***

 


Влад Красноярский




ВЗГЛЯДОМ К СЕБЕ


поэзия












Москва
ИПО «У Никитских ворот»
2010


УДК 84-14
ББК 84(2 Рос=Рус)6
           К78
Вступительные статьи
И. Ю. ГОЛУБНИЧЕГО,
действительного члена Петровской академии наук и искусств (академика), Заслуженного работника культуры РФ,  секретаря Исполкома МСПС, секретаря  Правления СП России, главного ре-дактора газеты «Московский литератор»,
В. А. ИВАНОВА-ТАГАНСКОГО,
писателя, режиссёра, драматурга, Заслуженного артиста РФ, секретаря правления СП РФ, ответственного секретаря МГПО, заместителя руководителя международного отдела МСПС, академика, вице-президента ПАНИ.
Автор обложки
Заслуженный художник России Александр Устинов
Художники: Галина Завьялова, Наталия Баженова, Евгений Бой-ко, Елена Лебедянская, Юрий Лытнев, Алексей Цурин, Каспер ван Брагт, Степан Химочка
Фото Николая Кочнева,
Заслуженного работника культуры РФ, члена Союза писателей РФ, члена Союза художников РФ   
К78 Влад Красноярский (Кузнецов Владимир Семёнович) «Взглядом к себе». Книга стихов. – М.: «ИПО «У Никитских во-рот», 2010 – 170 с.
ISBN 978-5-91366-048-0
В. С. Кузнецов (Влад Красноярский) – член Союза писателей  России, Союза журналистов РФ, Союза художников РФ, действительный член Петровской академии наук и искусств (академик), действительный член Русской академии наук и искусств, автор шести книг сти-хов: «Прощёный дождь» (1991), «Храни тебя Господь» (1992), «Цвет любви» (1993), «Свече-ние (1996), «…бумажные крылья…» (1998), «Заказной портрет» (избранное, 2008). В 2007 году вышла книга очерков, интервью и статей «Следы времени». Седьмая поэтическая книга «Взглядом к себе» составлена из стихотворных произведений, написанных в основном в 2007-2009 годах. В ней читатель найдёт новые циклы: «Греческие дни», «Итальянские сентябри», «Африканский цикл», «Иерусалимский сон» - и впервые познакомится с необычными форма-ми стихотворного искусства: поэтическим очерком и поэтическим этюдом.
ISBN 978-5-91366-048-0
                @ Кузнецов В. С., 2010
                E-mail: vladi-kuzne@yandex.ru





ЖИВОПИСЬ, КОТОРУЮ НАДО СЛУШАТЬ
Поэзия – это тот вид искусства, о котором, пожалуй, написано больше, чем о каком-либо другом. И это понятно, поскольку слово, занявшее своё место в стихотворной строке, действует на человека гораздо сильнее, чем, скажем, музыкальная фраза или светотень на рисунке. Почему сильнее? Ответ на этот вопрос лежит на поверхно-сти: каждый из нас может выразить в разговоре или на бумаге свою мысль и для этого использует, казалось бы, простой, но, без сомне-ния, уникальный инструмент – слово. На самом деле, простота этого средства выражения умозаключений, чувств, настроений только кажущаяся. Глубинные возможности слова и оценивает в значи-тельной степени не кто-нибудь, а поэт.
И в этом мы убеждаемся, читая стихи Влада Красноярского, в том числе, и те, которые нашли место в книге «Взглядом к себе». Мы погружаемся в замысловатые образные пространства, выстро-енные им для того, чтобы выразить как можно ярче, рельефнее, звучнее своё отношение к окружающему миру: «Память водкой разведу в стакане, / Чтобы – залпом и про всё забыть» («Тайна крас-ноярства»); «Всё так же у аистов длинные ноги. / Их дом – высота на ветру у дороги» («Белая Россия. Поездка в Колбовичи»); «Тиши-на пустой молочной крынкой / Дом заполнила до потолка» («Мама. Одиночество»).
Мы ловим себя на мысли о том, что нас увлекает ритм, заданный автором, и что мы готовы под эту музыку пригласить даму на тур вальса, спокойного и размеренного, или на темпераментный танец танго. И дело тут вовсе не в том, что Красноярский увлекается пе-сенным жанром, сочиняя материал для того, чтобы композиторы положили его на музыку. Да, действительно, его давняя дружба с Ириной Горячевой, Эльмирой Якубовой-Богза, Константином Аки-мовым, Борисом Ломановым, Виталием Просвиркиным и Евгением Догой сказалась на творчестве поэта. Они сочинили немало замеча-тельных музыкальных произведений на стихи Влада Красноярского. И в новой книге есть страницы, на которых размещены произведе-ния с указанием жанра: «Песня» или «Романс». Говоря о музыкаль-ности стихотворного материала, в частности, того, который разме-щен в книге «Взглядом к себе», мы имеем в виду и строй русского языка, которым в совершенстве владеет поэт и привносит в него новые тембры, чем собственно и богат наш язык.
У него звук и слово не могут существовать раздельно, что впол-не естественно, но для поэта важно найти невидимые грани сопри-косновения этих двух субстанций чувственного строя, и только то-гда он добивается гармонии словесно-музыкального образа. Созву-чия словесного и музыкального рисунков всегда приносят в стихо-творение особенную атмосферу, позволяющую читателю вникнуть в то, что хотел сказать автор, а он хочет и ждёт этого проникновения. «Скрипочкой вечерняя цикада / Сочиняет музыкальный слог» («Сравнения». Из цикла «Греческие дни») – какая умиротворяющая лирическая картинка! А как точно передано состояние души русско-го человека, приходящего на место дуэли Пушкина: «Место, где вполголоса молчат…» («Чёрная речка»). До чего же громкий звук у этой полутишины-полуразговора мы слышим у стелы на месте тра-гедии! До боли в сердце.
Читая новые стихи поэта, мы не спешим перелистнуть страницу, как будто бы задержавшись на выставке картин у одного полотна, написанного в нежных, пастельных или, наоборот, в ярких, гротеск-ных тонах. Такое воздействие оказывают стихи Красноярского на неравнодушного и умного читателя, которого «цепляет» авторский неординарный способ рассказа о том, что люди называют жизнью. Строчки Красноярского напоминают жанровые картины русских художников-передвижников, стремившихся передать психологизм и драматизм момента. Читаем у Красноярского: «Как рублём, девчон-ка одарила / Долгим и красивым полувзглядом» («Греческая кош-ка». Из цикла «Греческие дни»); «Мою юность тропкой сиротливой / Мама провожает на большак» («Мама. Одиночество»); «И чайки разгулялись на просторе / В оазисе свободы и покоя. / В календулах оранжевого моря / Как будто кистью тут прошёлся Гойя» («Белая Россия. Чабарок»); «И после дождя – берега в половодье. / Двором ковыляет к нам дядя Володя» («Белая Россия. Поездка в Колбови-чи»).
Для того чтобы в стихах зазвучали патриотические нотки, вовсе не нужны, например, пафосные слова, хотя интонация может быть традиционно выстроенной: «Прощай, мой заблудившийся народ! / Хочу (в надежде миру удивиться) / Тебя оставить, как мой Дон Ки-хот, / Чтоб до конца с тобой не заблудиться» («Настроение Дон Ки-хота») – просто, но до чего же точно передана боль простого русско-го человека, страдающего из века в век от властей! Этим настроени-ем Красноярский попадает в колею, оставшуюся от кареты, в кото-рой ездили наши классики: и Александр Сергеевич Пушкин, и Ми-хаил Юрьевич Лермонтов.  Тот, кто знает творчество Влада Красно-ярского, согласятся со мной в том, что его в отношении ко всему русскому можно отнести к достойным продолжателям традиций отечественной поэтической школы. 
Слово, звук и живопись – эти три составляющие поэтического языка Влада Красноярского позволяют ему создавать развёрнутые полотна нашего пребывания на Земле, воистину «поэзия -  это жи-вопись, которую надо слушать", как однажды сказал Леонардо да Винчи.
Иван Голубничий, поэт,  секретарь Правления Союза писате-лей России, главный редактор газеты «Московский литератор».






















ПОЧЕРК ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА
«На витринах – манускрипты - / Почерк века аж восьмого» - чи-таем мы в стихотворении «Метеоры» из цикла «Греческие дни». И прочитав всю книгу Влада Красноярского, можно с абсолютной объективностью, перефразировав эти строчки, дать оценку его «ма-нускрипту»: «Почерк двадцать первого века» - и это не будет боль-шим преувеличением. Для такого утверждения есть все основания: во-первых, знания автора современной жизни, и не только в России, но и во многих странах мира, во-вторых, образно-чувственная лето-пись вкусов и нравов человека нового века, в-третьих (и это глав-ное), аналитический взгляд, присущий таким, как он, людям, от-крывшим новую эпоху.
Читатель не может не заметить широкоугольности мировоззрен-ческого всматривания Влад Красноярского в детали творящегося вокруг: будь то межличностные отношения: «А я поил тебя вином домашним / И соком свежевыжатых стихов, / Но  ты ушла, и я живу вчерашним / Со шлейфом возбуждающих стихов» («Когда цвели тюльпаны». Романс) - или констатация факта смерти малой родины: «Вытянули из деревни жилы - / Развезли по сёлам весь народ. / Ни одной избушки – лишь могилы - / От такого оторопь берёт» (Тайна красноярства»). На такой масштабный уровень и выводит Краснояр-ского его способность абстрагироваться, то есть смотреть на ситуа-ции, события или явления со стороны. Эта способность, кстати, по-могает актёру добиться больших успехов: он может легко перево-площаться в того или иного героя и сыграть роль убедительно и объёмно. Многие артисты вырабатывают эту способность годами, наблюдая за тем, как они сами себя ведут в тех или иных естествен-ных обстоятельствах, и  фиксируя свои эмоции в сознании для того, чтобы вынуть оттуда в нужный момент поведенческую линию сво-его театрального героя, который попадает по сценарию в похожую ситуацию.
У Влада Красноярского, я думаю, эта  способность возведена в ранг таланта. И не случайно книга названа «Взглядом к себе». Это качество смотреть на всё и вся со стороны помогает ему смотреть и на себя на некотором удалении от собственного «я». И это вовсе не для самолюбования. Такой вывод делает каждый, кто соприкасается с творчеством поэта. Однако было бы странным наблюдать, как че-ловек, изучая, как он выглядит в своих собственных глазах, делал выводы: да, ничего не скажешь – хорош! И только. Самоанализ для поэта не самоцель. Он знает себе цену, и это чувствуется в уверен-ном слоге-шаге каждого стихотворного произведения. Поэт стре-мится постичь тайны гармонии. Он находит её во взаимоотношени-ях танцовщицы Надежды и художника Евгения Бойко: «Под пару-сом плывёт пространство - / Семейный быт в нём по волнам. / Здесь штилевое постоянство, / Гармония мажорных гамм» («Немчиновка» из цикла «Подмосковные прогулки»). Рассуждая по поводу того, что можно было бы прожить и без раздвоения личности, не давать пинка одного «я» другому "я", и тогда «без копаний и без церемоний» можно легко пройти по судьбе, но поэт останавливает в себе это совсем не свойственное ему настроение, обозначая чётко свою по-зицию: «…совершенство гармоний, / Когда издали взглядом к себе». Вот она причина стремления поэта находиться в постоянном поиске красивого уголка на планете, справедливости и чистоты во взаимо-отношениях, и «энергии баланса». В этом последнем заключена, пожалуй, мотивация всего, что делает, чем живёт и что им движет.
В стихотворении «Настроение Дон Кихота», на мой взгляд, - ключ к познанию, не побоюсь этого выражения, таинственной сути стихотворной природы творчества Влада Красноярского. Перечи-тайте и найдёте здесь и стремление к свободе, свойственное всем творческим людям, особенно поэтам: «Вскочить бы мне в седло и – в дальний путь, / Оставив всё, умчаться без оглядки, / Для свежих ветров сердце распахнуть, / Упиться до предела волей сладкой» - и искренне желание обрести настоящего друга, а также верную спут-ницу жизни, а ещё – пожить чудачеством. Здесь и признание в не слишком завышенных требованиях к жизни, и, отправляясь в доро-гу, поэт планирует всего-то: «Краюшку хлеба положу в суму / И фляжку чудодейственной водицы…»
Нет никакого сомнения, что автор обладает почерком современ-ного поэта с сердцем патриота, человека, любящего красивое, доб-рое, значительное, как и он сам. Любишь ведь часто то, что свойст-венно тебе, даже если после рассматривания себя со стороны ты заметишь в этом «я» что-то не то. Этот исследовательский процесс с помощью микроскопа, который, как замечает автор, он собрал из себя самого, и помогает достичь желанной гармонии.
Валерий ИВАНОВ-ТАГАНСКИЙ, писатель, режиссёр, дра-матург, Заслуженный артист России, секретарь
правления Союза писателей России.

































ВГЛЯДОМ К СЕБЕ
Автопортрет № 1

Одноцветные краски сгущаю
В бесконечной безумной гульбе.
Сам нечасто себя навещаю,
Чаще – издали взглядом к себе.

Вижу, что по природе спокоен
И в своём окопался мирке.
Так уж, видно, по-странному скроен,
Чтобы быть от себя вдалеке.

Будто я – единица в квадрате.
Рассмотреть незатейливо чтоб
Свою суть на стекле в препарате,
Сам собрал из себя микроскоп.

Изучаю пристрастно, детально –
Очень редко себя нахожу:
То волна поднимает стобалльно –
Я с судьбой свои счёты свожу,

То уж слишком легко и вольготно
Существую подопытный «я».
Может, зелье сварить приворотно –
Будем мы, наконец, как родня,

Без копаний и без церемоний
Будем вместе идти по судьбе…

Только зря: совершенство гармоний,
Когда издали взглядом к себе.

4 ноября 2009 года
































БЕЛАЯ РОССИЯ
Поэтический очерк

Часть 1.
У ЗЕМНОЙ ОСИ

Дальняя сторонка –
Близкая страна.
Небо сине-звонко,
Поле с полотна.


