The shadow of your smile

        - The shadow of your smile… - тихонько, будто бы себе под нос, мурлыкала своим мяукающе-сексуальным голосом Барбра Стрейзанд.
Диск вертелся, плавно неся свои 33 оборота. Кроме песни, из-под иглы доносились щелчки и хрипы, пластинка была старенькой. Ее когда-то где-то приобрел его отец.
С раннего детства он слышал эту мелодию, эту боль любви, эту песню любви, этот праздник любви…  И вот теперь она крутилась для него и его женщины. Женщины, которую он искал всю жизнь. И которую сегодня, каких-то два часа назад, встретил.
Под пение Барбры, он, нежно целуя ее, снимал с нее потихоньку все «лишнее»: джинсовый сарафанчик, полупрозрачный топ…
Она тоже не теряла времени даром; возле дивана сложился ма-ленький курганчик из его джинсов и рубашки.
Оба тела, одетые в чисто символические плавочки, стали плавно переплетаться в столь изящные композиции, что сам Роден застыл бы на месте от зависти.
Во время ласк и переплетений, плавочки покинули тела и упорхнули, как голубки.
А Барбра все пела…
А они уже любили друг друга, и, поглощенные этим сладчайшим занятием, не слышали ничего, кроме звуков, исторгаемых ими, да и те не очень.
А звуки их сплетались с песней, с мелодией, с голосом Барбры и летели, летели, летели в безбрежное пространство южного синего летнего неба.
Джук-бокс привычно перебрасывал окончившуюся песню к началу, и вновь Барбра пела:
- The shadow of your smile…
От финального крика, прозвучавшего чуть ли не одновременно (только обладатель очень тонкого музыкального слуха уловил бы разницу во времени), Барбра, казалось, осеклась, но тут же продолжила пение.
Когда он проснулся, ее не было.
Не было ни ее, ни единой ее вещички, ни записочки. Он даже не спросил, как ее зовут и где ее найти. И только из джук-бокса по-прежнему пела Барбра:
- Твоей улыбки тень…
Вот и все, что осталось от нее.
The shadow of your smile…