Монолог умершего актера

МОНОЛОГ УМЕРШЕГО АКТЕРА
Посвящаю Дмитрию Мальцеву, актеру Театра Драмы
«Уважаемые зрители, убедительно просим вас отключить мобильные телефоны на время действия спектакля. Благодарим за понимание!» Боже мой, сколько раз я слышал эти слова! Магические, важные слова, предшествующие началу спектакля. Люди проходят к своим местам – нарядные, красивые… звенит третий звонок, в зале медленно гаснет свет, и… Открывается занавес. Начинается действо.
Сколько раз я видел этот занавес, стоя по ту и другую сторону сцены! Хотя актером стал случайно. Мальчишкой пришел в театр, сказал: «К режиссеру Вадиму Алексеевичу Могилевскому по личному вопросу». Меня не хотели пропускать, но все же сжалились – уж очень просил. А может, высшим силам хотелось, чтобы все-таки я встретился с великим мастером… Придя к нему, я поздоровался и сел на кресло у двери.
- Молодой человек, что привело вас ко мне? – он был спокоен, терпелив и доброжелателен. Мой визит его явно заинтересовал.
- Не знаю. Я хочу стать актером, скажите, у меня получится? – меня переполняли эмоции, волнение, страх. Детская мечта, которая жила во мне вопреки воле родителей, мыслям друзей, вопреки моей успеваемости в школе (я был хулиганом и троечником, особенно не любил литературу. Раздражал нудный трагизм учительницы). И социальному статусу. Это теперь я говорю такими словами, а тогда я и не знал, что это называется социальным статусом. Мои родители – врачи, и мне пророчили такую же судьбу, но я всячески противился. Резать чужие животы, смотреть на кровавые тряпки и слушать стоны? Ни за что! Я мечтал о сцене, о Гамлете, о том, как будут плакать люди, сидящие в зале, глядя на умирающего Гамлета или Ромео, видя мои слезы или слыша мой смех.
Вот и пришел к Могилевскому. Он же кумир моего поколения! Работая в ведущем, главном театре области, он ставил гениальные спектакли, каждый год завоевывал дипломы, грамоты, призы на фестивалях различного уровня. Он был Мастером с большой буквы, и обладал уникальным даром: талантливых и перспективных актеров видел сразу. По крайней мере, об этом я читал в газетах. Вот и мне захотелось узнать – можно ли мне быть актером или все мечты напрасны и неосуществимы? Надежды, конечно, не было, но…
Он дал мне какой-то листок – там были строки (кстати, весьма интересные – оказалось, Есенин). «Читай!» - сказал он. Я стал читать, и вдруг ощутил эту немыслимую тоску, что была  в стихах, грусть, мне самому захотелось плакать о сгоревшей юности, о недорогой любви (которую еще не испытал и не мог знать, что моя любовь будет именно недорогой), обо всем…
В общем, после трех часов чтения стихов, разговоров о театре он вынес мне вердикт: поступать в театральный можно. Я поступил, а после окончания вернулся в свой город, в этот театр, жаждая работы с великим мастером. Но он к тому времени уже отправился в мир иной – на одной из репетиций остановилось сердце. Я нашел его могилу и часто приходил туда – за советом, за помощью, за утешением. Вам это слышать, скорее, дико: как это живой может ждать утешения от памятника на кладбище? От покойника? О-о, поверьте, мертвые более человечны,  и могут и помочь, и утешить. Они никогда не лгут. Убедился в этом, когда сам стал одним из них…
... «Гамлет». Сегодня его играет Виталик Маховский. Он очень талантлив, умен, красив, любит себя в искусстве и искусство в себе. Правда, упрям, зараза, порою просто невыносим, но талантлив! Я всегда им восхищался. Актеры – не такие уж и сволочи, какими нас привыкли считать. Мы можем радоваться за коллег. Особенно талантливых, и желать им счастья и творческих побед. Я ни испытывал зависти ни к кому и ни к чему, так уж повезло. Меня мучили совсем другие проблемы. А вот мне завидовали многие и постоянно…как, впрочем, и Виталику. Но он сильный, справится.
Зависть! Как же глубоко она проросла в людских душах! Она изъела их чернотой и язвою, озлила, заставила забыть о любви… Люди должны любить друг друга – не потому, что так хочется, потому что так должно быть! Подумайте – ведь рано или поздно каждый из нас станет лишь могильным холмом с установленным деревянным крестом, но что мы унесем туда? Молчите?
Когда я умер, мне (как публичному человеку) устроили прощание в одном поминальном зале. Боже, это был великий трагифарс! Я лежал и слушал хвалебные речи в свой адрес от людей, которым моя судьба была в лучшем случае безразлична. «Ах, какой талант! Ах, как рано он нас покидает… Как же мы будем без него, как театр будет без него…» - с плачем изрекали уста моих коллег, считающих меня бездарностью и удивляющихся, как только главреж может приглашать меня на такие роли. Но не думайте, что я не благодарный. Нет, были среди плачущих и те, кто дорожил мною и кем дорожил я, и те, кого я совсем не знал, но они пришли. Пришли и  принесли цветы артисту, заставлявшему их плакать и смеяться, и верить, что сцена – это целый мир, в котором и романтический юноша, и благородный герой, и отъявленный негодяй могут чувствовать, что они живут здесь, под светом рампы и взглядами тысячи зрителей… Они плакали, а я …радовался. Значит, кому-то моя работа приносила радость, значит, я действительно был нужен кому-то и дарил им и улыбки, и слезы, и проникал в их души…
«Гамлет». Я брожу по зрительному залу, меня не видят – нет! – я же невидим и неслышим. Люблю вглядываться в лица пришедших на спектакль зрителей. Каждый из них неповторим и приходит в театр с особенной целью. Вот этот мужчина в красивом дорогом костюме пришел только потому, что среди людей его круга посещение театра считается хорошим тоном. Он богат, известен, умен – если сумел заработать состояние, должность и не поссориться ни с криминалом, ни с властьимущими. Счастливо женат – относительно счастливо – потому что когда-то благодаря отцу своей жены получил первую должность, потом квартиру… Он не думает о любви, он даже не подозревает о ее существовании. Женился, убежденный, что любит, а на самом деле это всего лишь комфорт существования на земле. Теперь он уж немолод, в театр пришел с целью интересно провести вечер. Он пришел с супругой, теперь несколько вечеров им будет, о чем поговорить. Мне его жаль, хотя эта пара – далеко не несчастные люди. Счастья в их доме нет, но есть покой, стабильность, комфорт. Может, им этого достаточно?