Далью канюшинной
Розовится лес,
Песней журавлиной –
Музыка небес.

Солнечная спица
В чистоте озёр.
Рожью колосится
Спеющий простор.

Будто у колодца –
У земной оси
Сердце моё бьётся
Между двух Россий:

Меж Россией Белой
И большой Москвой.
Я здесь не по делу –
Просто в доску свой.

По душе мне этот
Доброликий край.
Посредине света
Синерекий рай,

Где вода святая
Девственно журчит,
Старина простая,
Первозданный вид -

Это первородье,
Новизны исток.
Стелется в угодья
Православный слог.

В слове – первозданность,
Сути глубина,
А в избе – духмянность
Спелого зерна.

На пространстве чистом –
От него и пьян -

Здесь узнал лучистых,
Лучших из славян.

14-15 августа 2007 года
Медовый Спас

Прим.: канюшинный (с белорусского) – клевер-ный.




Часть 2.
«ЧАБАРОК»

В Павлинове дождливая погода.
На пляже фонари, гуляют сосны.
Их не берут ни ветры и ни годы,
Они всегда как девственные вёсны,

На их макушках распевают птицы,
Они – про то, как весело живётся.
И к небу – в долгом ожиданье лица.
И вот награда – праздничное солнце.

Здесь – детище могучего «Атланта»,
Здесь «Чабарок» - уютный полуостров,
Пример архитектурного таланта,
В том смысле, что как есть - предельно просто.

И чайки разгулялись на просторе
В оазисе свободы и покоя.
В календулах оранжевого моря
Как будто кистью тут прошёлся Гойя.

Приняв стакан воздушного коктейля,
Светило развалилось на газоне.

… Я понял средь уснувшего отеля,
Что отдых в «Чабарке» других резонней...

25 августа 2007 года





Часть 3.
ПОЕЗДКА В КОЛБОВИЧИ

Деревня Колбовичи. Избы и старость,
Но так же играет течением Щара.

И после дождя – берега в половодье.
Двором ковыляет к нам дядя Володя.

«Купите козу!» - улыбается зубом
И сыплет словечками смачно и грубо.

Нет больше у Кости здесь дома родного.
О матушке вслух поминальное слово.

Иван иногда приезжает (братишка).
В Колбовичах бегал он босым парнишкой.

Всё так же у аистов длинные ноги.
Их дом – высота на ветру у дороги.

Деревня стоит. Изменилась слегка.
А мы уезжаем, старушка. Пока!

23 октября 2007 года










Часть 4.
МИЧУРИН

Деревня Лесная –
Как будто родная,
А всё потому,
Что там Костя живёт.
Он крепкий хозяин,
Работник и барин.
Он холит-лелеет
Большой огород.

В его чуде света –
Чего только нету!
А всё потому –
Человек заводной.
Арбуз, голубика,
Орех и брусника
Отлично растут
На землице родной.

Он сущий Мичурин.
Учёный – не дурень.
А всё потому,
Что в нём есть интерес.
Когда прививает,
Точнёхонько знает,
Что в тайны природы
По правилам влез.

А лес, как вторая
Окраина рая,
Где царствует Костя,
Как рыба в воде.
Грибными местами
Под мягкими мхами,
Куда он ни глянет,
Лисички везде,

Куда взгляд ни кинет, -
Там - белый, тут – синий,
Их вёдрами грузит
Он в свой мотоцикл.
Богатство и слава,
А есть ещё Клава.

…На этом закончу
О Косте свой цикл.

23 октября 2007 года
















Часть 5.
ПОДРУГА

Клавдией зовут подругу Кости,
Если кратко – женщина-уют.
Ждут в Москве (и не проездом) в гости,
В северных широтах её ждут.

Там - родные.
Сердце по ним ноет.
Как они?
Что с ними?
Внучка где?
Белорусский быт, как лодка Ноя:
Есть достаток в Клавином гнезде,

И любовь, и ревность, и тревога.
Вся она – в калейдоскопе чувств.
Ей Всевышний начертал дорогу
Честно жить – искусство из искусств.

Верной быть до капельки
Со званьем –
Добрая заботливая мать
И жена шахтёра.
Как призванье –
Женщина, умеющая ждать.

20 октября 2007 года






Часть 6.
НА КРЕЩЕНИЕ АНДРЕЯ

Вся жизнь – игра в надежду
Встречаться и встречать,
А в перерывах (между) -
Любить и тосковать.

Нас небо породнило
И православный храм.
Со свеч паникадила
Слетело: «Аз воздам».

Обетом, Богу данным,
Светло несу свой крест.
С Андреем Первозванным
Внимаем благовест.

Я стал Андрею крёстным
На рубеже веков,
А год был високосным,
Не из простых годов,

А год был с фейерверком:
В миллениум разлёт.
Из чаши радость с верхом
Лилась, как свежий мёд.

Молитва над купелью –
Густой речитатив,
И Ангел со свирелью
Выводит свой мотив.
Помазаны елеем
Душа его и плоть,
Чтобы жилось светлее,
Чтобы хранил Господь,

Чтоб под Его Покровом
Нас радовала новь.
Вначале было Слово
И значило: Любовь,

И значило: Спаситель,
Кто окрестил наш бег.
Ваятель и воитель,
Небесный человек.

Он вывел с бездорожья
Людей на свет из тьмы,
И радость в храме Божьем
Испытываем мы!

13 октября 2007 года,
канун Покрова Богородицы














Часть 7.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
ДЛЯ АНДРЮШКИ

Спи-усни, мой маленький,
Глазки закрывай:
Небо, как проталинка,
Месяц - каравай.

День пропал за тучками,
Погасивши свет,
И Андрюша ручками
Машет ему вслед.

Ночка песню сладкую
Малышу поёт.
Лодкой над кроваткою
Тихий сон плывёт.

Спи-усни, мой радостный,
Кроха-мужичок.
Завтра будет сладостей
Целый кулачок.

Солнышко игрушкою
Улеглось поспать,
Чтобы вновь с Андрюшкою
Завтра поиграть.

Небо, как проталинка,
Месяц – каравай.
Спи-усни, мой маленький,
Глазки закрывай...

29 августа 2000 года

































Часть 8.
НА УЛИЦЕ РАДУЖНАЯ

Большое семейство Кирейчиков
На Радужной, будто в раю.
Здесь любят Юреню Адрейчика
И крохотку Катю свою,
Кирилла, их братика сродного
(Ему отдан весь бельэтаж),

Здесь любят меня, новомодного,
Приехать зовут на пейзаж
В свой сад, как на остров оазиса:
Здесь (Боже!) чего только нет!
Истоки домашнего базиса,
Богатый и вкусный бюджет.

Под музыку детского гомона
(Что делать! – подвижный народ)
Хлопочет Светлана Артёмовна,
Светло и красиво живёт.

И тут же с заботливой бабушкой -
Надёжный мужчина и дед
Геннадий Адамович рядышком,
Для Светы он льёт тёплый свет.

21 октября 2007 года





                Владимиру Юреня
Часть 9.
СОКИ ЧИСТОЙ ДУШИ

Вот и август, качнув колоском,
Сыплет жемчуг семян,
Звёздный Лев по росе босиком
На орбите землян.
Вышли ангелы на небеси,
Как опушкой грибной,
К родникам, бьющим в Белой Руси
У деревни Лесной.
Песнопений возвышенный лад
В честь рожденья вершит.
Льёт в бокал мой космический брат
Соки чистой души
И подносит мне росный нектар
За столом торжества,
Губ раздетых божественный дар
Жжёт из мыслей слова.
Век любви как венец бытия
Для него дай, Господь,
Чтобы в тяжбах простого житья
Не опошлилась плоть.
И здоровья пошли ему Бог,
Чтобы вечно моглось,
Чтобы в тело лилась, как всполох,
Сладострастная рось.

1992 год





Часть 10.
Я ОТ ВАС

Лёгкой музыки звучанье
слушается в междустрочье.

Я от вас
               на расстоянье
лишь одной плацкартной ночи.

Искры искреннего смеха –
в фейерверке разной речи.

Я от вас
               давно уехал
в ветреный прохладный вечер.

В свете дальнего заката
чувства без переполоха.

Я от вас
               спешу куда-то,
где и без меня неплохо.

Отбываю – приезжаю -
хлопает за дверцей дверца.

Я от вас
               подзаряжаю
жизнь измотанного сердца.

День красив и независим.
Он играется в надежду.

Я от вас
               жду длинных писем.
Встречи и прощанья – между.

Пьеса сложена такая –
все своей довольны ношей.

Я от вас
               не отвыкаю
в подмосковном суматошье.

Радуется песня слогом.
Светятся любовью лица.

Я от вас
               узнал о многом –
это всё во мне хранится…

31 октября – 1 ноября 2009 года,
берег Красного моря, Наама Бей














СНЕЖНАЯ ПЕСНЯ
По мотивам отрывка из поэмы
«Десятый фундамент»
белорусского поэта Павла Труса

Падают снежинки,
чистые, как росы,
белой тишиною
накрывают сад.
Нежные талинки
распустили косы,
прячутся зимою
в снеговой наряд.

Слышу ясно: где-то
колокольчик звякнул,
лепесток проснулся,
как моя печаль.
Будто снова лето,
снова мне в дорогу.
Я домой вернулся,
близких повстречал.

Освещает вечер
на окне узоры,
сон алоэ зыбкий
длится целый век.
Радостная встреча,
свежесть разговоров,
а из глаз улыбки
падают на снег.

В зимнем хороводе -
снежное звучанье.
Кто его не знает
чётко, наизусть!
Радость к нам приходит
красотой молчанья –
в дали уплывает
по минутам грусть.

Как стена, бураны –
и ни зги не видно.
Землю мгла покрыла
за моим окном.
Скрип полозьев санный,
ранний сон завидный,
медленно, уныло
затихает дом.

Треск в печи поленьев
и родные лица…
Как бы возвратиться
в детство, где светло?
Вдруг застыли тени
по углам светлицы.
Засыпаю… снится
давнее село.

9 декабря 2009 года






               

ИГРЫ ДОЖДЯ
Зарисовка по мотивам стихотворения
«Вереск» белорусского поэта Василя Витки

Что это – сказка, а может быть, сон? –
Лес издаёт свой живой голосок…
Нежных и чистых смычков унисон –
Струны из тучки и наискосок -
Струйки дождя  веселятся-поют,
Будто за мамой, за тучкою, вслед
Детки по лужам беспечно бегут –
Им открывается весь белый свет.
Не выбирая путей и дорог,
Дождик короткой тропой напрямик
В пущу забрёл, где молоденький мох
Прячет в подушке своей боровик,
Где земляника - головками ниц,
Сонно жужжат заводные шмели,
От аромата густых медуниц
За день мохнатые изнемогли.
В жемчуг одела густая роса
Вереск в тенистом и тёплом бору.

Песня Полесья на все голоса
В памяти – под дождевую игру…

16-17 декабря 2009 года






               
                Сыну Станиславу
ТИШИНА В КОСИНЕ

В храме со святыми образами
Благолепно, людно и свечно.

Я шагаю старыми домами
По дороге Красносолнечной.


 

Рис. Наталии Баженовой, 2010 год




Тишина молчит над Белозерьем.
Паруса туда-сюда снуют.

Я тону в своём ночном безмерье,
Согреваю радостный уют.
Из окна гляжу патриархально:
Тьма, а в ней искрится свет.

Своё счастье золочу сусально.
Моё место – между «да» и «нет».

«Да» - в ответ беспечной страсти,
Красоте сердечной – только «да»,

В страждущем приму участье,
Чтоб сторонкой от него - беда.

«Нет» - когда на тёплом ложе
Станет как зимой в пургу.

Если откровенье стелют ложью,
«Да» обидой я дотла сожгу.

Но сегодня стоит ли об этом?
Я - на родине второй. Я - в Косине.

Строчками поёт душа поэта
Звонко, как бокалы в тишине.

17 октября 2007 года








                Анисии Семёновне
НАРОДНОМУ УЧИТЕЛЮ

От тысяч и сотен имён,
От тех, кого Вы воспитали,
Я шлю Вам нижайший поклон!

В России найдётся едва ли
Такой же учитель, как Вы,
Отдавший нам жизнь без остатка.

Взамен – серебро головы
И осень – большая загадка.
А впрочем, к чему Вам она?

Не время итогам наследий –
Пусть с сердца не сходит весна,
О наша прекрасная леди!

От имени шестидесятых
Я – Вами взращённый сказитель:
Нам имя Корнеевой свято.

Вам званье – народный учитель.

19 января 1997 года





КАРТИНКА С ЛУБЯНКИ

Из прошлого – запах московский,
Еврейской девчоночки лик.
Сидит за столом Маяковский,
В постели валяется Брик.

Она поневоле весталка.
Не в тоге, но длинный подол.
Весь мир - на двоих коммуналка.
И после похмелья - рассол.

Ночная богема в “Калоше”.
Про «Это». Чуть-чуть о судьбе
Трибуна, горлана, гавроша,
И песнь под крылом КГБ.

Под марш в ореоле насилий –
Он левый, а правый – в расход.
И Муза с изяществом лилий,
И друг – человек-пароход.

Что личное, что социальность?
Стихи  про любовь и про власть.

... В гортанную мегатональность
Пришло стихотворцу попасть.

7 сентября 2006 года





МАЙСКОЕ НАСТРОЕНИЕ

Отлетела-угасла искринка,
Что единственным светом была.
На ладони сухая слезинка,
А весна, как невеста, бела.

Разморённое утро росистое
Разбудило, трубя, красоту,
И вечернее солнышко мглистое
Обещает без дна темноту.

Отчего так не хочется осени,
Хотя лето ещё не пришло?..
Небо майское с лёгкою просинью
Вдруг взорвётся отчаянно зло.

Гроздью чёрной висит поднебесье
Над просторами белых полей.

… Всё по-прежнему скажется, если
Нет предательства в жизни твоей.

1988 год










НАСТОЯЩЕЕ

Что, по-твоему, есть настоящее,
От которого можно запеть,
От которого в небо летящее
Сердце бьётся желаньем хотеть?

