ИННА

Тридцать тысяч лет минуло
Стой поры. И лишь легенда
Сохранило это время
В человеческих сердцах.

Дно морское ввысь взметнулось,
В океан спустились земли,
Но история об Инне
Не забыта до конца.

Наслаждаясь летом вечным
Спала древняя Арктида
На груди у Океана
Безмятежным сладким сном.

И народ ее беспечный
Был веселым и открытым.
Не был он знаком с несчастьем,
Не был он знаком со злом.

В главном городе Арктиды,
Где сады - прекрасней рая
И где храмы, словно звезды,
А дворцы - как Солнца луч,

Жил на радость Афродиты,
Так легко, как бы играя,
Юноша. Умом был дерзок,
Телом же своим могуч.

 Рохинтон его все звали:
Значит «тело из железа».
Был силен он, словно буйвол
И работал кузнецом.

Тайно девушки вздыхали.
Но вздыхали бесполезно:
Был помолвлен он. Владела
Этим чудо молодцом

«Не имеющая равных»
Ювелира дочь Адуи.
Звезды блекли пред такою
Небывалой красотой.

Грация движений плавных,
Губы - слаще поцелуя,
Тонкий стан, как у богини,
Взгляд кристально- неземной.
Шелком волосы струились
По плечей прекрасных склонам.
И казалось, будто время
Перед ней теряла власть

И бессильным становилось.
Не хватало лишь короны,
Чтобы должно было миру
К ножкам дивным ее пасть.

И как будто зная это,
Небеса вдруг пожелали,
Чтобы Рохинтон прекрасный
Стал Арктиды всей царем.

Лучезарно-странным светом
Знак жрецам они подали -
И кузнец предстал во храме
Пред святым царей огнем.

Главный жрец, хранивший знанья
Предыдущих поколений,
Встретил юношу улыбкой
Черных, словно уголь, глаз.

Непрерывное молчанье,
А потом одно движенье -
И средь зала заискрился
Чистый, как слеза, алмаз.

Он лежал в огромной чаше,
Да и сам он был огромным
И играл лучами солнца,
Заглянувшего во храм.

«Стать царем Арктиды нашей...»-
Начал жрец внезапно громко.
Рохинтон невольно вздрогнул
И прислушался к словам.

«...Суждено тебе по праву,
Что дают один раз в жизни
Только избранному богом
Человеку небеса.

Честь тебе, хвала и слава!
А теперь же поклянись мне,
Что хранить ты будешь свято
Нашу тайну до конца.


То, что я тебе открою,
Выйти не должно отсюда,
Потому что лишь немногим
Выпадает этот шанс.

Знать, случиться что с тобою -
Вот что истинное чудо.
И узреть его в алмазе
Сможешь ты - взгляни в алмаз!»

Рохинтон, жрецу поклявшись,
Устремил свой взор на камень
И увидел в нем сиянье
Будто тысячи свечей

В миг единый воспылавшей,
Был так ярок этот пламень!
Вдруг погас он пред пожаром
Дивных девичьих очей.

Взгляд прекрасных глаз зеленых...
Даже нет - зелено-желтых...
Был наполнен жаждой жизни,
Обжигал, манил и звал.

Сколько же сердец влюбленных
Превратил он в миг в осколки?..
Рохинтон, вздохнуть не в силах,
Сразу понял, что пропал.

Этот взгляд, как откровенье,
Душу распахнул для чувства
Неизведанного ране,
Но реального, как свет.

Длился он одно мгновенье
И исчез. Да, как ни грустно,
Время движется лишь прямо
И ему возврата нет.

И стоял, ошеломленный
Рохинтон перед алмазом.
Он не знал, что делать дальше,
Чтобы миг вернуть назад.

Как железом раскаленным
Взгляд прожег всю душу сразу.
И гореть в его пожаре
Вновь и вновь кузнец был рад.


Только вдруг в алмазной грани
Горы юноше предстали
И меж ними речки бурной
Сильный рвущийся поток.

Рохинтон приблизил длани,
Но они не удержали
Быстротечное виденье.
И кузнец уже не смог

Ничего увидеть больше.
Но оставим ненадолго
Кузнеца в священном храме
И отправимся туда,

Где остаться бы подольше,
Навсегда, быть может. Только
Там, лишь там понять возможно,
Что такое красота.

