Светлое прошлое. Пролог

       О сюжете: студентка и солдат-дезертир из нашей современности попадают в 1991 год, в котором, однако, события разворачиваются совсем по иному сценарию...


      Светлое прошлое. Пролог.

      Стипендии во внутреннем отделении кошелька не было. В наружном отделении, скрепленном  двумя ненадежными скобками, тоскливо бренчала серебряная мелочь, к ней сиротливо жались несколько мятых бумажных десяток. А вот тысячной купюры, новенькой, хрустящей, - её первой повышенной стипендии, - в потаённых глубинах кошелька не оказалось.
     Мышка поначалу пришла в искреннее недоумение, перетряхнула старый коричневый кошелёк раз десять. И лишь потом пришла к удивлённому выводу: стипендия пропала! Как такое могло получиться? После занятий она не пользовалась общественным транспортом, не заходила в магазины. Сумку нигде не оставляла. У Мышки даже тело гусиной кожей покрылось, так ее затрясло.
    Хорошо помнила: в помещении кассы аккуратно положила купюру в недра повидавшего виды кошелёчка, - и вышла из университета, счастливая, ощущая себя истинным Крезом на час. Солнце светило ярко, на Мышке было укороченное бледно-розовое платье, на душе соловьи пели: не зря старалась, добилась-таки повышенной стипендии! Так куда подевались её деньги?
     Мышка прокрутила в голове несколько часов, прошедших после её выхода из дверей alma mater. Да, собственно, анализировать было нечего: как только подошла к остановке, ждать троллейбус номер двенадцать, так немедля рядышком пришвартовался серебристый «Мерс», водитель которого предложил «подвезти» Мышку.
     Гордая девушка отказывалась, уверяя, что «в машины не садится», - не доверяла она чужим людям.  «Извините, спасибо», мол, за приглашение, но - скатертью дорога… Однако, хозяин «Мерса», раззадоренный отказом несговорчивой девицы, самолично соизволил выползти из авто, - и оказался вполне приличным с виду человеком: без усов и бороды, с русым кудрявым чубом. Снял очки: прозрачно-серые глаза смотрели как-то по-цыгански, пронизывающе и остро, словно две бритвочки, остро наточенные. «Дядька или молодой человек?», - Мышка затруднилась с определением возраста мужчины, принявшегося уговаривать её пойти с ним «отобедать в ресторации». Мышка еще усмехнулась про себя: «вот нахватаются иные старых словечек и умствуют…»
      Короче, она и сама не заметила, как оказалась сидящей в машине по левую руку от Виктора, - руль почему-то размещался справа. Вот не хотела соглашаться, но отказать не смогла, словно дядька ухитрился лишить её воли на короткий промежуток времени. За рулём Виктор без конца «травил» скабрезные анекдоты, с ним было весело, но как-то неудобно… Стоило его руке очутиться на коленке девушки, как её воля вновь проснулась, и Мышка машинально наотмашь шлепнула нахальную волосатую руку охальника. «Остановите машину! Я вам не …эта…самая! Остановите: выйти хочу! Вы ошиблись адресом, синьор торопыга!»  «Прости, дорогуша!» - изобразил виноватое лицо Виктор, и вновь в его облике промелькнуло нечто неуловимо цыганское, бесстыжее, - нехорошее, и вмиг морок исчез. Но Мышка для себя уже решила: раз села в машину, так, тысяча чертей, она пойдёт и отобедает с этим хамом, а на большее он может не рассчитывать! Бедняга же не знает, что нарвался не на «просто блондинку», - на отличницу, и этим всё сказано! На второе свидание отвязный тип может не рассчитывать: не понравилась Мышке его скользкая мина, эти пронизывающие бегающие глазки, - нечестные…
   Вот раз её парень подвозил с «темным взглядом», так Мышка сразу почувствовала: бандит, а с этим и не определишься сразу: откуда в человеке темень?... Что за времена настали: в деревне все ухажеры – пьющие да неимущие, лентяи, в городе – либо такие же пьющие работяги, как и её сельские одноклассники, - либо люди «нехорошие», от которых с души воротит. Не нужны ни деньги их, ни даже «честные намерения»: тошно…
     Виктор привёз Мышку в ресторан гостиницы «Волгоград». Обслуживал их молодой официант; весь холёный, лощеный, смазливый, женоподобно-сливочный. С голосом тонким, ласковым, почти как у самой Мышки, и с серьгой маленькой в левом ухе. Тьфу на таких! Особенно паренек суетился вокруг Виктора юлой услужливой, а Мышку словно вовсе не замечал. А и то: что ее замечать? Сразу видно: единственное дорогое платье и чувствует себя, как на иголках, - не привыкла «на халяву» обедать…
       Ничего роскошного, впрочем, Виктор не заказывал: два беф-строганов с картофелем, салатик из свежих овощей недорогой, - конец сентября, овощей – завались в южном городе! Мороженое с орешками и кофе по-венски. Когда приступили к десерту, Виктор стал неожиданно неловок: уронил мороженое со своей ложечки прямо на подол платья Мышки. Та перепугалась, что платье вконец испортится: побежала в дамскую комнату замыть пятнышко, долго торчала у сушуара, сушила мокрую ткань до тех пор, пока в дверь не начали стучаться возмущенные дамы, также спешившие прибегнуть к услугам дамской комнаты. Мышка-то, чтобы высушить платье, сняла его с себя, - потому и пришлось запереться изнутри.
