Что разрушили во мне Сумерки Богов?

18-е февраля
Ну вот… Что осталось от моей страсти? Сейчас – ничем ненарушимый покой. Что разрушили во мне «Сумерки Богов»? Абсурд, желание, надежду… Почти отняли у меня понятие Бога, хотя я и теперь из известных чувств не отказываюсь от него. Но было бы ошибочно думать, что это сделали «Сумерки». «Сумерки» лишь обезболили отчаяние, успокоили пустоту, они дали мне понятие Бога, но теперь оно мне не нужно. Nada! Но пусть – тот же. О, разве можно так убаюкивающее монотонно писать о великих вещах, так, что они начинают казаться пустыми? Так, что лень даже создавать свое собственное мнение на этот счет, но счет по-прежнему – важный самый. Боже, как ослепителен зов жизни, но он мгновенно смывается серостью дней, тогда – как торжественен отчаянный абсурд, его тоска даже привлекательна, если смотреть из моего холодного равнодушия.
Ну, Ницше… Его я больше не люблю. Конечно, красиво одно его имя – Ницше, я могла бы бесконечно его повторять. Но он не хочет, чтобы его жалели, а полюбить его можно только из восхищенной жалости. К тому же, его слова про руки в перчатках вызывают у меня ощущение какой-то нечистоты его самого. Я почему-то думаю, что он был некрасивый, лысый, больной, и – это ужасно. К тому же за исключением некоторых блестящих мест «Антихристианин» – это же полный бред. Но вот ницшеанское понимание христианства уверило меня в Иисусе куда больше всего – всего, ведь это могло быть только так.
Потом – Фрейд, но я не знаю оставил ли он у меня какие-то ощущения, по-моему никаких. Другое дело – Эрик Фромм. Он мне сказал, как должно все это понимать, но в этом нет чего-то главного: упущены Вопросы. А они остаются на своих местах: если жизнь – всего лишь проблеск из небытия в небытие, то нужен ли он, каким бы прекрасным он ни был? Что толку – пусть их будет миллиарды. Теперь Наташа Туровская, я могу тебе сказать: «Из-за любви к девушке не уничтожишь Землю, но только из-за безнадежности». Ага, вот тут-то мы все стоим на грани гибели, как ничтожны рассуждения о любви. Где гарантия, что властителей атомных бомб не постигнет абсурд? Ведь это поистине великий соблазн: утащить за собой все человечество. Значит, я вырабатываю свой категорический императив: мы не имеем права причинять зла другим, ибо мы ничего не знаем: Вопросы всегда остаются Вопросами. К этому же присоединяется еще и совесть, и наше истинное желание – сразу два «за». А какие из этого выводы? Христианство велит радоваться, философии безразличие безразлично, что делать. Значит, можно наслаждаться красотой, любить кого-нибудь, понять и сохранять право на надежду. Ага! На кого надежду? На Бога – и я теперь уже признаю Будду, Магомета, Иисуса и все гуманитарные религии – да, да, тысячу раз да! И понятие Бога, как Единого всех существ или Высшего Разума – оно вполне реально. Или нереально – то, что тривиально называют «внутренним миром». Так-так, теперь второе: бессмертия. Мне было стыдно за себя, когда Ницше писал о человеческом притязании на бессмертие, но ведь Камю признавал это право и ставил его первоочередным. Да, это правда во всех отношениях! Но можно пользоваться советом Эпикура и жить – загадка изначально не разгадается и мы ничего не сможем изменить. Действительно,

«День как день, ведь решена задача
Все умрем!»

И правда, что понапрасну  тратить силы в заведомо невыигрышных ситуациях? Достаточно все свои действия соотносить с фактом «Понятия о смерти». Надо научиться не бояться ее. И всегда за тобой остается право на надежду, как и право на Бога. Потому что мы ничего не знаем и Вопросы всегда остаются Вопросами. Но как тогда прекрасна жизнь! Неудивительно, если от такой философии прекратятся все мыслительные процессы. Кажется, это позитивистская философия? Как я презирала ее еще три дня назад. Но тогда моему лентяйскому созерцанию приходит конец. Конечно, я не верю в прогресс, но облегчать людям страдания я должна. Надо было быть врачом, а теперь надо стать учительницей, а не переливать из пустого в порожнее. Но я не хочу! Наверное, это и есть бунт. И я не буду! Ведь бессмертие человека не зависит от того, творил ли он добро или зло? А тогда какого… Разве недостаточно, что я отрицаю зло, теперь я, оказывается,  должна творить добро. Ну уж дудки! Другое дело, если моя совесть скажет мне поступить так, – я поступлю так. Учительницей я не буду, потому что меня дети не слушают.
Впрочем, моя жизнь не стоит того, чтобы так переживать из-за ее наслаждений. Я думаю, никому не может быть стыдно за бесцельно прожитые годы. Вообще же я должна быть благодарной Богу, что не родилась богатой и мне не надо решать еще и эту проблему. С другой стороны, чем больше радостей я получу от жизни, тем страшнее будет для меня смерть. Сплошная математика! Аж противно! Ведь сказал же Христос: «будьте как дети, будьте как птицы». Разве он призывал к труду? Труд – ошибка, главная ошибка. К тому же люди во мне не нуждаются и никто не будет против, если я проживу жизнь, как я хочу. Ура, ура, ура …
Реальность, кажется, в нас не нуждается и будет очень хорошо, если я просто буду жить в своем мире, любить землю, солнце, и своего ребенка. Время от времени будет приходить абсурд, но я лучше вернусь в собственные иллюзии, чем в другие, современные. Они ведь страшные, они ведь глупые, они – как не стоит жить.
Я, конечно, стремлюсь к успокоению, но я задала себе очень важный вопрос: если я предполагаю что-то, то я должна посвятить свою жизнь служению ему. Ибо между ничто и что-то все-таки выбирают что-то, несмотря на то, что речь идет не об утверждении, а о предположении.
Ага, вот меня уже и тяготит обретенный смысл, вот мне уже и жалко потерянной свободы. А говорите, что человек обречен на свободу. Здесь конечно, можно сказать, что это «что-то» – наиболее светлое и прекрасное, естественное и не противоречит моим желаниям, оно и есть искомая свобода. Но это до смешного напоминает бесившее меня штамповое рассуждение: «что-то такое там, конечно, есть». Я, конечно, знала, что знание и незнание приводят к одному и тому же. Но грош цена моим мыслям, если их хватило только на 3 дня! Если всего 3 дня стремление к истине делало меня, как Бога, свободной, а потом незнание истины сделало меня рабой. Опять вернуться к тому, что я называю бессмыслицей, но что единственно реально и ценно, вот он, абсурд! Ведь это я призвала его. Нет, вернуться к природе, уехать от овощных магазинов и «Радуги» на юг, к солнцу, вот чего я хочу! «Печаль моя светла», и мои раздумья: да будут они светлы! Красота мне покажет яснее всего, что только можно жалеть. И когда я пойму, что это все равно, что мир совершенен, потому что мы не нужны друг другу. Что только будет тогда?