Апокриф

Розалинда Челентано (дочь) сказала как-то: почему не способны мы, как ангелы, обнимать - сердцем?
Ну вот там станем, смею думать, способны.

Боюсь, что Набокова в Достоевском раздражал сам Достоевский. И раздражал до крайности, до дрожи - как еврея араб и православного еретик, т.е. человек, в точности походящий на тебя и говорящий то, что сказал бы и ты, но неуловимо извращающий это в самой глубокой сути, так что нужно его изничтожить так, чтобы его не то что не стало, а просто никогда не было.

Иначе как чудом тут принятия быть не может.
То есть, не знаю, как может тут быть принятие.
Просто не знаю.

Мария Москалева   04.01.2012 17:35   Заявить о нарушении

Претензии Набокова к Достоевскому в лекциях о русской литературе были весьма конкретны. Недоработанность, разболтанность стиля - раз. Слова "убийца и блудница", ставящие примерно на одну доску полную любви Соню, которая отдавала себя ради семьи, и полного ненависти Раскольникова - два. Но это, пожалуй, претензия не столько к Достоевскому, сколько к Ветхому Завету. Затем Набоков сгоряча заявил, что таких слюнявых убийц и таких добродетельных проституток не бывает (перебор, еще не то бывает - у нас и ездовые академики встречаются!). По большому счету, собственно, и всё. Меня заинтересовало другое. Описавший в неоконченной "Лауре" сладостное саморастворение (с большим знанием дела!), Набоков, анализируя "Бесов" в лекции, очень трогательно касается персонажа по фамилии Кириллов. Который, на мой взгляд, смахивает на грубую карикатуру на Набокова - точнее, на его свободные взгляды на жизнь и смерть: ежели не будешь традиционно веровать, так, пожалуй, и закончишь жизнь с пистолетом у виска или с рассуждениями, до чего же dying is fun, из уст недорисованного главного героя. («Упоение, граничащее с восторгом почти невыносимым» (Лаура, карточка 107, пер. Барабтарло) заставляет вспомнить Кириллова с его секундами невыносимого счастья.) Так вот, Набоков одним кратким абзацем описывает Кириллова как человека психически больного - и кто плохо читал Достоевского, тот и не заподозрит, насколько в первоисточнике этот персонаж близок Набокову, хоть и карикатурно.

Юлия Головнёва   05.01.2012 02:10   Заявить о нарушении

Кстати, "изничтожать" Набоков никого не хотел, а жестокость была самым отвратительным для него явлением.

Юлия Головнёва   05.01.2012 22:07   Заявить о нарушении

Ага.
Набоков прекрасно излагал логически то, что на самом деле было у него вполне иррационально и проистекало из очень большого глубинного сходства с Достоевским - ну, скажем, причастности обоих к одним и тем же пластам человеческого страдания или безумия - о чем вообще толком и говорить трудно.
Ну, как у Толстого с Шекспиром или Наполеоном.
Стоит ли уточнять, что Набоков вряд ли желал изничтожить Достоевского физически.
Нет.
Литературно.
Вот чтобы вот это вот не хлюпало, не шмыгало, не слюнявилось и не соплило.
Чтобы посуше и построже.
Стоит ли опять же уточнять, что посуше и построже - уже НЕ Достоевский?

Жалость вообще - страсть, и страсть опасная, Набоков свою - причесал и придал ей формы, Достоевский свою выставил растрепкой, и уж не знаю, стыдно ли за него Набокову было или наоборот, ревом реветь хотелось, тут мне сказать трудно.
О Кириллове не думала.
Сам Набоков - весь Достоевский.

Дошло: ТАМ Набоков САМ переписал "Преступление и наказание".
А уж как Достоевский среагировал?
Ну... целовались же.
Чудеса бывают.

Мария Москалева   06.01.2012 15:59   Заявить о нарушении

До меня недавно дошло, что поэт (писатель) - существо природное, и живет по Дарвину, не по Христу. Поэтому литературно уничтожать коллегу для поэта естественно. Вижу, что Некто - ничтожество, хочу, чтобы все это видели и не любили его, как не люблю его я.

Другое дело, насколько поэт - человек (это уже отдельное качество). Человек поэту в нелюбви к коллеге может и помешать.