       Вернулась в зал, а Виктора нет на месте: официант ей объяснил, что за столик – заплачено, а «мужчине» позвонили с работы и тому  срочно пришлось «отъехать», за что он приносит ей извинения, - через официанта. На стульчике сиротливо притулилась её большая черная сумка с тетрадками-конспектами, кошельком и кучей дамских принадлежностей. Хорошо, хоть заплатил… Вот было бы забавно, если бы кавалер удрал, свалив долг по столику на неё… Вполне мог так поступить, выяснив, что девица – не из доступных, что с ней «огород городить»…
       Ничуть не огорчившись исчезновением бегством ухажера, а, напротив, возрадовавшись, Мышка выпила свой кофе по-венски, подхватилась и домой пошла. Прогулялась пешком три остановки. Вошла: тихо, пусто, лишь кот Борис спит на стуле на кухне, сытый, как маленький бегемот.
       Приняла душ, высушила феном пепельно-русые волосы, - с детства считала их оттенок «мышиным», - оделась. Еще раз захотела подержать в руках крупненькую купюру, - перед тем, как отправить большую часть денег в деревню, матери. Деньги исчезли…
       Мышка никогда не была аффектированной особой: не заревела, не впала в ступор, обдумала все варианты исчезновения денег, - пришла к единственно возможному объяснению. И пошла в милицию.
       Дежурный в Дзержинском райотделе, что на Аракской, несколько минут слушал Мышку внимательно, еще шире распахнув и без того круглые, блеклые,  удивленные, навыкате совиные глаза. Потом неожиданно визгливо рассмеялся: пухлявые щеки повзрослевшего ангелочка затряслись мелкой дрожью, второй подбородок запрыгал из стороны в сторону кухонной тряпочкой, - Мышка даже поморщилась от неуважения к рыхлому представителю власти.
- Голубушка вы моя! Да знаете ли Вы, кто таков и чем занимается этот ваш приятель… Безбородкин В.А., на которого вы телегу катите? Это он-то, один из воротил местного рынка вторсырья и цветных материалов в нашем славном городе, миллионер известный, украл из вашего кошеля стипуху нищенскую? И где? В ресторане? Да зачем же ты в кабак с незнакомым мужиком пошла, ты?! Есть хотела, что ли? Или не впервой туда, с кем ни попадя, шляться? Да он – депутат, лицо неприкосновенное, богатый человек, - разве он станет позориться из-за жалкой тысячи твоей?
- Вы мне не «тыкайте», уважаемый! – Мышка вдруг разом стала старше, выше, свела брови к переносице, насупилась. – То есть, Вы отказываетесь принимать у меня заявление о краже? Под тем предлогом, что вор – депутат?
- Отчего же? – дежурный ухмыльнулся. – Пиши! Контора пишет, бумага терпит… Прошу! Только – гиблое дело: свидетелей кражи у тебя нет, а наезжать на такого почтенного человека, без должных оснований, - тебе дороже станет: кто – ты, и кто – он? Последняя у тебя та тысяча, что ли ?...
       Мышка поняла: мент принял её за одну из тех «прости господи», которых немало развелось в городе с начала девяностых…  Но не опускаться же Мышке до объяснения толстому дежурному, что, мол, она – не такая, а «ждёт трамвая», отличница, в свободное время честно подрабатывает, а на свидания ходит пару раз в год, некогда ей глупостями заниматься…Уже обожглась разок, довольно! Жаль, что этот подлец Виктор украл деньги, но, видно, милиция ей не помощница в борьбе с клептоманом-богатеем. И еще Мышка вспомнила: Виктор говорил, что живёт где-то на Аракской, на той самой улице, где РОВД расположен. Вот откуда этот мент знает о данном «товарище»!
- Хорошо. Всё я поняла, - тихо прошелестела Мышка. – Ухожу. Можете спокойно доесть свой бутерброд с сервилатом, простите, что помешала. – И так глянула на дежурного, - тот закашлялся: показалось, что пред ним – не студентка нищая, а старуха древняя, грозная, - надо меньше пить на ночь! Чур!