Как узнать, что оно настоящее,
Как его обнаружить внутри?
Параллельное и преходящее
Как бы ластиком тихо сотри.

Как поверить, что вдруг настоящее
Наконец-то пришло и к тебе?
И не пальцем на нечто манящее,
А по сути, душе и судьбе.

Как приблизить своё настоящее?
Время с лёгкостью мимо бежит…
Как поймать безмятежно парящее?
Ловишь ты или делаешь вид?

Как украсить себе настоящее,
Как найти подходящий колор,
В доме солнышко, ярко горящее,
Освещало чтоб наш разговор?

Как в руках удержать настоящее?
Разве может оно ускользнуть?
И тогда твоё дело пропащее,
По душе может так садануть…

Как оставить своё настоящее
До скончанья недлинных веков,
Чтоб не выжгло светило палящее
Жизнь красивых и искренних слов?

26 сентября 2009 года
































                Внучке Машеньке
                и внуку Серёже Васенковым
Из цикла «По Египту»
ЭТЮДЫ В ШАРМЕ

На дворе и на душе завьюжило –
Я сбежал туда, где ветер тих.
Солнце Красноморья отутюжило
Складки чувств остуженных моих.

Здесь никто из наших не заблудится:
Шарм-Эль-Шейх – курорт, по сути, наш.
С этим не согласна лишь верблюдица,
Взявшая меня на абордаж, -

Это дело рук её хозяина –
Посадил легко меж двух горбов.
Высота в меня вселила барина,
А поводья - как бы у рабов.
С оттопыренной губой сказала сочное:
Шагу не шагну, мол, бей не бей…

Это место солнечно-песочное –
Бухточка с названием Шаркс Бей.

Рыбки поверху здесь ходят тучами,
А иные – дружным косяком.
Русские тут выглядят везучими:
Вдоль по январю, да босиком!

Сам вот на верхушке настроения:
Сердце радует морской простор.

Здесь рождаются стихотворения,
Как душевный дачный разговор.

6 января 2010 года,
Шарм-Эль-Шейх




























ЕГИПЕТСКАЯ КОШКА
Песня

Я не расположен объясняться
В дружбе, а тем более в любви –
Ты меня на взгляде не лови,
И тебе не стоит обижаться.

Припев:
Египетская кошка,
Ты очень хороша,
Голубка-босоножка,
Арабская душа,
Тебя любил-лелеял
Сам батька-фараон,
Была ему за гею,
Но я не он, не он…

И на Красноморском побережье
Я не закрутил с тобой ля мур.
На руки не брал тебя, не нежил
И на ушко не шептал: «Мур-мур».

И тебе заигрывать не стоит,
Головой качать мне (ай-ай-ай):
Видишь – на дворе не месяц-май –
Значит, наша связь с тобой – пустое.

Я люблю московскую девчонку
За её походочку, как пух:
Ей коты мяукают вдогонку:
«Оторвёмся, маленькая, ух!»

1995 год,
Хургада

































ОТВЕТ
композитору Ирине Горячевой
на критику моей (и её) песни
«Египетская кошка»

Ты советуешь мне: напиши:
«Я тебя люблю!» - чего же проще!
Простотой стих Пушкина прошит,
И от этого он только жёстче.

Ты сказала мне запрятать «я»
Глубже, чтоб никто не обнаружил,
И играть среди житья-бытья
Чувствами внутри, а не снаружи.

«И причём тут батька-фараон –
Украина смешана с Египтом!
И не с геей, просто с кошкой он!» -
Здесь бы – многоточье и постскриптум…

P. S.
Вот ведь как! А песня – просто чудо!
Это я в ответ вам, милый критик.
Проще было бы: отсюда и досюда,
Но ведь я поэт – не аналитик.

Про Египет – разве мог иначе?
И священной там считалась кошка.
К ней меня ревнуешь – это значит,
Что тебе я нужен (хоть немножко…)

24 октября 2007 года






 

               
                Рис. Елены Лебедянской, 2000 год






Из цикла «О доме»
              Памяти Анны Афанасьевны Кузнецовой
МАМА
Поэтические этюды к  портрету

Часть 1.
 БЛАГОДАРНОСТЬ

Самое признательное слово –
Чистой русской женщине и маме,
Образу небесного, земного
В солнечно-уютной знатной раме.

Самая пронзительная нежность –
Аж до боли в сердце – славной маме,
Ласковая по-сибирски снежность
В ярко-акварельной звучной гамме.

Самая большая благодарность
И поклон – родимой доброй маме.
От неё в наследство благодатность -
Чтобы говорить светло стихами.
















Часть 2.
МАКАР ЕМЕЛЬЯНОВИЧ

В добропорядочной семье Чулковых -
Написано ей было на роду -
В деревне под названием Мешково
На свет прийти в двенадцатом году,

И в церкви Анной нарекли девчушку.
Росла, как все тогда росли, - в трудах.
Запомнилась уютная избушка,
На печке дедушка – уже в годах -

Макар-свет Емельянович с-под Вятки
Давным-давно в Сибирь пришёл пешком,
И принял с ходу здешние порядки –
Ему нарезали гектар с лишком.

Держал скотину и пшеницу сеял
Без батраков: своих хватало сил.
Глава семьи, трудами богатея,
Он к делу сыновей приноровил.
















Часть 3.
АФАНАСИЙ МАКАРОВИЧ

К нему способным Афанасий вышел,
Сухой и крепкий, стройный, как сосна,
И он отцовский кров под ладной крышей
В наследство получил, как есть, сполна -

В том смысле, что ярмо надел на шею
И в гору потащил крестьянский воз.
Пахал и убирал под суховеем
И в сильный дождь, в жару или в мороз –

Всё для того, чтоб сытно было в доме,
Достаток чтоб прибавили года.
… Всё человек превозмогает, кроме,
Когда вдруг постучит в окно беда.

Случилось с сыном Яковом в извозе:
Его драчун сбил с ног, к саням прижал,
И парень, изловчившись в этой позе,
Из валенка достал стальной кинжал…

Пусть Якова судом и оправдали,
Но с того света мать не воротить…

С зеркал убрали траурные шали.
Отец сказал: «Мы будем дальше жить…» -
И мачеху из Заиртышья детям
С её двумя девчонками привёз.

Отец старался делать всё на свете,
Семейный улей чтоб жужжал и рос.
Вот Шура, Клава, Александра, Тая –
Одна сестра красивее другой,
Росли, как розы, быстро расцветая,
И… колокольчик звякал под дугой…

Пришлось лишь Аннушке моей убегом
Встать под венец в свои семнадцать лет –
Умчалась на рысях январским снегом,
И вьюга заровняла санный след…

P. S.
Приёмный сын Иван погиб от пули,
Вернулись с фронта Яков и Петро.
Их ждал отец солдатом в карауле,
Сжигая ожиданием нутро...



























Часть 4.
ТРУЖЕНИЦА

… Дни текли в заботах и неярко.
Красноярцы знали, стар и млад,
Аннушку как лучшую поярку
Только что родившихся телят.

Делегатом посылали в область.
Было честью, что там ни гутарь,
Как медаль «За трудовую доблесть»
Ей вручал партийный секретарь.

И в районе на Доске почёта
Был портрет: она среди подруг.
От субботы до другой субботы –
Вся в трудах, не покладая рук.

За столом на праздники с гостями
Песни пела звонко, от души
И смотрела на большак годами.
Плакала одна в ночной тиши.
















Часть 5. 
МУЖ

Плакала о доле своей горькой,
Сжав в руках последнее письмо,
Но молчал упрямо город Горький,
Сердце затянув тугой тесьмой.

Весточка из тыла от солдата:
Ранен, мол, и в госпиталь попал,
А потом – листок с военкомата:
«Кузнецов С. без вести пропал…»

Счастьем до войны не насладилась,
Счастье будто бы ушло в песок.
В сорок первом тяжело простилась.
Муж с трудом перешагнул порог.

…Взгляд остался у Анюты светел
От надежды, что придёт Семён.
Подрастали маленькие дети,
Но с войны не возвратился он.

Кто-то будто видел, как в колонне,
Невесёлый, он на запад шёл.
Может быть, в военном эшелоне
Смерть свою безвестную нашёл…











Часть 6.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ

На яру весёлая гармошка.
Над деревней – свет от чистых гроз,
И в июль распахнуто окошко.
Высохли на сердце реки слёз.

Жизнь как будто закрутилась снова –
На руках – большущая семья,
И на свет пришёл мальчонка Вова.
Вы не догадались? Это я.

Год голодный. Год сорок девятый.
Но – своя корова, огород.
Мама от заката до заката
Безотцовский берегла народ,

На сынов и дочь Екатерину
(В пятистенке с ребятнёй – содом)
Женщина безмолвно гнула спину
И – сломалась вдруг, поставив дом.
















Часть 7.
ИСПЫТАНИЕ

Дом-красавец поднимали вместе –
Братья и сестра – семейный рой.
В нужный час был и на нужном месте
Мой отец как плотник мировой.

Из сельчан небрежно брякнул кто-то:
Кузнецовой, мол, пришёл конец,
Но себя тащила из болота
Анна Афанасьевна-борец.

На Берёзовой аллее – мысли дома,
В тихой деревеньке Красный Яр.
Силой духа женщина ведома,
И здоровье - словно Божий дар.

Мир как будто бы открылся снова.
Ветер стих, и растворился гром.
Принял Бог просительное слово -
Жизнь вернулась в красноярский дом.

Роща большаком ушла под небо,
Моет берег волнами Иртыш.
Богом только радостные требы
Совершаются под сводом крыш.











Часть 8.
ОДИНОЧЕСТВО

Радуются солнечные гривы,
А в ложбинах стелется покос.
Переливом светятся разливы,
Намывая златоносный плёс.

С косогора спелая клубника
Ароматом чистоты манит.
Из родной сторонки солнцеликой
Мои чувства просятся в зенит.

Улочками деревеньки милой
Детства резвого весёлый шаг.
Мою юность тропкой сиротливой
Мама провожает на большак.

Из большого шумного семейства
Каждому зажглась своя звезда.
По чужим законам фарисейства
Разлетелись пташки из гнезда.

Тишина пустой молочной крынкой
Дом заполнила до потолка…

Память с яра сорвалась косынкой
И коснулась моего виска.

Май 2007 года – декабрь 2009 года







Часть 9.
ТАЙНА

В детстве тайна была у меня
и никак забываться не хочет...
На морозе в корзине стряпня
ноздри запахом вкусно щекочет.

Мама ставила пышный замес,
ночью дважды мешала весёлкой.
Утром, словно на поле чудес,
я с полатей подсматривал в щёлку.

А она втихомолку, без слов
сочиняла поэзию теста
из печения и пирогов
без излишеств, без тени эстетства.

С замиранием сердца, тайком
я смотрел, как она колдовала,
улыбалось лицо огоньком.
Я смотрел – она не замечала.

На поду – близнецы-калачи,
шаньги ровно рядком, как по струнке,
подрумянились в русской печи –
мне осталось глотать только слюнки.

На крещенский мороз каждый год,
лишь закрою глаза, – та ж картина:
в ожидании праздника ждёт
на верёвке в кладовке корзина.

Чтобы как у людей, как у всех,
чтоб по праздникам было хоть сладко.
Только братья мои, как на грех,
половину растащат украдкой.

Огорчалась, снимала платок,
поправляла гребёнку устало,
бился жилками впалый висок,
будто пушка во мне грохотала.

***
Я ногой наступил на межу –
жди меня: мне отпущено мало.
Я приду и тебе расскажу
свою детскую тайну сначала.

1986 год


























Часть 10.
ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ МАЯ

Скоро вновь двадцать пятое мая
телеграммой взорвёт: приезжай.
Об неё снова душу сломаю –
ну, зачем на Земле нужен май?!

Снова в теле не чувствую силы,
как в глаза набросали песком.
Только мыслями – я у могилы,
из руки моей падает ком.

Небо вздрогнуло колоколами,
сердце сжала тугая петля.
Я молюсь: пусть измученной маме
будет пухом сырая земля.

И любовью своей зажигаю
у иконы свечу Всем Святым –
спи спокойно, моя Пресвятая,
отдыхай от земной суеты.

Видишь: дети твои обмывают
твой слезами кладбищенский стол,
добрым словом тепло поминают.
Только я далеко – не пришёл.

Мама, мамочка, мне одиноко.
Я приду – только ты не серчай –
и улыбкой сердечно широкой
у небесных ворот повстречай.

Скоро Ангелов белая стая
пропоёт поминальный псалом –
будет вновь двадцать пятое мая,
над душой опрокинется гром.

1992 год



































Часть 11.
ВСЁ В ПРОШЕДШЕМ

А было легко в настоящем.
И вдруг все в прошедшем – о маме.
Как холодно – словом горящим.
Как сложно – простыми словами.

Глаза проглядев, тосковала.
Дорога терялась за тыном.
(Ты только одна понимала
Меня, шалопутного сына).

И я возвращался оттуда,
Что лишь именуется миром.
Там в каждом ликует иуда.
Там души под стать сувенирам.

Я снова вернулся, но эхом
Мой взгляд на окно отозвался…
Был май как последняя веха.
За ней – я один оказался.

И слёзы беспомощно стелют
Туманы на холмике белом.
И память размеренно мелет:
Что я не успел и не сделал

Тебе. Всё откладывал в ящик:
Не думал, что мама не вечна,
Не верил, что жизнь, будто тральщик,
Утонет у мины последней.

1988 год




Часть 12.
ПОМИНАЛЬНЫЙ МОТИВ

Май пришёл неожиданно резко
силуэтом опущенных плеч
в свежестиранных снег-занавесках
в пятистенке, где русская печь.

Вся земля занялась возрождением
под естественно-солнечный вид,
а во мне – снова поминовенье
душу-рану слезой бередит.

Я бегу на Иртыш по-над горьем,
скоро праздник – воскреснет Христос.
Только следом торопится горе
из венков металлических роз.

Будто только вчера мы простились.
Ты рукой мне махнула в окне.
Говорили – не наговорились
о деревне своей, о родне.