Под небесно-синим сводом
Горы, словно великаны,
Разлеглись в зеленой чаще,
Упираясь в облака.

Дивный уголок природы,
Сохранивший первозданность.
Между гор в свободном беге
Горная неслась река.

Чуть поотдаль в чаще леса
Домик маленький ютился.
Жил отшельником в нем старец
С дочкой юною своей,

В этот уголок чудесный
Двадцать лет назад он скрылся.
Девочку свою чтоб спрятать,
Да. Причина была в ней.

Будто солнце в час рассвета
К волосам ее прильнуло.
Поцелуй его горячий
В золото их превратил.

Но к несчастью было это:
Страшным знаком Вельзевула
То в Арктиде все считали.
Но отец ее любил.


Несмотря на все законы,
Невзирая на утрату
Матери во время родов,
Он любил свое дитя.

И ушел. Деревьев кроны
Стали домом. Эту плату
За покой родного чада
Заплатил отец шутя.

Девочка росла веселой,
Беззаботной и игривой.
И, казалось, что природа
Заменить смогла ей мать.

Стала взрослой жизни школой,
Сделала ее красивой,
Научила тайный смысл,
Там, где есть он, понимать.

Непокорна и невинна.
Как река чиста и страстна.
Дочерью налюбоваться
Все отец никак не мог.

И назвал ее он Инной.
И назвал так не напрасно,
Потому что это имя
Бурный значило поток.

Очень редко, в день базарный
Брал отец дочурку в город:
Утвари купить для дома
И одежды, и еды.

Но чтоб спрятать цвет янтарный
(От огня как прячут порох).
Закрывал платком ей кудри,
Сберегая от беды.

Годы шли - дочь расцветала,
А отец грустил все чаще,
Ожидая день последний
Свой. И он, увы, пришел.

Инна же одна осталась
Посреди зеленой чащи
Без опоры и защиты.
Но отец все же нашел


Небольшое, но спасенье:
У него сестра родная
В главном городе Арктиды
Со своей семьей жила.

И однажды днем весенним
Свои кудри закрывая
Синей ситцевой косынкой
Инна к тетушке пошла.

Шла, а сердце замирало:
Мир людей так непонятен,
Так далек и неизведан...
Как ей будет житься в нем?

И, вообще, она не знала,
Ждут ли там ее объятья,
Примут ли ее такую,
Пустят ли такую в дом...

В этот самый день в столице
Музыка везде играла:
Праздновал свое величье
Царь Арктиды Рохинтон.

(Через день ему жениться
На Адуи предстояло).
Средь толпы на возвышеньи
Красовался чудный трон.

Царь сидел на нем спокойно
Как живое изваянье,
Молча думая о чем-то,
Устремляя взгляд свой в даль.

Принял он венец достойно.
Только тайное желанье
Мучило, терзало душу,
Поселило в ней печаль.

Он хотел узнать, кому же
Взгляд принадлежал тот страстный,-
 Что увидел он в алмазе
В храме в роковой тот день.

Только это было нужно
Рохинтону, но напрасно
Он искал в толпе холодной
Пламени хотя бы тень.


Вдруг среди людского моря,
Колыхалось что повсюду,
Взгляд его упал на синий
Ситцевый простой платок.

И, с желанием не споря,
Будто ожидая чуда,
Рохинтон от той косынки
Оторвать глаза не мог.

И не зря: через мгновенье
Ситец соскользнул на плечи
Юной девушки... Ослепнуть
Можно было в этот миг

От волос ее свеченья.
Все лишились дара речи.
Этот свет, как сотни молний,
Словно вспышка, словно крик.

Шок прошел, и в страхе люди
Стали пятиться от Инны.
Рохинтон, законы зная,
Быстро подошел к ней сам.

Ждать не стал он, что с ней будет:
Очень уж была невинна
Девушка. Он улыбнулся
И взглянул в ее глаза...

Боги! Будьте милосердны!
Словно что-то оборвалось
У царя в груди широкой -
Рохинтон окаменел:

Из очей пугливой серны
Пламя смерчем вырывалось.
И спастись от его жара
Царь не смог - не захотел.