А нелюбовь может быть пламенной, от сердца, а может быть и логичной, от ума, и не обязательно горячая нелюбовь указывает на глубинное сходство.
Хотя иногда указывает.
Ну, вот Розанов, скажем, Гоголя не любил утробно и горячо, а Мережковского - так, прохладненько.
Или Бердяев - Наполеона горячо, а Мережковского тоже прохладненько.
Может быть, тут дело в силе чувства или в степени популярности нелюбимого.

Мария Москалева   07.01.2012 11:58   Заявить о нарушении

Ну-у, как можно испытывать более чем прохладненькое чувство, будь оно со знаком плюс или минус, к человеку, который вышел замуж - другого слова не подберу - за Зинаиду Гиппиус? Его пожалеть надо, это ж в семейно-литературном быту не то страдалец, не то стоик был (скорее второе, судя по его письменной рекомендации - как 20-летний Гумилев должен был отреагировать, когда это г. спросило его, не о козлах ли он пишет; не стыжусь признаться, что это чуть ли не единственное, что я помню из Мережковского, - Гумилев должен был отвечать: "О попугаях!"). Но Гиппиус около литературы действовала не по Дарвину, а скорее по Пелевину - рост мандавошки, писал герой Пелевина, определяется ростом писателя, на которого она села, плюс еще какие-то доли миллиметра. Кроме Гумилева, она усаживалась на Есенина и даже на первые стихи юного Набокова (заочно).

Ну, а страдания... Набоков прежде всего был прочно, уравновешенно счастлив. Настолько, что мне интересно, не было ли в его раннем периоде отмены самоубийства - потому что так безукоризненно счастливы обычно те, кто лично выбрал свое пребывание в этом мире. (По крайней мере своему "Соглядатаю" он такое "счастье после самоубийства" приписал.) Я говорю о фоновом состоянии души, а не о наложенных на этот фон испытаниях. Достоевский же не считал нужным заботиться о своей уравновешенности - она ему была бы как фрак кочегару, то есть мешала бы в работе. Ощущение счастья приходило к Достоевскому в такой концентрированной степени, что после этого он испытывал припадки падучей - и, поскольку родственницы Достоевского в интервью сказали, что эпилепсии ни у него, ни у кого другого в их роду не было (это наследуемая болезнь), думаю, что это были именно последствия употребления огромной дозы внутреннего аналога опиатов, который, как известно, вырабатывается в мозгу, когда человек по какой-то причине должен быть счастлив. Набоков со своим справлялся ровнее, хотя невралгия и у него бывала.

Юлия Головнёва   09.01.2012 21:24   Заявить о нарушении

Эпилепсия от избытка эндорфинов?
Вряд ли.
Я бы сказала - категорически нет.
Хотя у знакомого, который ею занимается, могу испросить последние научные новости.

Да, Вы правы, я думаю, Набоков был счастлив.
Только, наверное, лучше сказать - бывал.
Чувствительный человек способен испытывать острое, огромное счастье.
Но - он и страдание будет испытывать столь же остро.
Кто там сказал "радость - страданье - одно"?
Тонкий знаток жизни.
Набоков страдал еженощно, засыпая - даже не в темноте, а в темноте - тысячекратно.
Еще он страдал по России.
Еще - осмелюсь предположить - от "нищих духом".
"Камера обскура" и "Облако, озеро, башня" - одни из самых страшных произведений в мировой литературе (на первое место я поставила бы "В толпе" Сологуба, а на второе - эти два и еще "Явдоху" Тэффи и "Театрала" Лосева).

А вообще тема "кто кого не любил и как именно" - благодатная, только тут я хожу как в музее - руками не трогая, уж очень велика вероятность внести в не своё восприятие что-то от себя.

То, о чем говорите Вы - "да как можно было за это выйти замуж" - чувствовала Цветаева к Берберовой (как может она жить с Ходасевичем - змеенышем, удавенышем) - а ведь как трепетно к Ходасевичу относился Набоков.
Розанов к Мережковскому имел несколько иное фе - именно фе потому, что Мережковский-де чересчур чист, ничем не пахнет - а русский человек, по Розанову, должен пованивать. А Бердяеву философия Мережковского виделась чересчур примитивной. Зато вот Блоку в Зинаиде Гиппиус не нравилось, что она при насморке шмыгает носом и стиля не выдерживает. Нет, ничтожества в ней никто не видел. Да и я не вижу - наоборот, люблю, да и сходство если у меня с кем-нибудь есть, так с ней: раз в год пишу и из головы. Святополк-Мирский высокого мнения о ее поэзии, а у меня к ней одна претензия - не звучащие стихи. Зато стихотворение о лягушке ("а вдруг она о самом важном") люблю абсолютно.