А вот молодой парень лет 20 – пришел с девушкой. О, как она волнует его кровь, как манит, как ему хочется быть с ней, владеть ею… Но он слишком молод и юн, он не знает, что нужно ей говорить, дарить, куда водить ее, чтобы покорить ее сердце! Она не любит его, просто увлечена. Да и про него можно сказать то же. Но первая любовь в глазах влюбленных выглядит совершенно иначе, нежели в моих. В театре у них свидание. После спектакля он станет ее провожать, и они будут говорить, говорить, говорить…. Дорогу домой удлинят и пройдут все возможные на пути к ее дому проспекты и переулки. Наконец, у подъезда он осторожно ее приобнимет и поцелует… Она убежит, а потом всю ночь не будет спать, вспоминая и этот вечер, и поцелуй. Но судьба разведет их в разные стороны, у нее будет много поклонников, и не раз она станет женой… И он, конечно, не будет одинок, уж в чем, а в поклонницах у него недостатка не будет. Будут ли они счастливы – они скажут лет через 20.
В седьмом ряду вижу красивую девушку двадцати лет. Она любит театр, любит искусство, и с  замиранием сердца смотрит на сцену, полностью растворяясь в вечных шекспировских монологах. Вместе с этим она думает о себе – сейчас она одинока, у нее мало друзей, нередко чувствует себя несчастной… Ее жизнь далека от театра, но ей хочется быть здесь, работать в нем. Ей кажется это неосуществимой мечтой, поэтому она так часто бывает грустна и печальна. А еще она хочет любить – неистово, ярко, сильно любить, и быть любимой, хранить сердце своего милого от горя и бед, от сквозняков житейских неурядиц…Но пока она не встретила любовь, и ей кажется, что Его вовсе нет на белом свете… Не бойся, милая, у тебя все будет хорошо. И любовь будет в твоей жизни, и театр, и все ты успеешь сделать, что хочешь.  За недолгую только жизнь…но счастливую жизнь, полную любви, красоты и добра. Мне можешь поверить, я все уж видел… Ну, вот, я начинаю говорить словами булгаковской Маргариты.
«Быть или не быть – вот в чем вопрос». Быть, быть, конечно, быть! Чтобы чувствовать этот мир, чтобы видеть его красоту и несправедливость, испытывать сумасшедшую радость от одного взгляда на небо, от свежего ветра, от бешеных звуков города и щемящей тишины деревни. А в особые минуты единения со своей душой – грустить, и плакать, и кричать, от боли кричать за грехи других, за злобу тех, кому не понять и не испытать полета в этой жизни. Полет - это когда душа может радоваться, когда она раскрывается в работе, в творчестве, в молитве, когда она просит Высшие силы за недругов и ненавистников, и прощает всех и все. Это не так просто, но это – счастье. И потому – быть, быть, и еще раз быть! Да, жить  тяжело, неурядицы, проблемы, неудачи, не всегда мы любимы и почитаемы, не всегда ценят нашу доброту и наш труд, но это единственный путь в небо, путь к свету и прощению.
… Я могу бродить здесь бесконечно. Каждый день, каждую ночь… Меня не приняли ни в рай, ни в ад – оставили в театре. И я хожу здесь, между рядами, возле  сцены, вглядываюсь в лица зрителей, актеров… Я слышу все, о чем здесь говорят, вижу все, с чем приходят. И радость, и боль… Я ни о чем не жалею. Здесь – мой мир, моя жизнь. То, что всегда будет со мной.
Занавес. Аплодисменты. Слезы в глазах зрителей. Восторг. Цветы. «Гамлет» сегодня получился на редкость удачным. Даже я невольно прослезился. Смотрел, слушал… и незаметно слеза упала на пол. Вон там, недалеко от седьмого ряда. Не заметили? Я вижу, вы уходите счастливые. Актеры расходятся по гримеркам – смывают краску с лица, снимают костюмы. Режиссер доволен. Он рассеяно улыбается и твердит чуть слышно: «Ну вот, можете, можете. Говорю – молодцы ведь!». Его рука не тянется к сигаретам. Зрители разошлись. На сцене осталась лежать пара букетов цветов. Сцена опустела…
Знаю, завтра будет новый день. Утром, как всегда – репетиция. Сложная, ведь режиссер будет погружен в свои заботы, он будет суров и угрюм, он будет лишь изредка хвалить кого-нибудь… Со сцены польются песни, монологи, признания…До самого вечера. Пока не прозвенит трижды звонок, не погаснет свет в зале, не откроется занавес и не начнется новое действие. А перед этим – в который раз услышу: «Уважаемые зрители, убедительно просим вас отключить мобильные телефоны на время действия спектакля. Благодарим за понимание!».