Не стенала, не билась об стенку,
Зная, что тебе нечем помочь,
Позвала: «Подожди… маленько…» -
У кровати стоявшую дочь.

И застыла в последнем движенье,
Словно боль от себя отпустив…
Снова май – соловьёв пробужденье.
Лишь во мне – поминальный мотив.

1989 год





КАРТИНКИ ИЗ ДЕТСТВА

На что мне она,
Заводная столица?
Моя сторона –
Где родная землица.

Сторонка моя
Вдоль по краю обрыва,
Где трель соловья
И клубничная грива.

В июне покос –
В небо сено стогами.
Там запахи гроз
И пшеница валками.

По склону – рыбак
Колесит сонным утром.
Заря Иртыша
Шьёт волну перламутром.

На дальнем яру
Рвётся-пляшет гармошка.
У шторки – герань
Украшает окошко.

Домашний уют.
Ароматная гамма.
У русской печи
Моя ладная мама.

А с ней за столом
Распевают подруги.
Я в санках лечу
Под мелодию вьюги.

А в клубе кино
Крутит брат по субботам.

А прочая жизнь –
В бесконечных заботах.

22-23 августа 2009 года


 
                Рис. Алексея Цурина, 1997 год






ПЕЧАТЬ ВРЕМЕНИ
Автопортрет № 2

Несуразное и неуёмное…
Где оно? Испарилось, как сон.
Только в сердце местечко укромное
Помнит с горки на санках разгон.

Помнит первые ночи подлунные –
Там начало любовных широт,
Там слова под мелодии струнные
Набирают земной оборот.

Сердце помнит - ну разве забудется
От коварной улыбки ожог?
Нежный шёпот, прогулки по улице,
Взглядов долгий немой диалог.

Ни за что не исчезнет из памяти
Аромат ярко вспыхнувших щёк,
Шаг в любовной неопытной грамоте,
Вызывающий трепетный шок.

Не затихнет и не улетучится
Звон картошки в осеннем ведре,
Бесконечная злая распутица,
Шум берёзовых жёлтых кудрей.

В голове отпечаталось разное –
Эту ношу носить и носить.
Неуёмное и несуразное –
Помнить – да, но нельзя воскресить.

20 октября 2009 года






























               



                Учителю
                Альбине Николаевне Пономарёвой
ЕВГАЩИНСКИЙ ВАЛЬС

Евгащинским вальсом плывёт небосвод
Лугами, лесами, полями,
И сердце красивую песню поёт
Лирическими голосами.

Судьба в этот край нас с тобой занесла,
Здесь жили, учились, дружили,
И к школе душа навсегда приросла,
Откуда мы в жизнь уходили.

И мы породнились с красивым селом,
Дорогу мечтами рисуя,
Здесь первое чувство любви расцвело
Со сладким, как мёд, поцелуем.

И память бежит вдалеке Иртышом,
О берег покатистый бьётся.
Я вырос здесь в радости в доме большом,
Что родиной малой зовётся.

8 декабря 2009 года





Моим дорогим землякам-красноярцам:
Петру Фёдоровичу Копейкину,
Таисии Николаевне Копейкиной,
Надежде Григорьевне Агарковой (Болотовой),
Галине Александровне Хохловой,
Александре, Владимиру, Галине, Василию Кор-шуновым,
Ирине Ермолаевой (Коршуновой),
Владимиру Власенко,
Галине Макшеевой,
Владимиру Евсюкову,
братьям: Василию, Михаилу, Степану,
Фёдору Кузнецовым - посвящаю

ТАЙНА КРАСНОЯРСТВА

Мне приехать больше не случится –
Только душу на кусочки рвать!
Не удастся больше примоститься,
Где под колесом дрожала гать.

Нет ни пастбищ, ни лугов раздольных,
Ни пшеничной золотой волны,
Лишь висит над яром добровольно
Тихий свет нечаянной Луны.

В память, в дальний угол завалился
Теплоходов звонко-длинный гуд.
Берегами жизни заилился
Наш особый деревенский люд.

От заутрени и до вечерни
Я в молитве имя говорю:
Красный Яр. Он стал исходным стержнем,
И за то судьбу благодарю.

И никто на слово не скупится –
В нём почтение земле родной.
Только словом разве откупиться
От любви глубинной и одной.

Деревенька в ней меня качала,
И в любви рос яблоневый сад.
Роща провожала и встречала,
Уезжал кто, приезжал назад.

Только власть партийная решила
Местные совхозы укрупнить,
А хотят ли люди, не спросила,
Красоту такую порешить.

Вытянули из деревни жилы –
Развезли по сёлам весь народ.
Ни одной избушки – лишь могилы –
От такого оторопь берёт.

Мне на родину уж нет дороги,
И от боли в сердце не уйти,
Но сюда несутся сами ноги,
Где ни родины и ни пути.

Это чьё-то подлое коварство
Или глупость – судьбы раскидать.
Но осталась тайна красноярства –
В ней живёт наезженная гать –

Это земляной запрудный мостик
На реке, впадающей в Иртыш.
В чистом небе месяц на форпосте,
А вокруг шумит-поёт камыш.

С болью в сердце долго не протянешь –
Поневоле хочется завыть.

Память водкой разведу в стакане,
Чтобы – залпом и про всё забыть…

30-31 декабря 2009 года

 
       Рис. Юрия Лытнева, 2005 год





Из цикла «Греческие дни»
День первый
СВЕЖИЕ ЗАМЕТКИ

Ну поди ж-ка ты, «американец» –
«Боинг» опустился лёгким пухом –
Чтобы сказка под июльский танец
Пропиталась олимпийским духом.

Салоники. Паспорт и таможня.
Путь извилистый – на третий палец.
Говорят, что здесь (ужель возможно?)
Разводил костёр неандерталец.

Берегом – роскошные отели.
Не ошибся в честных турагентах:
Отдых для души в усталом теле
Обеспечен мне в апартаментах.

Протяжённость утреннего взгляда –
От окна и до морских волнений.
Жаркая и сонная Эллада
Открывает бездну сокровений.











День второй
НАШ МОНАСТЫРЬ

Тишь Эгейского приморья.
У причала – башня-штырь.
Уранупольское взморье.
С этой точки – в монастырь,
 
               Рис. Наталии Баженовой, 2010 год
В наш – по русскому обычью
Грандиозный ввысь и вширь -
По красивому обличью
Изумрудный монастырь.

Пантелеймона во славу –
Будто от Руси визирь,
Радуется златоглаво
Жизнестойкий монастырь.

Он из камня, будто время
В горы поднялось, как вихрь.
Христианской жизни семя,
Звонно-звонкий монастырь.




















День третий
ПАНТЕЛЕЙМОН

Копия с иконы Византийской –
Пантелеймона святого лик.
В глубине веков, но очень близко –
И доныне в простоте велик.

Исцелял, кто жил в согласье с верой,
Дар приняв от Вышнего Творца.
Отмерял ему известной мерой
Снадобья с молитвой из ларца.

Принимал душой и телом бренным
На себя страдания и боль.
Исступлённо и самозабвенно
Он сыграл свою святую роль.

На заутрене звучат с амвона
В память благодарные слова.
Монастырь святой горы Афона –
Здесь покоится его Глава.






День четвёртый
МОРСКОЕ НАСТРОЕНИЕ

Настроенье под погоду.
Волны-волосы – барашки.
С ними будто мы двойняшки:
Нам бы – ветры и свободу.

Вне тупого трудоголья,
Не пишу отсюда писем.
На Эгейском синеморье
До предела независим.

Море фруктов, море солнца.
На улыбки не скупятся
Наши братья-македонцы,
И у них в почёте – святцы.

Давний Византии остов,
И Олимпу – тоже память.
Почитает полуостров
Голубое с белым знамя.

Крест вверху как символ веры,
Как морской воды свеченье,
Как естественность теченья
Православной атмосферы.







День пятый
МЕТЕОРЫ

Монастырь висит на скалах –
Древних иноков творенье.
Божий сын в одеждах алых –
Торжество Преображенья.

Цвет победы Православья
Над греховным чёрным светом.
Тишина над остроглавьем
От рассвета до рассвета.

Кельи от мирян закрыты:
Жизнь молитвенного слова.
На витринах – манускрипты –
Почерк века аж восьмого.

Быт пещерного народа
Пылью душится музейно.
Утварь кухонного рода –
Всё красиво и идейно,

В смысле, что патриотично –
Здесь хранится соль Эллады.
И об этом романтично -
Летописи и баллады.

А какие здесь просторы!
Гелиос – вовсю палящий.
Это место – Метеоры –
Значит, в воздухе парящий.


































День шестой
ГРЕЧЕСКАЯ КОШКА
Песня

На курортной улочке под вечер
Красота предстала пред очами.
Я остановился: вот так встреча!
Прикажите к вам, мадам, причалить!

Греческая кошка -
Рыжий первоцвет,
Тоненькая ножка,
Хвостик-пистолет,
Гордая осанка,
Голубая кровь,
Дивная гречанка,
Пылкая любовь.

Но моё, простите, предложенье
Мимо ушек дама пропустила,
Оценив такое поведенье,
Посмотрела по-кошачьи мило.
Греческая кошка -
Рыжий первоцвет,
Тоненькая ножка,
Хвостик-пистолет,
Гордая осанка,
Голубая кровь,
Дивная гречанка,
Для кого – любовь?
Как рублём девчонка одарила,
Долгим и красивым полувзглядом,
Будто в чём-то леди укорила,
Не одобрив, знать, мою браваду.

Греческая кошка -
Рыжий первоцвет,
Тоненькая ножка,
Хвостик-пистолет,
Гордая осанка,
Голубая кровь,
Дивная гречанка,
Где твоя любовь?

Вышло лишь подружку позабавить,
Предложив совсем другую пару:
Мол, гречанке я хочу представить
Моего московского котяру.

Греческая кошка -
Рыжий первоцвет,
Тоненькая ножка,
Хвостик-пистолет,
Гордая осанка,
Голубая кровь,
Дивная гречанка,
Подари любовь!





День седьмой
СРАВНЕНИЯ

Есть на свете райское местечко,
Где душе воздушно и легко.
Камни, как истопленная печка,
Море, как парное молоко.

Где цветёт душисто олеандра,
Лепестками – ветерок чуть-чуть.
Здесь идут пути царя Кассандра,
Чтоб от дел монарших отдохнуть.

По его следам гуляю ныне,
Воздух пью, как ароматный чай,
Ем наполненные солнцем дыни
И румяный местный каравай,

Загораю темнокоже днями
И стихи без удержу строчу,
Наперегонки плыву с буями –
Вот и развлеченье москвичу.

У окна гостиничного сада
Сплю под пальмой и без задних ног.
Скрипочкой вечерняя цикада
Сочиняет музыкальный слог.


На вершине гор пасутся тучи,
Изредка песок прошьют: как-кап…
Я у этой радости пахучей
На неделю добровольный раб.

Но пора. И как ни голоси я,
Расстаюсь. Прощай, красивый край!
Ждёт меня домашняя Россия,
Ягодно-садовый урожай.

Расстаюсь, чтоб снова воротиться.
Русский монастырь. Пантелеймон…

Мыслями я там парю, как птица.
Это самый сладкий долгий сон…

P. S.
Женщина большой Эллады –
Эллинкой она зовётся,
Для эллина – вкус отрады,
Чистая вода с колодца…

Цикл написан
в августе 2009 года в Греции

               













                Ростиславу Богуславовичу Пинкаве
 В ГОСТЯХ У МАСТЕРА

Под крышей на Лесном проспекте
Лаборатория творца:
Что было в прошлом, что – в проекте…

Характер шеи, рук, лица.
Герасимов листает взглядом
Тома из многоликих лент.
Макарова тревожно рада –
С Толстым как будто сотню лет.
Какая сила в этой позе,
Спокойно поданная стать!
И лёгкость в сделанном серьёзе
Пришло художнику подать.

Богат хозяин докторами,
Одна уверенней другой.
Он пишет женщин в яркой гамме
И без оправы дорогой.

Здесь шкафчик с Павловских покоев
И ржавый блоковский фонарь
Внутри просторной лодки Ноя
Хранит любви земной звонарь.

Белоостровские пейзажи.
На подоконнике – цветы.

Среди паркетного бродяжья
Ждут кисти мастера холсты.

5 июля 2008 года,
Санкт-Петербург, мастерская
Заслуженного художника России
Ростислава Богуславовича Пинкавы
на Лесном проспекте





























ЧЁРНАЯ РЕЧКА

Место, где вполголоса молчат, -
Как в то утро января, пустынно.
На граните голуби ворчат
В облаке пушисто-тополином.

Здесь тоскует русская душа
О красивых стихотворных звонах,
На холодный камень не спеша
Возлагает с розами пионы.

Дождь по ним тихонько (кап да кап)
На скамейки падает сонливо.
Летние стихи, совсем не ямб,
Пишутся в тени плакучей ивы.

Семьдесят один плюс сотня лет –
Время протащилось-пролетело.
Где носился врысь кабриолет,
Поездами вздрагивает стела.

А с-под Чёрной речки тракт шумит
Коломяжский – по нему пешочком
Поклониться месту, где пиит
Многозначную поставил точку.

6-7 июля 2008 года,
Санкт-Петербург,
место дуэли у Чёрной речки




          «Я коней напою, я куплет допою…»
                Владимир Высоцкий.
ПАМЯТИ ПОЭТА

Ветром грубо ударило в гюйс
И ногтями по струнам с размаху.
В хриплом голосе выдернут пульс.
По прямой кони скачут на плаху.

А в раздетых глазах нипочём
Рвётся детская вера в удачу.
Через рану сквозь сердце твоё
Бронзоликие лошади скачут,

С храпом вздёрнуты, будто бы в петле,
Захлебнулись с тобой у колодца.
И куплет, будто лик звонко светел,
У подножья гранитного бьётся.

Не допел. Не дожил. Отзвенел
Колокольным ваганьковым звоном
По России, где жил ты, где смел
Говорить всё, что не по закону.

Как обычно, вдогонку зажгли
До предела оплывшие свечи:
Знать, давно для тебя берегли
Наперёд запасённые речи.