Злая она была - но это уже из области Quand c'est un caractere, c'est toujours un mauvais (кажется, это цветаевский знакомый по прозвищу Тигр - и это значит, что сильный характер людям всегда кажется плохим).

Кстати, тоже благодатная тема: кто в поэзии зол, кто добр -

вот злые:

Зинаида Гиппиус
Ходасевич
Брюсов
Бунин
Толстой
(сюда же можно Белинского-Добролюбова-Чернышевского, впрочем, не уверена в последнем, да и не писатель он вовсе)

а вот точно добрые:

Борис Зайцев

список явно в пользу злыдней, но он еще будет пополняться

Мария Москалева   11.01.2012 17:56   Заявить о нарушении

Про эпилепсию - прочитайте внимательно предыдущее: судя по словам родственниц Д., это именно была не эпилепсия в том виде, как ее сейчас понимают.

Страдание на фоне того счастья, которое знал, в частности, Набоков, значит мало. Более того, на этом фоне или нет, или очень мало чего-то по-настоящему страшного. Страшноватой кажется пропасть между тем, кто это счастье чувствует, и теми, кто нет, но тот, кто чувствует, невольно убеждает себя (эти слова, сами понимаете, неточны, но некогда подбирать другие), что и другим это доступно, ведь оно вот, рядом, во всем. По-своему об этом сказал Ходасевич: "А сколько здесь мне довелось страдать - душе сияющей не стоит знать." (Прочитав эти его стихи о душе, отбрасываешь всё, в чем его обвиняла Цветаева.) Не воспринимайте очень всерьез эти мои замечания насчет эндорфинов - они следствие, а не причина, они как слова для того, кто хочет что-то сказать (если опиаты извне подобны словам малышки у Чуковского: "Антифашистская демонстрация в Греции", т.е. "вот болтаю, а что, не знаю"). Просто как словами, при потребности говорить, можно заболтаться, так и внутренние процессы можно черт знает как перепутать.

Кстати, по-моему, в "Лолите" карикатурно отразились взаимоотношения художника с жизнью. Может, не художника вообще, а - определенного типа. Человек испытывает некие бытовые страдания, но тут же оговаривается, что на фоне блаженства, которое он испытывает, это незаметные мелочи; в конце концов вульгарная любимая жизнь от него убегает и очень мило продолжается людьми совсем другого склада, а он понимает, что любил не ее мишурный блеск, а самую ее суть. Карикатурность в том, что всё это привязано к известной части тела гулящей девчонки - это как Пелевин со своим образом задницы, в которой всё находится.

О "злости в поэзии", как Вы это называете (если только Вы имеете в виду то, о чем я - злобные придирки к тем, кто пишет иначе; может, Вы о чем-то другом?) - здесь все-таки знай сверчок свой шесток. Дело не только в том, кто СКОЛЬКО пишет (хотя, конечно, автор одного талантливого стихотворения в год, если правда у Гиппиус набиралось такое кол-во - мне, увы, у нее такие не попадались, - должен бы почтительнее относиться к тем, кто открыт для этого чаще), дело и в общем уровне, который у тех, на ком она въехала в историю литературы, был выше.

Юлия Головнёва   14.01.2012 08:58   Заявить о нарушении

Не совсем верно выразилась.
О злости в поэзии.
Речь о том, кто из людей, славных в поэзии или прозе, зол, а кто добр по-человечески - житейски.
Вот поди вырази это, скажем, психологическими терминами. Не выразишь.
А так скажешь - и понятно.

Поэтически-то зол поэт каждый.
А как иначе - никак, говорю же - по Дарвину поэзия живет, слабого там норовят загрызть, и правильно делают, и непохожего норовят, тут поделать нечего.
Графоманы добры.

