо,
Сообщала, что здесь правды нет, есть только схрон...
Да и ангелов сонные спитые рыла - не питали надежд на поклон...
Стена плача... И всем ведь то видно, что страсти у вас тут в накале! Плодовитость прожженного лета в лицо...
И в амбициям - стиль... И ценить начинают при Калле...
И всеядность всего вам не портит фасон...
И по детски, без думно, но шумно и громко...
Всем поташ и фетиш - колесом колеся...

Кто вы? Как вы? К чему вы тут? Бредень?
Что за сыр... Что за бор... И сыр-бор - для кого?
Многоопытный муж, и умом многоватый - и что же? Выше спесь?
Меньше чувств? Злее злость? На кого?..
И с тобою и рядом по правде - кто же правдою станет - как нэцке?
И Боже! В лицо - это кто тут будет?
Малоброскостью цацки, держась за рукой, и цепляясь руками...
И невидимый грех? Ну, а это и что же за штука така?
Вы видали такое хоть раз, чтоб без маски и в лицах-делах?
Живность в чувствах на то и дана им...
Что живя не по светски, по детски живя...
Как-то жутко всё делать приходится пантам...
Делать пантами в оба крыла...
И при глупенько-глупеньком сердце...

Превращая напалмы в наплывы слова,
И в поступки навзрыд с медового пылью...
В корабельную качку кораллов и дна...
И следя всё за пчёлками, с рыбками вечно...
Отдыхается пчёлкам в мечтах по корням?
Или просто им скучно, как в дней Гварнери рожденья...
Квартет. Что с тобой, улий мой... И в каких ты мирах и сердечно...
В сланцах... Сердцем? В породах... Душою? И без спешки...
И при этом приватно, в слезах отчебуча какую-то дрянь?
Отстоявши весь срез простотою овечьей в увечьях...

Рук уснувших у стен, в суть условностей слуха...
Дилеммой прикрас... Не от внешнего мира - и втуне стараний...
И другое приявши на том, нет от кож...
Мерехлюндия оных... Трепыханием в грешных пространствах...
Где же сланцы? А сланцы ушли - вон-на-вон... В злато и рожь...
На ногах изхолодного бледного старца, злато в стопах...
Но с загаром утех...
Пусть останется рядом с тобою табу... Не для всех...
 
С этих женских безлюдий безумием... Аббу!
С этих женских беззвучий мумиём... Решка в чёт!
С этих девичьих черт, с измождённого будней, губою...
От девичьей межкостности в Клу... б...
Не идти ж исправлять Мирозданьем?
Как нам завтрашний снег над Аравией пережить?
На сегодняшний иней надеясь?..

И весна ль горячей, и горячее ль солнце в Июле?
Да и что нам с того? Всё придёт, и уйдёт в холода...
Но от внешнего сил нам с того не убудет?
Мы готовы и в холод грешить на года...
Мы находимся всем на краю Бытий новых,
И находимся там не случайно, не зря...
Красотой ли берём? Иль просто в Любя изобилье?
Или ценим влюблённость, но в тайне своя?

Что нам камни, вложенные жизнями трудных и в пруд тот...
Что истёртость наивных плесканий в крови их и им?
Что нам пруд, у которого стенками круг - Камни-рыбы...
Которые рыбны и рыбьим незнаньем пруда,
То ли стынут чуть-чуть, то ли просто плывут в никуда...
Чуть едва шевеля плавниками?..
И не стынут они, потому что ведь рыбы...
И не стыдно ведь им, потому что рыбя...

В плотность крови невхожи аббаты салютом их чувств...
Кровь их бледно-холодна, чуть-чуть голуба и тягуча...
Эти рыбы свой пруд по камням разбирают, уже разгребут...
А когда разгберут - то умрут,
И себя и других  не калеча...

Изотрётся любовь золотого в золу,
В гениальности ложу положась...
И речь тут уж не в том, что положено тут...
Под золою и золотом ложью...
А как то - с этой ложью уйдут, и куда?
И по жизни отнюдь человечьей...
Вот и гробят в Тибет всяк судьбу, всем остатками правд...
В творожке оставляя возможным для ложечке местом...
Лёгкой истины малый заряд, как разряд,
Чтобы не было очень обидно и сложно...
И останется как-то, как словно майн камф и майн крафт,
Рой пчелиного с роем острожным...

А мобильность - не в шустрости ль прыти она?
Шустра и она... Проявляется в броских глазёнках лицензий...
Лицезреньем любви? Лицезреньем вранья? Да Бог с вами - вы что?
Как такое и можно? Вы дети...
Кто здесь будет с последнего дня решетом,
Кто здесь будет с последних минут откровеньем?
Этот цензор - кто будет и кто? И кто будет и слушать его?
Кто всех будет и строже критически тензор..?

18.02.2010 - 09.09.2023гг