И под новый гитарный набат
Попричешут тебя, поприпляшут,
Напоют, наскребут, насвистят,
Оскульптурят и кистью размажут.

Но однажды за голову хвать
Не к добру раздобревший чинуша:
По Руси во всю стать размахал
Неподкупный и вечный Хлопуша.

А Россия?
Как вечный исток
Ставит тем, кто боролся и жил,
Срез цветов
Как истерзанный слог
На краю незабытых могил…

1987 год

















Из цикла «Подмосковные прогулки»
Первая прогулка
НЕМЧИНОВКА

Какой простор! Какая воля!
Лесок с протоптанной тропой,
Природное аэрозолье
И кислородный водопой.

Из детства словно бы картинка:
Такой же косогор, как там,
В кудрях печальная талинка.
Поклон берёзке и грибам.

Опушкой ясень зеленится,
Вот-вот развеет семена.
Под лесом солнечная спица
И трав равнинная стена.

Над высоченными стволами
Чуть виден купол голубой.
Над речкой в ярко-жёлтой гамме
Висит фонарик-зверобой.

Глазеют из-под одеяла
На мир шагающий грибы,
Но миг – и их легко достала
Беспечная рука судьбы.
 
Рис. Евгения Бойко, 2010 год
Таким же жёстким, беспощадным
Увидел мастер этот мир
И написал его квадратным,
И подпись вывел: «Казимир».
Теперь – Малевича посёлок,
Условная могила тут.
И шёпот здешних богомолок,
Мол, малевал, как чёрный шут.

В старинном храме у амвона
От тишины гуляет звон.
Здесь Византийская икона,
На ней святой Пантелеймон.
К святыне прикоснулся лирик,
Бывавший на Афон-горе.

Улыбчивый согбенный клирик
Вмиг растворился в алтаре...

Дороги узкие, виляя
По здешним некрутым горам,
Остановились у сарая –
Привет коровам и бычкам!
Хозяйка бабушка Надежда
Васильевна и дед при ней.
Слова певучие, а между –
Звон чистых банок из сеней.
Со свежим цельным ароматом
Парного супермолока.
Подсолнухи под небоскатом
На фоне пёстрого бычка.

День настоялся сладкой водкой.
Он выпит с жадностью до дна.
На этажах изящной ноткой
Звучит сюжетов белизна.

Под парусом плывёт пространство –
Семейный быт в нём по волнам.

Здесь штилевое постоянство,
Гармония мажорных гамм.

12-14 августа 2009 года





























Вторая прогулка
ПАРУСА В ОЖИДАНИИ ВЕТРА
По мотивам  творчества Евгения Бойко

В многослойности белого спектра –
Стиль письма под изысканный почерк.
Паруса в ожидании ветра –
О стихии придуманный очерк.

Корабли в затуманенном дрейфе,
В ожидании сладкого драйва,
Волны светятся в чувственном шлейфе,
Мачты спят безрассудочно-здраво.

В ожидании воздух Арбата
Торжества стилизованных зданий –
Эстетично, красиво, и сжато,
И понятно о чём, без названий.

Цветом под кристаллический иней.
Нет ни лиц, ни загадочных масок.
Образ из романтических линий
В ожидании масляных красок.

И раскованный жест мастихина
Траекторией рук дирижёра.
На подвеске живая картина
В ожиданье влюблённого взора.

 
                Рис. Евгения Бойко, 2010 год

               
                В этом есть подоплёка позиций,
Ожидание сути искомой,
Вернисаж правомерных амбиций -
Он для публики, для незнакомой.

Поэтичность душе на потребу –
В ней спокойствие и созерцанье.
Серый холст загрунтуется небом,
Чтоб записывать там ожиданье…

21 ноября 2009 года
























Егору Колыванову
Третья прогулка
ВСТРЕЧА С ДРУГОМ 31 МАЯ

Мы встретились, когда тюльпаны
Цвели в новоподрезковском саду.
В конце весны был воздух пьяный,
И я – мол, бесконечно долго жду.

Живу, как видишь, небогато
И скромненько; со вкусом, говорят,
А дни рисую полосато:
То белый, а то чёрный ряд.

Не заблудился на дорогах,
За что жгу благодарную свечу.
Газета – там моя берлога:
Статейки за статейками строчу.

Когда-то и с телеэкраном
Я долго и в ладу-согласье жил,
Но поздно, а быть может, рано
Мой пыл эфирный вроде поостыл…

Всё улеглось. Я жив стихами –
Как видишь, рифма и размер со мной,
И дух бежит под парусами,
Играя с раскрасавицей-волной.

За много лет не изменилась
Душа моя – как чистое стекло,
И что давным-давно в ней свилось,
Быльём, о нет, ничуть не поросло.

31 мая 2009 года,
Новоподрезково































Четвёртая прогулка
РАЗГОВОР С СОРОКОЙ

Сорока, сорока,
ну что ты стрекочешь?
Зачем прилетаешь?
Обрадовать хочешь?

С три короба сплетен
В саду настрекочешь,
А может быть, гостья,
Ты просто хохочешь?

А может быть, песням
Моим подстрекочешь?
В них мало покоя,
В них – боль многоточий.

Я чувствую: в доску
Меня застрекочешь.
Куда мне деваться
В тягучести ночи?

Меня, может статься,
Ты перестрекочешь,
И мысль разорвётся
На мелкие клочья…

Мне б только узнать:
Ну о чём ты стрекочешь?
Сорока, сорока,
В чём счастье сорочье?

16 августа 2009 года,
Новоподрезково
































Пятая прогулка
МОЯ СТОЛИЦА
Песня

Подмосковный космический город
Льёт на сердце свой благостный свет.
Для Вселенной ну очень уж молод.
На планете красивее нет.

Припев:
Химки,
Я люблю твоих улиц разлёт.
Химки,
Песню вечности роща поёт.
Химки,
Колокольни старинной свеча.
Химки,
Бьётся чайкой волна о причал.

У вокзала – давай на подножку
И по Дружбе – легко с ветерком!
Словно тройка коней, моя «трёшка»
По проспекту летит сквозняком.

Твой портрет – дорогие мне лица
И Кентавра стремительный бег.
Для души моей – это столица
На стечении судеб и рек.

7 августа 2007 года




Шестая прогулка
Песня
фестиваля искусств
«ВЕСЕННИЙ ВЕТЕР»

Паруса наполнил вешний ветер,
Запустив кораблик в мир идей.
Он согрел на химкинской планете
Фестиваль талантливых людей.

Припев:
Ветер над Химками веет,
Песни уносятся вдаль.
С ними живётся светлее.
Здравствуй, цвети, фестиваль!

Праздник всенародного искусства
Как парад больших и ярких звёзд,
Раздающих залу свои чувства,
На Олимп отсюда строят мост.

Припев:
Ветер над Химками веет,
Песни уносятся вдаль.
С ними живётся светлее.
Здравствуй, звени, фестиваль!

Сколько нас на сцене одарённых,
Призванных творить и созидать,
Боевых, красивых, вдохновлённых
Городом, где хочется мечтать.

Припев:
Ветер над Химками веет,
Песни уносятся вдаль.
С ними живётся светлее.
Здравствуй, мой друг-фестиваль!

19 октября 2007 года






























Седьмая прогулка
ПЕСНЯ СТУДЕНТОВ ИБПУ

Надёжнее башни гигантской,
Он всей молодёжи знаком,
Наш дом, что на Космодемьянской,
Любимый родительский дом,

В котором живёт романтичность,
Для юных к высотам разбег.
Опора у космоса – личность.
Основа Земли – человек.

Он жизненно важный фарватер,
К источнику знания путь,
Мы славим  свою Alma Mater,
Её просветительства суть.

От сердца к открытому сердцу
Река гуманизма течёт.
С истоков в стране “Универсум”
Мы вместе шагаем вперёд.

Фанфар серебристые звуки,
Они к горизонтам зовут.
Во имя добра и науки
Да здравствует наш институт!

12 марта 2007 года,
Химки




Восьмая прогулка
ПЕСНЯ ВОСПИТАННИКОВ
ЦЕНТРА «ВИКТОРИЯ»

Наш дом с красотою неброской,
Хозяин – ребячий народ,
Наш дом – он почти на Московской,
Где к творчеству детство идёт.

Наш Центр как пример из примеров –
Из прошлого твёрдо шагал:
И Дом для химчан-пионеров -
Он Домом «Виктория» стал.

Задачи решаем все вместе:
Родителям друг – педагог,
На главном ответственном месте -
Ребёнок как жизни пролог.

Здесь пишется он на свободе
С абзаца на чистых листах:
«Звоночки» плывут в хороводе
И «Звонница» в русских платках,

Здесь веет талантливой «Русью»,
Здесь радостный творческий дух
С весельем и светлою грустью,
Чтоб в нас огонёк не потух.

И в школе с последних уроков
Звонок прозвенит нам. Ура!
Сюда, как к началу истоков,
Бежит со всех ног детвора.

У Центра есть твёрдое кредо:
Венец всему – солнечный круг,
«Виктория» – значит, победа,
Надёжный товарищ и друг.

12 марта 2007 года,
Химки



























Девятая прогулка
ЗВЁЗДНЫЙ ЦВЕТ
по мотивам творчества Степана Химочки

Можно быть струящимся Ван Гогом,
Чтобы удивляться удивлять
Звучным цветом и красивым слогом.
Чтобы говорить, но не сказать.

Только друг мой ни Ван Гог, ни Рембрандт –
Русско-украинских он кровей,
Оттого мазок – иного тембра,
Оттого стиль нового новей.

Мастер в поисках исходных истин,
Философствуя о вечном, как Платон,
Дни и ночи экспрессивной кистью
Подбирает натуральный тон.

Половодье. Судна на причале
Ждут хозяев, чтобы - снова в путь.
Рыбаки, как пить дать, подустали,
Да и лодкам надо отдохнуть.

Где-то есть Крыжановка, Пересыпь,
Затерялся в детстве островок.
Рiдна сердцу милая Одесса –
Вечный неприкаянный манок.

Там библиотека есть у моря,
Солнце раскалилось добела.
Как поэт, художник ищет в соре
Образа желанный бриллиант,
Тайное число из уравнений.

Сам, как Бульба, светел и красив,
Мастер откровенной светотени
И зовущих в небо перспектив.

В синеве святого Вифлеема
Он нашёл свой ясный звёздный цвет,
И его лобановская тема
Льёт на душу благодатный свет,

Свет Земли и торжества Вселенной,
Чувств высоких беспощадный зной.
С лёгкостию необыкновенной
Творчество рифмуется с весной.

6 декабря 2009 года,
вернисаж  в Украинском культурном центре на Старом Арбате, 9. У картин «Библиотека у мо-ря», «Зимний вечер. Лобаново» и др.














Из цикла «Иерусалимский сон»
Часть 1. ВЕЧНЫЙ ГОРОД

Вечный город Иерусалим
На Земле обетованной.

Путь сюда легко преодолим,
Люд сюда - и званый, и незваный.

Как учебник Иерусалим
Об истории – ну каждый камень.

Будто храм души, неопалим:
Здесь горит животворящий пламень.

Город-воин Иерусалим –
Крепость духа и источник веры.

Силой зла он непреодолим.
Для добра его открыты двери.













Часть 2.
ГЕФСИМАНСКИЙ САД

Как оазис, Гефсиманский сад –
Под открытым небом, как обитель.

Здесь (евангелисты говорят)
Отдыхал под деревом Спаситель.
 

             Рис. Наталии Баженовой, 2010 год
Он, ещё свободный от оков,
Пребывал в тени прохладной рощи.

Через двадцать прожитых веков
От неё остались только мощи,

Но оливки, как и при Христе,
Божьей Милостью дают плоды обильно.

Дань былой священной красоте –
Металлический забор вокруг цивильно.




























Часть 3.
ХРАМ ГРОБА ГОСПОДНЯ

Привела меня дорога в храм
В жаркий раскалённый полдень.

Не подверженный сухим ветрам,
Здесь светится Гроб Господень.

Тёмный саргофак, как монолит,
Формами богоугоден.

Здесь молитвой тишина звучит,
Охраняя Гроб Господень.

Светом русских солнечных лампад
Лица озаряются при входе.
Над порталом вывешены в ряд,
А за ними – Гроб Господень.

Цикл написан в августе 2008 года
в Иерусалиме












Из цикла «Психология любви»
Страница № 1
НЕЛЮБОВЬ

Между мной и тобой –
Откровенная проза.
 
               Рис. Елены Лебедянской, 2006 год


Откровений души
Минимальная доза.

Светло-радужных чувств –
Их одна неприметность.
Как же мне понимать
Слов пустых несусветность?

Между мной и тобой –
Виртуальная нежность.
Что случилось давно,
И не грех, а погрешность.

Что – один поцелуй?
Как во сне, виртуальный.
И намёки – о чём? –
Слишком тонко, сусально.

Будто шёл себе, шёл,
Завернул по ошибке,
Постучал, а в дверях –
Что-то вроде улыбки.

Но возникла, как свет
Изнутри, возбудимость.
В омут вниз головой –
К чёрту несовместимость.

Вышло всё невзначай,
Завелось-закрутилось.
Вышло мне уповать
На Всевышнюю милость.

Но дороги Земли
Повели нас иначе,
Мне осталось завыть
На Луну по-собачьи.

Буду смирно стоять,
Как солдат в карауле,
На вокзале сидеть –
Куковать на бауле.

Быть и ночью, и днём,
Как воришка, на стрёме,
Без конца поджидать
Вечной свечкой в проёме.

Как её не задуть
Оперением нимфы.

…Нам с тобой не сложить
Даже простенькой рифмы.

21-22 августа 2009 года











Страница № 2
ОДИН ДЕНЬ

Повтори мне тот день
до последней картинки -
из заброшенных стен,
из улыбки-змеинки…

Повтори громкий вздох
изглубинно, дословно –
в нём я враз утонул
без борьбы, безусловно…

Повтори поворот
в закоулок безлюдный,
чтобы вновь совершить
диалог обоюдный –

диалог чистых рук
в расслабленье телесном,
чтоб растаять, как снег,
в крике-сне бессловесном…

Чтобы заново впасть
в сладострастную спячку.
на коленях молю,
будто нищий, подачку…

В этой просьбе своей
пусть я буду ничтожен,
но без этого дня
я как будто стреножен…

Всё пустое – они,
с кем я раньше якшался.
Чем там было дышать -
лишь тобой надышался…

Стану вновь тушевать
свою вычурность гримом.