Он стоял, глазам не веря.
Как же это все возможно?
Вдруг к нему явилось диво,
Что так долго он искал.

Может, чудится? Проверить?
Царь коснулся осторожно
Локтя девушки - живая.
Знаком стражников позвал.


Сразу, овладев собою,
Приказал ее доставить
Во дворец. Беспрекословно
Был исполнен тот приказ.

Царь пошел вслед за мечтою...
Их наедине оставить
Дал он знак, поймав тревожный
Взгляд, сверкавший, как топаз.

Дружелюбно улыбнулся
Царь, чтоб как-то успокоить
Девушку, хотя с трудом он
Сам держал себя в руках.

И, приблизившись, коснулся
Он ее волос рукою,
Вызвав крайнее смятенье
И румянец на щеках.

«Не пугайся. Под защитой
Будешь ты моей отныне,-
Рохинтон сказал так мягко,
Словно летний ветерок

Вдруг подул, всеми забытый,-
Ты откроешь свое имя?»
Был единственным ответом
Легкий головы кивок.

Рохинтон был терпеливый,
Да к тому ж еще влюбленный
И, не смея шелохнуться,
Превратившись в слух, он ждал.

Волосами, словно гривой,
Лик прекрасный обрамленный
Трогал за душу и трепет
В царском сердце вызывал.

С духом мысленно собравшись,
Очень тихо, еле слышно,
Девушка шепнула «Инна»
Нежным голосом своим

И, совсем уж растерявшись,
Замолчала. Так уж вышло,
Что она совсем не знала,
Как вести себя пред ним.


Перед этим человеком,
Чьи приказы как законы.
Только в ней он почему-то
Чувства теплые будил.

«Инна,»- повторил царь эхом
И, разрушив все препоны,
На ковер сел и с собою
Инну рядом усадил.

«Ты - как света луч средь ночи,
Как родник среди пустыни.
Я не жил до нашей встречи.
Нет, не жил - существовал.

Эти солнечные очи!
Это сказочное имя!
Чувств таких, ты уж поверь мне,
Я до сей поры не знал.

Ты откуда? Мне поведай,
Где была ты, где скрывалась,
Не давая себя встретить
До сегодняшнего дня?

Что мне сделать, посоветуй,
Чтобы сердце отозвалось?
Я готов на все, о, Инна,
Лишь любила б ты  меня!»

Изумленная речами,
Жаркими, как солнце летом,
Девушка сперва молчала,
А потом произнесла:

«Знаешь, долгими ночами
Я мечтала лишь об этом:
Чтоб судьба свершила чудо
И любовь мне принесла.

Все же, я тебе признаюсь,
Знаю я лишь по рассказам
Моего отца о чувстве,
Что ты мне сейчас открыл.

То, что я не откликаюсь
На него вот так вот сразу,
Это только потому лишь,
Что мне не знаком твой пыл».


«Дай мне время! - царь взмолился
Нежно длани ей целуя, -
Я согрею твое сердце
Чувством пламенным. Поверь,

Я не зря тебе открылся.
Дай мне этот шанс, молю я!
И в души свой храм священный
Ты сама откроешь дверь».

Лишь кивнула Инна снова.
Рохинтон дал приказанье
Приготовить ей покои
И отвел ее в них сам,

Когда было все готово.
И хранил хоть он молчанье,
То, что счастлив был, увидеть
Можно было по глазам.

За день очень утомившись,
Инна тотчас же уснула.
Сон ее оберегая,
Царь неслышно дверь закрыл.

О косяк облокотившись,
Он задумался. Кольнула
Память вдруг внезапной болью:
«Про Адуи я забыл!

Завтра взять ее я в жены
Должен. Как же так случилось,
Что нашел я свое счастье,
Чтобы сразу потерять?»

Этой мыслью пораженный
Он стоял, а сердце билось
Бешено. Нет, невозсожно!
Надо что-то предпринять...

... Жрец как будто ждал прихода
Рохинтона и с улыбкой
Он царя впустил внутрь храма,
Взглядом говоря войти.

Начал речи царь у входа:
«Я пришел с надеждой зыбкой,
Что поможет твоя мудрость
Мою честь и жизнь спасти».