Насчет эпилепсии нужно точно знать, что именно ею считается - могут ли быть "так, припадочки-с", которые как-то иначе называют, или нет. Вот у Наполеона тоже была эпилепсия или не было - неясно, современники - Стендаль, кажется - упоминают, что, мол, припадочки-с бывали, но токмо потому, что матушка беременная скакала на лошади. Это совершенно не звучит. Но тут нужно точно знать, а я не знаю. При случае спрошу.

У эпилепсии бывают очень разные формы, приемный ребенок моей знакомой припадки переживал очень краткие - буквально на долю секунды, и очень частые - несколько раз в час. По взгляду было видно, что отключился и какое-то время приходил в себя. Результат того, что родные папа с мамой баловались наркотиками.

Мария Москалева   14.01.2012 13:57   Заявить о нарушении

Я все-таки склоняюсь к старому, проверенному всеми временами утверждению, что непохожего норовят загрызть именно бездарности. Во всех смыслах, в том числе и "чтоб его не было в литературе, это не литература, литература - это я" (для последнего утверждения бездарность должна носить местную корону). Одаренный широк душой (=готов к приятию многого) или старается быть таким. Он может разве что побаиваться, что подпадет под влияние некой превосходящей силы, и потому не влюбляться в сильное явление на современном или приблизительно современном ему поэтическом небосклоне (хотя почему бы не рискнуть - ну, может, предварительно накопив побольше своей силы?). Борьба при этом - да, есть. Но это борьба специфическая - она вовсе не заставляет выделять слабые стороны соперника, как бывает, когда подставляют подножку; наоборот, концентрируешься на сильных, чтобы увидеть и развить соответствующие свои.

Другое дело, если некто, попросту не годящийся писателю в соперники, по крайней мере под тем углом зрения, с которого этого писателя удобнее всего рассматривать во всей полноте, - но искусственно ему противопоставляется, сам или посредством критиков - особенно от имени какого-то государства или другой системы. Набоков порой на такое клевал: например, Нобелевская премия за прозу Пастернака позабавила его, как "анекдот: идет ежик с автоматом, не смешно, зато из СССР". (Еще о Нобелевской премии: где-то на полном серьезе высказывалась гипотеза, что Мисима убил себя именно потому, что не получил ее целых 3 раза. :) ) Но вот как раз такие вещи я считаю не литературными процессами, а около. - Оговорка про углы зрения увиделась мной неожиданно, при взгляде на неоднозначное соотношение Пастернака и Набокова. Если я когда-нибудь найду угол зрения, с которого можно увидеть Гиппиус возвышенно, это будет вроде подбора зеркала к нетке в "Приглашении на казнь". Возможно, это достойная задача для суперпрофессионального лит. критика - не к Гиппиус зеркало подбирать, а вообще, в пределе - к любому. Но, может, надо смотреть глубже: Критик с большой буквы все-таки к особенно депрессивному, шовинистскому и прочему отрицательному такое зеркало не всякому покажет, а то публика повалит глядеть на нетку без зеркала и отравится ее созерцанием. Как Вам этот ход мысли?

Кстати, о борьбе. Если бы уместно было посвящать кому-то ЧУЖИЕ строчки, я бы обязательно посвятила Вознесенскому слова воина-зулуса из "Замбези" Гумилева, самые пристойные из которых звучат так: "Потому что мне духи тумана рассказали об этом слоне". (Духи тумана - это, видимо, его скрымтымным.) Пока он был жив, естественно - среди покойных поэтов тех, с кем борьба для меня бесполезна, побольше. Меня тронуло, что и любимый мной В.Соснора однажды счел его номером 1 из пишуших по-русски поэтов-современников. Но, конечно, о вкусах не спорят. Притом я, как, думаю, и Соснора, оцениваю не собственно стихотворческое умение, владение разнообразием форм, помноженное на известность (в этом, наверно, пальму первенства сейчас надо отдать Дмитрию Быкову, а завтра подобное продемонстрирует кто-нибудь еще более быстрый из Инета, если только пальма будет реальная, из золота), - а нечто сильное, действующее, что за этим стоит. В формах и с некоторой известностью, конечно, иначе оно подобно разбрызганному сырью после взрыва шоколадной фабрики: вкусно, но с грязью и без фантиков, коллекционерам обидно.