Будет множество дней,
проезжающих мимо…

27 августа 2009 года























Лилии Гордеевой
Страница № 3
ВСТРЕЧИ

Так случилось: видно, не придётся
Жизни две в одну соединить.
Всё равно без устали прядётся
Из улыбок чувственная нить.

Гладью вышиваем на холстине
Чистоту желанных редких встреч.
И печаль, как вологодский иней,
Кружевами украшает речь.

В этом нет ни капельки плохого:
О тебе сегодня грусть моя.
Нежность поэтического слова
Разбудила песня соловья.

Вот минуты на скамейке вышли –
Снова будней суматошный бег,
О тебе несутся стайкой мысли,
Мой далёкий близкий человек.

Оттого красиво изъясняюсь,
Миновав любовное клише,
Сам перед собою горько каюсь:
Тянется душа к твоей душе.

Распахни свою – легко, особо
Хмурость мою взглядом распогодь.

Впрочем, мне, мадам, довольно, чтобы
Бережно хранил тебя Господь.

1 августа 2009 года


 

Рис. Екатерины Агафоновой, 2010 год




Страница № 4
В ЗАЩИТУ ЛИЛИЙ

Кто-то, лишь дождавшись рыжецвета,
Режет лилии и ставит у окна,
И не слышит тихого ответа
Каплями живого волокна.

Каплею за каплей дух исходит,
Заполняя дно беспечных ваз.
Лилия как будто нынче в моде
С приложением банальных фраз -

О любви или о грусти лепет
Двух сердец, работающих в такт,
По рукам - букета нежный трепет,
Памятуя умерщвленья акт.

Ароматом рыжих многокрылий
Дышит мир, дыханье затаив.
Пирамиды стреловидных лилий -
Остриём ножа в болотный мир.

Стебелёк легонько срезан,
Уголок пространства опустел.
Красота природе антитезой,
Украшением души и тел.

И покрыв сосновый подоконник
Мелкотой оранжевой трухи,
Лилия как жертвенный угодник
Смертью вдохновляет на стихи.

15 июня 2007 года































Елене Михайловской
Страница № 5
КОГДА ЦВЕЛИ ТЮЛЬПАНЫ
Романс

Мы встретились, когда цвели тюльпаны.
Шёл бесконечно равнодушный май.
На блюдечке лежали марципаны.
Ты заварила мне зелёный чай.

Я наслаждался свежим ароматом
И светом твоих ясных серых глаз.
Они горели, будто два агата
В браслете драгоценных длинных фраз.

А я поил тебя вином домашним
И соком свежевыжатых стихов,
Но ты ушла, и я живу вчерашним
Со шлейфом возбуждающих духов.

Но ты ушла, как солнышко, неспешно,
А я остался в вечной суете,
В мечтах, по сути, откровенно грешных,
В духовной неприкрытой наготе.

… Ты позвала меня на ужин званый,
На крепкий с молоком зелёный чай,
Когда увяли сонные тюльпаны
И канул в Лету равнодушный май.

29 августа 2009 года



Страница № 6
ЗАЧЕМ?
Романс

Нам недолго осталось кружиться
В этом вальсе любви и поэм:
Видно, время пришло распроститься…

Ну зачем так?
Зачем же?
Зачем?

Мы холодный придумаем ужин,
Каждый будет по-своему нем:
Ты нужна, а я больше не нужен…

Ну зачем так?
Зачем же?
Зачем?

И стоять будут молча бокалы,
Бесполезные стали совсем:
Между нами воздвигнуты скалы…

Ну зачем так?
Зачем же?
Зачем?

Будут тихо потрескивать свечи
В тишине и в отсутствии тем:
Время вышло – и кончились речи…

Ну зачем так?
Зачем же?
Зачем?

2009 год,
 борт самолёта Ил-96 Шарм-Эль-Шейх - Моск-ва












 
                Рис. Елены Лебедянской, 2001 год

Страница № 7
ОЖИДАНИЕ

Постучи мне в окно у крыльца.
Я – за ним в ожидании чуда.
А сегодня особенно худо.
Постучи мне в окно у крыльца.

На дорогу – второе окно.
Мир спешит лихорадочно мимо.
Как душа моя, непостижимо
На дорогу второе окно.

Через третье окно –
в голый сад.
Там заря паутинами веток.
Согреваюсь надеждами лета.
Через третье окно –
в голый сад.

Если б знать,
где устанет мой взгляд,
не дождавшись
стеклянного стука.
Разве может быть тяжкой разлука,
если б знать,
где устанет мой взгляд.

Только вряд ли сумею я ждать –
изломаю на сердце усталость.
Мне дарована
высшая малость:
пусть несмело –
тебе постучать…

1988 год
















«Одеваюсь в серое затем лишь,
Что моё зелёное прошло.
Взглядом всю охватываю Землю,
Замечаю красок естество…»
Лилия Гордеева.
Страница № 8
НЕ НАДЕНУ СЕРОЕ
Автопортрет № 3

Я иду размашисто, вальяжно:
Никуда уже не тороплюсь.
Одеваюсь ярко, эпатажно
И под гнётом времени не гнусь.

Дарит мне осенняя рябина
Цвет на каждый сумеречный день,
Веселит печальную картину
Всех оттенков вешняя сирень –

Этот цвет ласкает одиноких –
Может быть, я сир и одинок?..
Сколько было женщин синеоких,
Но без них – мой жизненный пролог,

Но без них я не скулю, не вою,
Как собака ночью на Луну –
Подражаю стильному плейбою,
Не впуская в душу сатану.

Я до сей поры мужчина статный,
В смокинге – ну, если повод есть.
На приёмах водку пью бесплатно,
Чтоб стихи раскованней прочесть.

Надо, чтоб они ложились в тему,
Чтоб играло красок естество.
Приглашаю всех в свою богему,
Кто с прекрасным чувствует родство.

Вам стихи не по нутру? Извольте –
Испеку малиновый пирог.

Не надену серое – увольте:
Я близнец своих бурлящих строк.

12-13 сентября 2009 года




















Страница № 9
ПРЕВРАЩЕНИЯ

Я искупался в лете,
Как в речке воробей -
В сегодняшнем поэте
Гуляет суховей.

Я растворился в море
В обнимочку с волной
В спокойном разговоре
Под шоколадный зной.

Я распылился в поле
Подсолнечной пыльцой.
В словах любимой роли
Нашёл своё лицо.

Я расписался вольно
Взволнованным стихом -
И скачут дни гастрольно,
Без отдыха верхом.

Я раскрошился в точки
Ночных далёких звёзд.
И тишину в кусочки
Расщёлкивает дрозд.

         
Рис. Галины Завьяловой, 1996 год



Я разбежался горкой –
Подножья нет и нет…
Вся жизнь – скороговоркой,
Вся жизнь – кордебалет.

Я размечтался – словно
Солирую в Большом…
Но стыдно, безусловно:
Как будто нагишом...

Я разморозил радость,
Хотя зима вот-вот.
Но ожиданье - в сладость,
Когда душа поёт.

10-13 сентября 2009 года






















Страница № 10
ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ
Автопортрет № 4

Я избалован женским полом –
Поверьте, это только сплетни:
Красивее, звучней, заметней
Нет ничего, чем песня-соло.
 
           Рис. Елены Лебедянской, 2000 год



Конечно, были, были, были
Любовь и ревность, страсть и муки.
И я забыл – меня забыли,
И не одни на свете руки.


Я целовал их с упоеньем,
Испытывая нежный трепет,
И погружался в сладкий лепет
С сердечным сладостным волненьем.

И так же сильно, без оглядки
В ответном радостном порыве
Я растворялся без остатка
В глубинном чувственном надрыве,

В гортанно-стонущем экстазе,
Теряя разум на мгновенье,
Хребтами сильных вдохновений
Скакал на взмыленном Пегасе.

И ради этих кульминаций
Я поддавался женским чарам,
Спускаясь линиями граций
Под возбуждающим угаром,

Спускаясь в ароматы рая,
Остался волен и раскован.
И потому живу, играя,
Что женским полом избалован.

26 сентября 2009 года







Страница № 11
ВЕЧЕР
По мотивам стихотворения «Вечер»
голландского поэта Виллема Вилминка

Вечер сегодня
особо приятный,
 


Рис. Елены Лебедянской, 2003 год


подле тебя
посидеть разреши.

Вечер сегодня
простой и понятный.
Я остаюсь
у красивой души.

Надо под тихие
звуки свирели
ночи спокойной
тебе пожелать.
Выключен свет.
Мы в уютной постели,
в розовом сне.
В путь, корабль-кровать!

26 декабря 2009 года





















Из цикла «Итальянские сентябри»
Часть 1.
ПОБЕГ

Я убежал от осени в Неаполь:
Умею так вот запросто слинять –
Бросаю тело в синий дирижабль
В мечтах о воздухе плюс двадцать пять.

Плюс море, будто сладкая беспечность,
Играющая отпускной мотив.
Она не может продолжаться вечность,
Хотя бы час. И  я на час - Халиф.

Истрачены недели предвкушений,
На выходе уже готовят трап,
На нём шагает раб перемещений,
Свободы собственной почти сатрап.

Привёз я вам, седые Апеннины,
Привет из раскрасавицы Москвы.
Что привнесёт мне небо Террачины
В рисунок поэтической канвы?..

…Лишь за полночь замолк во мне мечтатель:
Я здесь – и это в жизни апогей.
И первое из ощущений, кстати, -
Как мило и удобно в «сапоге»!






Часть 2.
ИТАЛЬЯНСКИЕ СЕНТЯБРИ

Всё не так уж плохо в этой жизни,
Если можно без труда – на раз-два-три –
Окунуться, помахав Отчизне,
В итальянские лихие сентябри.

Всё небезнадёжно в этом мире,
Если к ближнему живёт любовь внутри.
Двери к Богу открывают шире
Итальянские святые сентябри.

Всё дано на выбор в этом свете:
Хочешь загореть – валяй, брат, загори.
Отдых гарантируют нам эти
Итальянские морские сентябри.

Всё прелюбопытно во Вселенной -
Внемли ей душой и в корень сути зри.
Как близки в истории нетленной
Итальянские и наши сентябри.










Часть 3.
ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК

Тирренское море закрыло сезон –
На пляже скупые картины.
Погода как облачно-солнечный фон.
Как праздник – её сентябрины.

Под пальмами тихо туманится даль,
Из туч дождевых лоскуточки.
Вода, как стихов дорогая эмаль,
А волны – длиннющие строчки.

По ним разбегается жаждущий взгляд
До самого до горизонта,
И музыку слов веселит дождепад
Под звучное местное «пронто» -

Из дальнего лета звонит телефон.
Звонок дребезжит без ответа.

Тирренское море закрыло сезон,
И спряталось солнышко где-то.











Часть 4.
НАБРОСКИ
К ПОРТРЕТУ ВАТИКАНА

Из травертина каменный собор,
Надёжный островок католицизма.
Площадный многотысячный простор
Колонного святого педантизма.

Король и папа – всё в одном лице,
Оно объявлено непогрешимым.
И слово с кафедры - о праотце,
И как нам жить на свете несудимом.

Гораздо выше всех земных корон
Уроки микрофонных представлений
И обрамлённый мрамором балкон –
Площадка папских к люду обращений.

Белёсый трубный дым. Игра в ключи.
Затопленная временная печка.
И стела – силуэт свечи.
И человек – малюсенькая свечка.

Античность форменных архитектур
Не устаёт от векового бденья,
Не дремлют анфилады из фигур
С картинами эпохи Возрожденья.

Но что-то есть по русскому нутру?
Сгодились бы в жару простые ставни…

Распятому апостолу Петру,
По сути, камню – памятником камни.


 

Рис. Наталии Баженовой, 2010 год









Часть 5.
СЕНЬОРИТА-КОШЕЧКА
Песня

На охоту вышла спозаранок
Резвая компания котов –
Подловить себе островитянок
Между олеандровых кустов.
Из-за пальмы вдруг она возникла –
Серая в полоску, словно рысь.
В сердце глубоко моё проникла.
Пацаны, давай отсюда, брысь!

Припев:
Девчушка-итальянка,
Иди ко мне: кис-кис!
Красотка-иностранка,
Загадочная мисс,
Хочу сказать открыто:
Как будто это сон,
Похоже, сеньорита,
Я по уши влюблён.

Может, темперамент в ней особый:
Девочка ненашенских корней,
Ведь на Капри лучше нет зазнобы,
Ведь на Капри нет её стройней.
Подойди поближе, незнакомка,
И до шёрстки прикоснуться дай,
Помурлычь мне песенку негромко
И в игре с тобой мне подыграй.

Тут как тут возникли ухажёры
И в стремленье сладко побалдеть
Ну давай вокруг плести узоры,
Чтоб её вниманьем завладеть.
Для меня конец – с печальной ноткой:
Кинула девчонка москвича.
Парочка упряталась под лодкой,
Где кончается морской причал…





























Часть 6.
МОЗАИКА ИЗ ВПЕЧАТЛЕНИЙ

ОТЕЛЬ «BLUE RIVER»

«Синяя Ривьера».
Все удобства – в меру.
Душ, а где же ванна?
Стол и два стакана.
Шкаф, и холодильник,
И ночной светильник.
На стене – картины –
В духе Террачины.
О мускате местном –
Гид словами лестно.
Бочки и кантина.
За три евро вина.

НА ПОДСТУПАХ

В планах пилигрима –
Два часа до Рима.
Бег по Санта виа.
Тесно, но красиво.
Улица – по-русски.
Промежуток узкий.
Нет и тротуаров,
И булыжник старый.