«Знаю о твоем я горе,-
Жрец ответил Рохинтону,-
Но спасти себя ты сможешь
Только собственным умом

И, конечно, сердцем. Вскоре
Ты поймешь как. По закону
Должен я молчать. И все же
Я скажу, но об одном.

В жизни часто так бывает:
Если сложное решенье
Принимается и выбрать
Нужно между двух сердец,

То одно всегда страдает.
Нет от этого спасенья.
И тебе, увы, придется
Все же выбрать наконец...»

... «Звал меня ты, мой желанный?-
В зал вошла Адуи властной
Поступью и без стесненья
Жестом выгнала всех слуг,-

Завтра день наш долгожданный.
Помнишь, о мой царь прекрасный?
Ты хотел сказать мне что-то.
Что же, милый мой супруг?»

«Странно, почему я раньше
В ней не видел недостатков?
Было все так идеально
До сегодняшнего дня.

Впрочем, нет. Не надо фальши.
Уж давно не все в порядке
Было. Только это как-то 
Не тревожило меня,-

Про себя так царь подумал.
Вслух же произнес: «Адуи,
Сядь и выслушай спокойно
То, что я сейчас скажу.

Понимаешь, я не думал,
Только... Я люблю другую.
Ты прости. Хоть оправданья
Сам себе не нахожу».


Страшный крик взорвал пространство
Зала. Эхом прокатившись
По всему дворцу, вернулся
Снова в зал и замер в нем.

Вмиг отбросив все жеманство
И в лице переменившись,
На царя взглянула дева
Так, что съесть могла живьем.

«Ты всегда был мой и значит
Мне принадлежать и будешь!
Так и знай!» Такой Адуи
Царь не видел никогда.

Думал, что она заплачет...
«Мне плевать, кого ты любишь!
Никому своей короны
Ни за что я не отдам!»

«Свадьбы, милая, не будет.
Так что и короны - тоже,-
Царь был мертвенно спокоен
И продолжил, помолчав,-

Думать же меня принудить
Бесполезно. Не поможет.
Прекрати свои старанья
Лучше сразу, не начав».

Вылетев стремглав из зала
Не заметила Адуи,
Как туда зашла тихонько
Инна, словно Солнца свет.

«Почему она кричала,
Будто бы ее живую
Резали?»- она спросила.
Царь промолвил ей в ответ:

«В том моя вина. Затменье
На меня нашло. Казалось,
Я люблю ее. Но это
  Было только лишь игрой

Моего воображенья.
От виденья не осталось
Ничего. Душа стремится
Лишь к тебе. И весь я - твой!»


Обнял царь тут Инну нежно.
Та доверчиво прижалась
К Рохинтону. В ту секунду
Жизнь готов он был отдать

За нее. Любви безбрежной
В этот миг в ней зарождалось
Чувство, в сердце загораясь
И даря ей благодать.

... Проносились дни, как птицы.
Вместе с Инною повсюду
Рохинтон был, познавая
Мир с ней заново. Летать

Им хотелось, раствориться
В грезах сладостных. Откуда
Знать им было, что Адуи
Удалось оклеветать

Девушку. Ее с опаской
Люди приняли, и очень
Оказалось это кстати,
Чтоб жестоко отомстить.

Слух прошел, что златовласка -
Дочка Тьмы и Мрака ночи.
Появилась, мол, в Арктиде
Колдовством царя убить.

Вот однажды Рохинтону
Странное пришло посланье,
Будто ждут его во храме.
Попрощаться не успев

С Инною, он, сняв корону,
Поспешил, храня молчанье.
Но недалеко от храма
Ждал его голодный лев.

Хищник выпрыгнул из чащи
(В клетке там его держала
До последнего Адуи)
И перед царем застыл.

Как ужасен взор горящий!
А клыки - как два кинжала!
Стало жаль тут Рохинтону,
Что он безоружен был.


Лев уже к земле пригнулся,
Чтобы прыгнуть. Но как будто
Передумал, распрямился
И, как по команде, сел.