       Пришла Мышка домой. Влезла с ногами в старое кресло, пригорюнилась. Денег ей было жаль, но к факту их пропажи она отнеслась спокойно, с улыбкой философа: судьба, значит. Но на вора подлого крепко осерчала: ведь он не у Мышки деньги украл! Она стипендию почти целиком собиралась домой отправить, матери-пенсионерке, воспитывавшей маленькую дочь Мышки. Мать, в своё время, ни слова осуждения не сказала, когда Мышка приехала к ней весной, досрочно сдав сессию, - на сносях. Единственный, неповторимый, первый её парень отказался идти в ЗАГС, хотя заявления были давно поданы. Изменить уже ничего нельзя было. Мать заставила Мышку осенью ехать назад в город, продолжать учёбу. Мышка только в другую группу перевелась, чтобы пореже сталкиваться с «любимым», обегавшим её десятой дорогой в ВУЗе.
       Похоже, за успешной учебой Мышка так и не научилась понимать мужчин: вот и сегодня «лопухнулась» с неизвестным клептоманом. Понравился он, дурре доверчивой! Настойчивый, глаза красивые…У Виктора, видимо, целая технология объегоривания дурочек отработана. А зачем? Болезнь? Если у человека полно денег, к чему ему воровать последние деньги у людей?
       Черная волна злости поднялась в доброй душе девушки. Обычно она успешно боролась со своей внутренней силой: не стала мстить и дурного желать бросившему её возлюбленному, не ссорилась никогда с откровенно жульничавшими продавщицами, - старалась быть «белой и пушистой»… Но сегодняшний инцидент показался ей серьёзным: богач наслаждался процессом краж, сам ни в чем не нуждаясь. Можно понять и простить несчастного Жана Вальжана, укравшего хлеб, но прощать вора-миллионера, - нельзя! Ведь он у её крошечной дочки украл очередные упаковки памперсов и «Боны»! Стервец! Жесткая улыбка покривила губы: Мышка решила отомстить мерзавцу по-своему, без доблестной милиции. Во всяком случае, попробовать проучить стоило. Получится, - урок будет; нет – значит, ему сам черт порукой…
       Не в первый раз Мышка пожалела, что не была подле бабушки в час её смерти, не держала за правую руку, - не забрала себе её Силу! Сильна была бабка! А она, Мышка, испугалась, такой груз по жизни нести… Мать в отношениях Мышки с бабушкой была «третьей лишней», не у дел: всю жизнь честно работала, просто жила, терпела и прощала, не думая, что существование человека состоит из цепи взаимосвязанных испытаний, слагающихся в незримую систему, именуемую судьбой человека. Бабушка считала: на судьбу можно и нужно иногда влиять. Потому что Он лишь создал мир, но за судьбами отдельных людей ему следить некогда. Деизм по-научному… Мышка пыталась жить просто, как мать, но сегодня, как никогда , ей захотелось вмешаться в незримый ход невидимых энергий, и чуточку подправить их вектор. И пусть ждёт ее за это кара, но, ей-Богу, этакое аморальное чучело стоит наказать!
      Мышка решилась: выпила черный горький кофе, перевернула чашку, - от необычных узоров на донышке вздрогнула. Да разве может её несчастная судьба волшебно перемениться? И кофе врёт? Не только карты…Мышка приволокла широкодонную эмалированную чашку из ванной, поставила на плиту. В чашку покидала все ножи, что были в доме, залила их водой. Бережно открыла старинный «шиток» в коричневом переплёте, со старыми пожелтевшими от времени страницами. Нашла нужный рукописный текст. Прочитала несколько раз про себя, заучивая. Захлопнула тетрадь: читать по-писаному нельзя! Отчитала на память сорок раз заговор, начинавшийся со слов: «Ой, вы, ножи булатные…», охладила воду, ножи вытерла насухо, а воду слила в банку и вылила у порога. Собралась и поехала на завод ЗКО: там ей знакомая охранница безотказно выписывала пропуск всегда, - Мышка раздавала заказы на косметику в отделах заводоуправления. И деньги собирала.
       Еще два дня после того Мышка повторяла процедуру с наговором на ножи. Не сказать, чтобы она в это безусловно верила, но попробовать стоило: все равно у нее не имелось иной возможности иначе воздействовать на ворюгу.