ПЁТР

Улицей широкой
Ждёт народ с востока
Пётр – фундамент веры,
Чистой атмосферы.
Мощное пространство.
Пышное убранство.
Бронза балдахина.
Статуи картинно.
Краски мозаично.
Всё архиэпично.

КАПЕЛЛА

Было время микста.
Было время Сикста.
Гобеленов тонна.
Мимо люди сонно.
Карты в сотни метров
Живописных мэтров.
Стены с Боттичелли
В сумрачной капелле.
«Суд» Буонарроти -
Из души и плоти.
Папские армейцы,
Верные гвардейцы.
Гостем в Ватикане
Я – в гражданском сане.
Из желаний – свита.
Это – дольче вита…



АМФИТЕАТР

На волне урона –
Личный культ Нерона.
Гладиатор, тигры –
В Колизее игры.
Здесь сейчас раскопки.
В Риме нынче пробки.

***
Храм святой Минервы.
Этот город первый.
Время быстротечно.
Этот город вечный.























Часть 7.
ПАНТЕОН

Средневековый мощный Пантеон.
Колонны перед входом – из Египта,
Как будто в колеснице фараон,
В его руке – пергамент манускрипта.

Не в колеснице, а на кораблях –
По парам шли по Нилу под парами,
С сияньем золочёных гнутых блях –
Корма – к корме. Колонны - меж носами.

Но – чисто итальянский интерьер,
Картины всех оттенков из гранита,
Изящества, и тонкости пример,
И грации, заметьте, монолита.

Отсюда гроб украли, говорят,
Измученное высохшее тело.
Он верный сын Флоренции и брат,
Его убила римская капелла.

Но почему отсутствует плафон,
Где завершаются простые своды?
Какой загадочный однако он –
Экран небесной и земной погоды.

Ещё загадка – слишком молодым
Здесь упокоился один повеса.
Остался от него библейский дым,
А над могилой каждодневно месса.

Пространство бережёт его покой,
Оно качает тишиной пастели
Намоленное грустью и тоской
Из мрамора надгробье Рафаэля…





























Часть 8.
ПОМПЕИ

Семьдесят девятый год
от Рождества Христова.
Жизнь размеренно
секундами стучит.
Улицы, дома –
обычный южный вид
Города спокойного,
ещё вовсю живого.

Ждёт желанных зрителей
большой амфитеатр.
Длинным монологом
сердце жжёт актёр.
На арене рядом за колонной
гладиатор
тожё ждёт публичный
жёсткий приговор.

Повсеместно
быстрая еда для небогатых.
Чей-то пёс
нашёл спасительный тенёк.
Скрип колёс
по колеям дорог брусчатых.
У печи колдует мастер-хлебопёк.

Дело сделал
и присел погонщик тихих мулов.
Ищет дом терпимости лихой моряк.
Жизнь течёт
на фоне странных запахов и гулов,
И с горы дымится
бело-серный знак.

Как дамоклов меч,
висит над городом Везувий,
Будто долго-долго зреющий нарыв.
Дремлющий столетия вулкан,
вдруг обезумев, -
вспышка,
лава
и за взрывом взрыв.

Солнце
вмиг горячим серым пеплом завалило.
Город в нём, красавец,
заживо сожжён.
Восемнадцать тысяч горожан –
их жизнь застыла.

И раскопки берегут
надсадный слёзный стон…

Цикл написан в 2009 году
в Италии










Из африканского цикла
1. КАИР

Каир из недостроенных домов,
Лачуг и уличной обычной грязи.
То тут, то там подстилки из ковров –
Мужчины поклоняются в намазе.

Каир окраинный из пирамид
Царя Хеопса и его потомков.
Он бережно и с радостью хранит
Тысячелетний чуткий сон обломков.


Каир – мулла, Каир как минарет,
Как отзвук доисламовских столетий,
Глубинный неразгаданный секрет
И превосходство тысячи мечетей.

Каир – базарный тряпочный развал.
С добром прилавки аж на километры
Назойливых липучих зазывал…
В Каире дуют собственные ветры.

Каир - песчаник, камень и гранит.
Его качают мягко волны Нила,
Который помнит время, но молчит:
Он был средой для крокодила.


Он город-закулисье и фасад,
Как лодка с парусом и без балласта.
Каир и беден, и Каир богат –
Он откровенный мир больших контрастов.

 
          
               Рис. Наталии Баженовой, 2010 год






2. РАЗГОВОР СО СФИНКСОМ

Ну, за что же тебя так коварно
Расстрелял коротышка-француз!
Облегчил откровенно бездарно
Для своей артиллерии груз!

Чем ему помешала фигура –
Для Египта – одна из святынь.
Говорит для потомков скульптура:
Сколько было в вояке гордынь!

Дипломат? Вовсе нет, не оратор.
Как всегда, не судил – не рядил.
Нет – подумать… Но он император -
Арсенал весь в тебя разрядил,

Чтоб унизить Египет сильнее,
Затолкать твой народ под сапог,
Выбрал место, где будет больнее,
Чтоб стонал твой египетский род.

Это стало одной из иллюзий –
Он не волю сломал – только нос.
Самого в арестантском картузе
Из истории ветер унёс.

Ты остался с божественным рангом -
Под французом рассыпался трон.
Он забыл: всё летит бумерангом –
Сам остался без носа пистон.

Цикл написан в 2009 году в Каире







































НАСТРОЕНИЕ ДОН КИХОТА

Вскочить бы мне в седло и – в дальний путь,
Оставив всё, умчаться без оглядки,
Для свежих ветров сердце распахнуть,
Упиться до предела волей сладкой.

Той дали нет прозрачней и синей,
И в том пространстве, красотой манящем,
Никак нельзя без верных Дульсиней –
И с мельницами бой гораздо слаще.

В таких дорогах нужен верный друг:
Устану – так как тут мой Санчо Пансо.
Напьюсь воды с ладоней сильных рук
И обрету энергию баланса.

От смысла Дон заметно отрешён:
Ему чудачеством пожить охота.
Печальный рыцарь вовсе не смешон,
К лицу металл доспехов Дон Кихоту.

 

                Рис. Галины Завьяловой, 2002 год

Недолго, видно, шлему моему
На чердаке средь веников пылиться.
Краюшку хлеба положу в суму
И фляжку чудодейственной водицы -

Прощай, мой заблудившийся народ!
Хочу (в надежде миру удивиться)
Тебя оставить, как мой Дон Кихот,
Чтоб до конца с тобой не заблудиться.

28 декабря 2009 года




























 В РИТМЕ ТАНГО
По мотивам стихотворения
 немецкого поэта Арнольда Воса

Мы в тесном движенье,
В совместном полёте,
В активном скольженье,
В тактичном расчёте.

Двух душ на паркете
Друг другу награда,
Стоп-кадром в дуэте -
Вход в очо-кортадо.

Пронзить моё тело
Достаточно взгляда.
Ввожу тебя смело
В занятный крусадо.

Веду на восьмёрку.
Ты ветер почувствуй.
Душа на галёрке -
Там юности буйство.

Почувствуй публично
В красивом контакте
Шум мыслей приличных
В танцующем акте.

Но танго заводит
И сердце на страсти.
Любовь - половодье,
Рыбацкие снасти.

... Вот кончился танец,
И ночка - дворами.
Венчается глянец
Раздельными снами...

31 января 2010 года

Прим.: движения в танго: очо-кортадо – пре-рванная восьмёрка, крусадо – крест
                Дочери
                Ольге Владимировне Васенковой























ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Первый день, и солнечный какой!
Праздник сердца, да и только.
И танцует на душе строкой
Снежная лихая полька.

И поёт мелодию зимы
Хруст сверкающего снега.
На палитре кровельной каймы
Чувства смешивает нега.

Новый год рисует на окне
Занавес для сказки новой.

Первый день проходит, как во сне.
Он не скоро повторится снова.

1 января 2010 года















КВАДРАТНОЕ ДЕТСТВО
По мотивам песни «Круг или квадрат»
голландского поэта Виллема Вилминка

Давно, когда был ещё маленьким мальчиком,
Я часто сбегал на лужок или в сад
С квадратным смеющимся солнечным зайчиком,
И шарик воздушный летал, как квадрат.

Часы торопили квадратные стрелочки –
За ужин садился домашний народ.
На самой изящной квадратной тарелочке
Красивый и круглый лежал бутерброд,

И яблоко в сумке лежало загадкою,
Оно втихомолку оставило сад.
То яблоко было изысканно сладкое.
Оно походило на вкусный квадрат.

26 декабря 2009 года









 

  Рис.  Каспера ван Брагта, 5 лет, Голландия, 1998 год







НЕПОСЛЕДНЕЕ СТИХОТВОРЕНИЕ

Давай ещё немножко поживём
В цветочно-кухонном клеёнчатом уюте.
Быть может, время есть, и мы поймём
Хотя бы капельку существованья сути.

Давай ещё немножко поживём,
Подышим воздухом и красотой на даче,
Найдём, листая годы день за днём,
Что можно бы легко переиначить.

Давай ещё немножко поживём
Средь живописной очень солнечной богемы,
Где экспрессивных красок звонкий гром
Оглушит чистотой озонно-свежей темы.

Давай ещё немножко поживём,
Но только для себя – теперь и это можно.
Разрубим всё, что связано узлом,
А это раньше было тупиково сложно.

Давай ещё немножко поживём
Вне политических нескладных песнопений.
Забудем, что попали мы в разлом
(В воронку двух разнонаправленных течений).

Чтоб выплыть, а не бултыхаться в нём,
На дне не захлебнуться, наглотавшись ила,
Давай последние мобилизуем силы,
Давай ещё немножко поживём.

15 ноября 2009 года






























ОТЗЫВЫ
«Поэт – он на белом свете живёт».
Из фильма Сергея Соловьёва «Асса!»
ПРИОРИТЕТЫ ВЕЧНЫХ ИСТИН
Прежде всего хочу поблагодарить автора этой книги, при-чём поблагодарить дважды. Прежде всего – за доверие: почти все стихи нового сборника Влада Красноярского были прочи-таны мной задолго до выхода книги в свет, а многие – сразу после написания. Сопричастность к творческому процессу дорогого стоит и, к тому же, пробуждает вдохновение. Так благодаря Владу родились стихотворные строчки и у меня.
Второе спасибо – уже не личного характера. Размышляя о том, что сборник «Взглядом к себе» предстоит прочесть тыся-чам моих соотечественников, хочется поблагодарить его авто-ра за обращение к вечным истинам, к непреходящим ценно-стям, которые волновали, волнуют и непременно будут волно-вать умы и сердца людей.
Далее – мои поздравления автору. Пусть принято считать, что лучшее стихотворение, лучшая картина, лучшее … сло-вом, самое лучшее творение художника еще не создано, смело могу сказать, что книга «Взглядом к себе» - лучшее из того, что уже написано на сегодняшний день Владом Красноярским. По широте тематики, глубине осмысления явлений действи-тельности и осознания собственного «я» новый сборник – произведение зрелого и мудрого человека, понимающего и принимающего жизнь реально, без прикрас. И в то же время сохранившего пресловутый юношеский романтизм, без кото-рого поэзия невозможна!
На этом, собственно говоря, можно было бы и закончить «рецензирование» данного стихотворного сборника, предоста-вив каждому, кто возьмёт книгу в руки, насладиться сполна сопричастностью к работе творческой лаборатории поэта. Чтение стихов – это колоссальная душевная работа, сходная с самим процессом их создания. Когда такой работы не проис-ходит – не стоит и время тратить  на чтение. По счастью, к творчеству Влада Красноярского такую сентенцию отнести нельзя. Потому, возможно, что сквозь ироничное самолюбова-ние с нами говорит человек, научившийся не только других, но и себя «мерить полной мерой», памятуя евангельское «ка-кою мерою меряете – такою вам и воздастся». Отсюда и полу-чается «совершенство гармоний – когда издали взглядом к себе».
Стихотворные строки из нового сборника Влада Краснояр-ского можно долго цитировать – так много здесь творческой новизны в описании и осмыслении давно знакомых предметов и явлений. Образный язык автора заставляет увидеть и «сол-нечную спицу в чистоте озёр», и развалившееся на газоне све-тило, и Костю-«Мичурина», для которого «лес, как вторая ок-раина рая».
В стихотворении, посвящённом крестнику, Красноярский описывает привычные атрибуты христианского таинства – и тут же наделяет Ангела совершенно нехарактерным для него предметом: свирелью, позволяя посланнику Всевышнего уча-ствовать в традиционной, с глубинными языческими корнями жизни народа.  А крестник-младенец (сознательная или бес-сознательная параллель с младенцем Христом?) машет ручка-ми вслед уходящему дню совсем как одушевленному персо-нажу.
Особая тема в книге «Взглядом к себе» - и, пожалуй, самая вечная тема – преподносится Владом Красноярским в цикле стихов «О доме». Дом естественно объединяется с понятием семья, род, историю которого поэт изучил весьма скрупулёзно.
Из таких вот семейных хроник складывается история дер-жавы. И она не может затеряться в наслоениях сиюминутных настроений. Ведь рукописи, как известно, не горят.
Ирина ЮГОВА, член Союза журналистов России.
 