Юлия Головнёва   15.01.2012 20:55   Заявить о нарушении

(первое тире и "но" в первом предложении второго абзаца лишние)

Юлия Головнёва   15.01.2012 20:59   Заявить о нарушении

Графоманы не просто добры, они божественно добры (дарю людям душу!) - не знаю, какой-то архетип включается, древняя память о Богоподобии - ну, вроде как у прогрессивного паралитика эйфория.

Поэт в этом самом месте будет не добр - критичен. И к себе, и ко прочим.

Легенды о благодушии гения - скорее всего, легенды. Гений идет узким путем, ко прочим путям он бывает непримирим, либо - не побоимся этого слова - туп. Да не широк он душой! То есть, может быть, по-человечески широк - а как гений видит идущих по путям смежным, и не далее - прочих либо игнорирует (как Пастернак Цветаеву), либо желает, чтобы их не было (как Набоков - Достоевского). И понятно - путь непосилен.

В ситуациях критических - литературная критика или соперничество, или, не дай Бог, драка за ресурс, - включается человек, что у гения, что у графомана, и это уже пойдет по другому счету. Не поэтическому. Травля бездарностями гения - сюда же. Вот кто как воспринимал критику - тема тоже благодатная (сказать, что гении - благородно, не могу).

Да не нравится Вам Зинаида Гиппиус - и не надо, вот мне Вознесенский ничем особенным не представляется, зато Соснора - величина. Ничего в этом нет особенного, обычное явление. В восприятии стихов играют роль три вещи: 1) зона ближайшего развития, 2) через что человеку Бог открывается и 3) качество стиха. Первое всегда преобладает, но у профессионалов на первое место выходит третье.

Мария Москалева   18.01.2012 21:28   Заявить о нарушении

Я не говорю, будто дар Сосноры меньше, чем у Вознесенского. Наоборот, если научиться настраиваться на "волну" Сосноры, он острее и интереснее. Я только говорю, что Вознесенский реализовал больше. Больше шоколада успел в форму влить и в обертки известности расфасовать, тык-скыть. Но, конечно, в этом смысле сравнивать умершего и живого неуместно, живой может наверстать. Более того, такие и еще есть, но если смотреть прежде всего в нереализованный потенциал - так кто его вообще оценить-то сможет, кроме Господа Бога да самого его носителя постольку, поскольку он способен к Богу приблизиться (т.е. в малой мере)?

Помните, как в "Неточке Незвановой" музыкант с дарованием поменьше достиг большего, а талантливый относился к своему искусству чересчур критично и спился, бросив искусство. Именно потому, что он страдал от вот этой самой злобы, о которой Вы пишете, применительно к себе, т.к. гениально чувствовал, как надо, и лишь в несколько меньшей степени мог это воплотить. Широта души помогает, в частности, и от этого.

А в одну точку, как хотите, бьют все-таки не гении, а люди зашоренные, хотя, если их кто-то раскручивает в своих целях, то может выставлять их как некое чудо, вроде зверька с двумя головами - очень удобный заработок, если они и денег в упор не замечают, а не только чужую одаренность! Если замечают, то неудобный, но тоже большой. :) ("Бить в одну точку" звучит не так красиво, как "идти узким путем, видеть лишь тех, кто идет по путям смежным, и игнорировать прочих", но это об одном и том же.)

Впрочем, Вы, наверно, писали не только о том, что делают гении, но и - на что лично Вам уместнее ориентироваться. Думаю, что для Вас было важно перечеркнуть такую дурь, как выдача усредненной лит-дряни ради какого-то абстрактного добра ("делюсь душой" или "принимаю всех, кого увижу!" - это, кстати, разные проблемы, первую в этом разговоре не буду трогать). Здесь я с Вами согласна: ничего по-настоящему доброго из этого не выходит. Конечно, чтобы разглядеть свое, нельзя все время таращиться по сторонам, даже если там Цветаева или Соснора. Но ведь абсолютные аутисты даже говорить не умеют! Уверяю Вас, что великие совершенно так же, как все остальные, чередуют открытость новым, сторонним путям и закрытость для них, - на своем уровне.

Юлия Головнёва   19.01.2012 18:08   Заявить о нарушении