       Однако, прошла неделя, вторая и третья, - чуда не происходило, украденные деньги не возвращались «по щучьему велению», - да она особо и не обольщалась. В нашем мире наказуемо лишь небольшое зло, совершаемое малыми людьми. Новую знать, в её злоупотреблениях, хранят силы Тьмы…
       В конце октября резко захолодало. Мышка возвращалась из педуниверситета вся мокрая насквозь, - и зонт не спас. Засиделась в библиотеке, готовясь к семинару. Надеялась: к вечеру дождь умерит свою прыть, да куда там: лучше бы раньше ушла, - все тротуары исчезли под водой, словно настал день Потопа и время искать Ковчег… Мышка влетела метеором в свой подъезд, с мыслью скорее сбросить мокрые джинсы и согреться в теплой ванне. Поднялась на свой этаж, напевая: «Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам…», - замерла от удивления. По лестничной клетке разгуливал Виктор, с нетерпением поглядывая на бесценные часы «Ролекс». Увидев Мышку, хищно оскалился, - в попытке улыбнуться. Мышка не знала, что делать: то ли смело идти к двери, то ли развернуться и стремглав сбежать вниз по ступенькам. Откуда вор узнал её адрес? Впрочем, он же рылся в её сумке! Значит, и с паспортом ознакомился, знал, что не скоро пятно смывается…
- Ну, здравствуй, красавица!- сказал фальшиво-ласково. – Вот, захотел тебя увидеть! Веришь: каждую ночь ты снишься. Каждую ночь!
- Правда? – спросила Мышка, лишь бы что-то сказать.
- И ногти у тебя во сне, - длинные, красные, словно живые ножики, к горлу моему тянутся! Задушить хотят! И все удлиняются, как у тибетских монахов…
- Экий ты впечатлительный! – усмехнулась Мышка, назвав мужчину на «ты» сознательно, чтобы показать небрежение к нему. – Если я тебе такой страшной кажусь, - зачем пришёл? Да говори быстрее: замерзла Я! – Виктор молча вытащил из барсетки конверт, протянул Мышке. Та глянула: в конверте деньги лежали. Не её тысяча: пять тысяч. Одной купюрой. – Что это? – спросила Мышка. – Верни мне только мои деньги, без процентов. Отдай то, что взял!
- Так права была бабка, черт побери! – Виктор вдруг весь покраснел, глаза кровью налились, - не узнать! – Плохо мне было три раза: скорую пришлось вызывать… Ни с того, ни с сего, во сне, - немощь нападала, а я же молодой еще, сорок два всего, а тут – на тебе: пред…это…инфарктное состояние! Пульс зашкаливал, дышать нечем, - помирал совсем. Спасибо, врачиха со скорой, которой я денег дал, как приехала, и сон рассказал, что меня во сне душить-то начинает, и сон – одинаковый вечно, - посоветовала к «бабушке» сходить, странной ей моя болезнь показалась. Начал искать «бабку». Две древние, под Богом ходящие старушенции, отказались принять: руками замахали: мол, изыди! А третья-таки приняла и говорит: «Обидел ты, касатик, маленькую девочку. Отдай ей то, что взял, - и тебя Бог простит»… Ты, что ль, «маленькая девочка»? Ну, пошутил немного, - так на, забирай свои копейки ничтожные, и сверху вот возьми откупного, только здоровье верни! Бабка уж мне пояснила, что тебе вред причинять нельзя, не то еще хуже станет, или совсем «жаба» задушит… Мол, ты меня простить должна!
- Отчего же не простить? – Мышка вся засветилась изнутри, почувствовала: есть и у неё Сила! – Я прощу. А вот маленькая девочка – вряд ли… Ты не меня обидел, а маленькую девочку. Она мала еще, прощать не умеет. А прощен будешь, коли прекратишь пакостить! В следующий раз, как руки в чужие вещи запустишь, так сорока дней не проживёшь! Быстро давай мою стипендию, и ни копейкой больше! Не нужны твои поганые откупные, Виктор Александрович!
    Удивлённый тем, что Мышка его по имени-отчеству назвала, а еще больше испуганный черной лютой злобой в её глазах, Виктор, не споря, извлек из кармана пачку тысячных купюр. Протянул Мышке. Та выбрала менее мятую.
- А теперь – пошел вон от моей двери, чудовище! – Она смотрела на него безотрывно, когда Виктор повернулся и пошел по лестнице, позабыв спесь. Так радостно было на душе, словно Хоттабыч, по её приказу, построил город…
      Мышка ворвалась в квартиру. Рухнула в кресло, не веря себе: у неё получилось! Подлец вернул деньги и извинился. Есть что-то на земле, что неподвластно законам логики! Есть в мире справедливость, вот что!
      Просидев несколько минут, Мышка рванулась переодеваться: вспомнила, что вся мокрая от дождя. Натянула домашнее трико, тапки, - и звонок раздался.