«ДВЕ УЛЫБКИ, ДВЕ КАПЛИ ТОСКИ…»
Начиная читать предыдущую книгу стихов «Заказной портрет» (избранное) поэта и журналиста Влада Красноярско-го, ожидала увидеть за строчками (или между них) эдакого баловня судьбы, каким-то чудом заброшенного в Москву из далёкой Сибири. Хотя с некоторыми из его стихотворений я уже была знакома по предыдущим сборникам и по выступле-ниям автора на различных городских мероприятиях, особенно в химкинском Доме художника, теперь уже, к великому сожа-лению, проданном и сдающемся в аренду. Да и само название книги «Заказной портрет»  располагало к тому, чтобы увидеть за ним счастливца, картинно делающего заказ художнику на портрет собственной персоны. Ожидала. Но после первых же прочитанных стихотворений рука моя заскользила по столу в поисках ручки и листка, чтобы только и успевать записывать образные, самобытные строчки, такие как «Размочила осень на душе сухарь», «Млечный Путь изящной аркой бросил звёзды в огород», «за картошкой разваристых слов», «облепиховой вет-ки шампур», «две улыбки, две капли тоски»… За ними увиде-ла полнокровную человеческую жизнь, со взлётами и паде-ниями, многочисленными поражениями и редкими удачами, жизнь человека, по-настоящему влюблённого и молящего: «Я ведь не прошу о многом – приходи – такая малость», а то и вовсе полубредово мечтающего: «В будку бы собачью – в тёп-лый сонный рай».
И хотя в дальнейшем жизнь вдохновляла автора на стихи о Франции, Персии, Египте и диктовала ему «Письмо в Нью-Йорк» сыну, перед моим мысленным взором оставался всё тот же Влад Красноярский – журналист и поэт, уже прикипевший душой к подмосковным Химкам, но всё же неотделимый от своей малой родины – Сибири, с её величавым Иртышом и «змеино-брусничьими болотами». Это автор, встреча с творче-ством которого наполняет душу читателя добрым, перели-вающимся светом и благодаря таланту поэта получает пред-ставление о широкомасштабности и безграничности мира, в котором мы живём.
Читая стихи Влада Красноярского, приходишь к выводу, что наша жизнь, может быть, и состоит-то из «двух улыбок, двух капель тоски». А всё остальное просто наносит наше бы-строходное сумасшедшее время. Не зря же вскоре у меня ро-дились такие стихи:
Поэзия Влада –
Поэзия лада.
Поэзия взгляда,
Поэзия ряда.
Поэзия стона
О времени оном.
Поэзия скерцо
На уровне сердца.
Поэзия блика
На чём-то великом.
 «ЖДЁТ МЕНЯ ДОМАШНЯЯ РОССИЯ…»
После этой книги Влада Красноярского, куда вошло много насыщенных образами стихотворений, казалось бы,  трудно уже удивить новыми. Тем более что в сборник «Взглядом к себе» включены и поэма, и поэтический очерк.  А такие жанры располагают скорее к повествовательности, чем к образности. И тем не менее у автора «Сердце бьётся между двух Россий» («Белая Русь»), а значит, он, как и прежде, находится на высо-кой поэтической волне. Привлекает образность, например, в поэме «Мама» (из цикла «О доме»): «Роща большаком ушла под небо, Моет берег волнами Иртыш». Или такие «картинки из детства» (по названию стихотворения): «А с ней (с мамой – Е. К.)  за столом распевают подруги. Я в санках лечу под ме-лодию вьюги».
Интересны и не лишены колоритных строк и циклы «Гре-ческие дни», например: «камни, как истопленная печка» (только сибиряку за границей придёт на ум такое сравнение! – Е. К.), «Африканский цикл». В цикле «Итальянские сентябри» это и любование заморскими древностями («Пантеон», «На-броски к портрету Ватикана»), и неизменные ассоциации с родной Россией: «Ждет меня домашняя Россия, ягодно-садовый урожай».
Цикл «Психология любви» подкупает своим пристальным вниманием к окружающим людям, к настрою их души, своим  видением ситуации. Так, на стихотворение Лилии Гордеевой «Одеваюсь в серое затем лишь…» автор сочиняет ответ-вызов:
«Вам стихи не по нутру? Извольте –
Испеку малиновый пирог.
Не надену серое – увольте:
Я близнец своих бурлящих строк».
А женщине, видимо, из прошлого, лирический герой гово-рит:
«Повтори мне тот день
До последней картинки –
Из заброшенных стен,
Из улыбки-змеинки…
Повтори громкий вздох
Изглубинно, дословно –
В нём я враз утонул
Без борьбы, безусловно…
(«Один день»).
И как нельзя повторить «тот день», «тот вздох» и «тот по-ворот», так нельзя повторить и творчество поэта, по-новому проживающего каждый свой день и час. И, слава Богу, что нельзя!
Елена Камшилина, член Союза журналистов и Союза писателей России.

ШКАТУЛКА ДУШЕВНЫХ СОКРОВИЩ
Поэзию Влада Красноярского можно назвать по-домашнему тёплой. В том смысле, что в каждой строке поэта слышится что-то русское, родное, созвучное душе каждого. Поэт смотрит на мир с необычайной нежностью. Картины его стихотворений написаны с натуры. Слова подобраны, словно драгоценная россыпь.
Ещё одна грань творчества - необыкновенное благочестие. Это не то лицемерное, напускное, что многие пытаются вы-дать за настоящее, а искренность, которая идёт из глубины души. В творчестве Влада Красноярского, даже на искушен-ный и придирчивый взгляд критика, есть много такого, что, к сожалению,  ушло из поэзии - это тот классический изящный русский язык, который, увы, мы слышим всё реже и реже.
Стихи напоминают картинную галерею. Здесь есть и гра-фика в чёрно-белых тонах, и полотна, написанные маслом, но чаще всего стихи похожи на акварели - своим богатством кра-сок, форм, плавных цветовых переходов.  Наверное, иначе и быть не может, ведь поэт дружит со многими художниками и свои краски берёт из их творчества и, конечно, из жизни.
Он горячо любит свою малую родину, друзей, этот тёплый многоцветный многоликий мир. Поэт бережно хранит детские воспоминания. Впечатления от разных городов и стран легли в основу новой книги Влада Красноярского.
Это удивительный мастер, открывший перед нами шкатул-ку своих душевных сокровищ, от соприкосновения с которы-ми каждый из нас становится, безусловно, духовно богаче и добрее. И у меня родились такие строчки:
«Аллилуйя, поэт, аллилуйя!
Так на сердце отрадно-тепло!
И до боли, до крика люблю я,
Когда в доме приветно-светло.
Юлия Панина, журналист.

НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ
Владимир Семёнович Кузнецов или Влад Красноярский? Именно Влад, именно Красноярский как состоявшаяся творче-ская неповторимая личность. Притом во всех или почти во всех ипостасях. Журналист? Безусловно. Можно наблюдать в его работе обострённое восприятие действительности при полном сохранении здравого смысла, когда и стихотворение, и статья, и сценарий телефильма или хроники – всё увидено и гражданином, и поэтом и преподано зрителю ясно и доходчи-во.
Особый ряд в работах Красноярского занимают портреты деятелей искусства. Из большого собранного материала на логический каркас сценария нанизываются запоминающиеся эпизоды и яркие детали. В итоге телепередачи: «Земляки» или «Прогулка со звездой» - становятся крепко сколоченными са-мостоятельными произведениями искусства. Понимание Красноярским индивидуальных особенностей, направленности тематики и поисков героев его статей и телеочерков доносится до широкого  круга зрителей.
Красноярский - поэт? Да. Вот что я написала, когда рабо-тала над портретом Влада в 1994 году, а потом его повторила в 2003-м, поскольку портрет сгорел вместе с домом поэта в 2002 году:
«Талант и труд. Твердь. Голубая ясность
В глазах. И боль за каждого и каждому ответ.
Вкруг горя океан. Корабль гордый «Гласность».
И горы, рифы слов. И тает сути след.
Портрет – понятие, эпохи отраженье.
Он миг земной и Вечный человек.
Как лик цветка, селения, Вселенной,
Он лик лица, где длится мыслей бег».
С тыльной стороны портрета я написала: «Неповторимому поэту с самыми трепетными пожеланиями счастья: и творче-ского, и того счастья, которое бывает, но не все верят в него. Значит, желаю могучей веры в счастье».
Галина Завьялова, член Союза художников России.



























СОДЕРЖАНИЕ:

Живопись, которую надо слушать. Вступительная статья И. Ю. Голубничего
Почерк двадцать первого века. Вступительная статья В. А. Ивано-ва-Таганского
Взглядом к себе
Белая Россия. Часть 1. У земной оси
Часть 2. Чабарок
Часть 3. Поездка в Колбовичи
Часть 4. Мичурин
Часть 5. Подруга
Часть 6. На крещение Андрея
Часть 7. Колыбельная для Андрюшки
Часть 8. На улице Радужная
Часть 9. Соки чистой души
Часть 10. Я от вас
Снежная песня
Игры дождя
Тишина в Косине
Народному учителю
Картинки с Лубянки
Майское настроение
Настоящее
Из цикла «По Египту». Этюды в Шарме.
Египетская кошка
Ответ композитору
Мама. Этюды к поэтическому портрету. Часть 1. Благодарность
Часть 2. Макар Емельянович
Часть 3. Афанасий Макарович
Часть 4. Труженица
Часть 5. Муж
Часть 6.. После войны
Часть 7. Испытание
Часть 8. Одиночество
Часть 9. Тайна
Часть 10. Двадцать пятое мая
Часть 11. Всё в прошедшем
Часть 12. Поминальный мотив
Картинки из детства
Печать времени. Автопортрет № 1
Евгащинский вальс
Тайна красноярства
Из цикла «Греческие дни». День первый. Свежие заметки
День второй. Наш монастырь
День третий. Пантелеймон
День четвёртый. Морское настроение
День пятый. Метеоры
День шестой. Греческая кошка
День седьмой. Сравнения
В гостях у мастера
Чёрная речка
Памяти поэта
Из цикла «Подмосковные прогулки». Первая прогулка. Немчиновка
Вторая прогулка. Паруса в ожидании ветра
Третья прогулка. Встреча с другом 31 мая
Четвёртая прогулка. Разговор с сорокой
Пятая прогулка. Моя столица
Шестая прогулка. Песня фестиваля «Весенний ветер»
Седьмая прогулка. Песня студентов ИБПУ
Восьмая прогулка. Песня воспитанников центра «Виктория»
Девятая прогулка. Звёздный цвет
Из цикла «Иерусалимский сон». Часть 1. Вечный город
Часть 2. Гефсиманский сад
Часть 3. Храм Гроба Господня
Из цикла «Психология любви». Страница № 1. Нелюбовь
Страница № 2. Один день
Страница № 3. Встречи
Страница № 4. В защиту лилий
Страница № 5. Когда цвели тюльпаны
Страница № 6. Зачем
Страница № 7. Ожидание
Страница № 8. Не надену серое
Страница № 9. Превращения
Страница № 10. Предположение
Страница № 11. Вечер
Из цикла «Итальянские сентябри». Часть 1. Побег
Часть 2. Итальянские сентябри
Часть 3. Последний звонок
Часть 4. Наброски к портрету Ватикана
Часть 5. Сеньорита-кошечка
Часть 6. Мозаика из впечатлений
Часть 7. Пантеон
Часть 8. Помпеи
Из африканского цикла. 1.Каир
2. Разговор со сфинксом
Настроение Дон Кихота
В ритме танго
Первый день
Квадратное детство
Непоследнее стихотворение

Отзывы.
Ирина Югова. Приоритеты вечных истин
Елена Камшилина. «Две улыбки, две капли тоски…»
«Ждёт меня домашняя Россия…»
Юлия Панина. Шкатулка душевных сокровищ
Галина Завьялова. Надпись к портрету

























Автор выражает благодарность за помощь
в издании книги
Президенту Группы компаний «Стройпромет»
Павлу Юрьевичу БАБАНИНУ
 


Павел Юрьевич Бабанин уже более 17 лет успешно возглавля-ет Группу, история создания которой – это идеи, планы, воплощён-ные в реальные проекты.
Динамично развиваясь, ГК «Стройпромет» на сегодняшний день - один из ведущих производителей зданий и сооружений из лёгких металлоконструкций (ЛМК), передовых строительных мате-риалов: металлосайдинга, водосточных систем по американской технологии Knudson, а также фальцевой кровли и фасадных панелей нового поколения SteelBond. Располагаем производственной линией по изготовлению светопрозрачных конструкций из ПВХ профиля.
Собственная производственная линия по изготовлению стеллажной системы хранения STELLARUS позволяет изготавливать комплектующие данных систем практически любой длины. Все зависит только от пожеланий заказчика.
ГК «Стройпромет» поставляет широкий ассортимент металлогибочного оборудования и ручного профессионального инструмента, выступая эксклюзивным и полноправным представителем фирмы Van Mark на территории России.
Также Компания является официальным представителем ведущих производителей гидромассажных бассейнов СПА из США и Канады.
Компания оказывает транспортные услуги при использовании широкого собственного парка грузового, грузоподъёмного, специализированного автотранспорта и дорожно-строительной техники.
Наш профессиональный коллектив год от года осваивает новые технологии, стремится максимально разнообразить комплекс услуг с учётом потребностей клиентов. Мы гордимся выполненными проектами и благодарим всех партнёров за доверие к нашей компании.
Адрес: 141421, Московская область, микрорайон Сходня городского округа Химки, ул. Горная, д. 24а
Тел.: (495) 933-54-00; (495) 574-94-04

Автор выражает благодарность за помощь
в издании книги
Ханоглану Сале-оглы АЛИЕВУ,
председателю Химкинского местного отделения Московского обла-стного Регионального отделения Всероссийского Азербайджанско-го Конгресса, гендиректору ООО «София-А»
Телефон: 8-926-257-78-26

Автор выражает особую благодарность за сотрудничество
крестнику Андрею Германовичу Окуню (Россия),
Светлане Артёмовне и Оксане Геннадьевне Кирейчик (Беларусь),
Елене Еворенко ван Брагт (Нидерланды),
Eduard Kuhl (FRG)














Влад КРАСНОЯРСКИЙ
(Владимир Семёнович Кузнецов)
E-mail: vladi-kuzne@ya.ru

«ВЗГЛЯДОМ К СЕБЕ»

Редакторы: Е. П. Граве, И. В. Югова
Художественные редакторы: А. Н. Устинов
E-mail: alexustinoff@mail.ru,
Н. А. Баженова
E-mail: bazhenova54@mail.ru,
тел.: 7419577, +7-498-7208634

Вёрстка и макет: И.С. Трипольская


Подписано в печать 27. 01. 2010
Формат 84х108 1/32
Усл._печ. л. 5,5. Уч._изд. л. 3
Печать офсетная № 1
Тираж 5000 экз.

Отпечатано в издательско-полиграфическом объединении
«У Никитских ворот»
121069 г. Москва, ул. Б. Никитская, 50/5, оф. 24.
Тел./факс: (495) 690-67-19