Царь невольно обернулся
И застыл сам на минуту:
За спиной стояла Инна.
Ярче, чем у льва, горел

Взгляд ее, рождая силу,
Что смогла заставить зверя
Подчиняться, как ручного.
А Адуи пожалеть,

Что обманом заманила
В храм царя. Глазам не веря,
Рохинтон стоял недвижно.
Но помог всем отмереть

Стражников приход внезапный.
Льва они схватили быстро
(Зверь им не сопротивлялся)
И в зверинец увели.

Взгляд, что был подобен залпу,
Изменился, стал вдруг чистым,
Как рассвет, как тот источник,
Что ключом бьет из земли.

«Боже! Как я испугалась!»-
Рохинтона обнимая
И безудержно целуя,
Инна плакала навзрыд.

«Как же ты здесь оказалась?
Ты спасла меня, родная!
Что в тебе за сила, Инна?
Что еще твой взгляд  таит?»

«Я не знаю. Не умею
Я руководить той силой.
Но не раз уж помогала,
Когда нужно, мне она.

Я ни капли не жалею,
Что она во мне. Мой милый!
Счастье, что спасти возможность
Мне тебя была дана.


Я проснулась - тебя нету.
Лишь корона возле трона.
По дворцу тебя искала,
Но никто где ты не знал.

Все ж добилась я ответа,
Наконец, что без короны
Ты бываешь только в храме.
Так твой личный страж сказал.

От предчувствий сердце сжалось -
И к тебе я поспешила.
Чувствуя мою тревогу,
Стражники пошли за мной.

И когда я оказалась
Возле храма, я решила,
Что все это наважденье:
Ты и лев перед тобой.

Нет, никто понять не сможет,
Боли, что мне грудь сдавила.
Я не знала, что мне делать,
Как же мне помочь тебе.

И в момент последний все же
Вновь во мне проснулась сила.
И за то, что так случилось
Благодарна я судьбе».

Весть о сказочном спасеньи
Облетела вмиг Арктиду.
Только Инне эта новость
Лишь проблемы принесла.


В крайнем будучи смятеньи
(Уж, конечно, только с виду)
Слух Адуи распустила,
Что огромной силой зла

Златовласка обладает.
Подчиняются, мол, звери
Только чарам. Ими может
Лишь колдунья обладать.

Незнакомое пугает.
Как всегда, народ поверил.
Пред дворцом смогла Адуи
Целую толпу собрать.

Крики очень испугали
Сладко дремлющую Инну.
(Рохинтон с утра был занят,
И она спала одна).

Люди яростно кричали.
И хотя была невинна,
В одиночку испытанье
Вынести обречена

Девушка была, похоже.
В страхе от окна отпрянув,
И, не поборов смятенье,
Инна выбежала в сад.

Что ей делать? Что же? Что же?
На дворец лишь мельком глянув,
Инна побежала к лесу:
В дом родной, к себе, назад!

Страшные услышав крики,
Рохинтон с тревогой в сердце,
Все дела свои отбросив,
Побежал стремглав туда.

Вид толпы был просто дикий.
Как солома разгореться
 Вмиг она была готова.
Понял Рохинтон - беда.

Вдруг народ заволновался,
Словно море перед штормом.
«Гнать колдунью из Арктиды!»-
Ветер до царя донес.

Тут всерьез он испугался:
Ведь толпа, меняя формы,
Нет, не шла - уже бежала -
Вслед за Факелом волос...

«Стойте! Стража!» Бесполезно.
Не доходят приказанья
До людей, когда безумье
Застилает им глаза.

Царь почувствовал, что тесно
Стало вдруг в груди дыханью.
Рохинтон себе напомнил,
Что он верит в чудеса


И наперерез помчался
Словно вихрь, собой желая
Заслонить ту, что дороже
Стала жизни во сто крат.

Но когда он оказался
Возле чащи, тропки зная,
Инна скрылась меж деревьев.
Этому был только рад

Рохинтон. И все ж за нею
Побежал, но представльенья
Не имел он никакого,
Где любовь свою искать.

Не был след оставлен ею.
Неожиданно виденье,
В памяти его возникнув,
Помогло ему узнать

Это место. Речки горной
Шум потока будто слышен.
Где-то рядом... Может, близко?
Рохинтон на звук пошел.

Двигаясь весьма проворно,
Вскорости к горам он вышел.
У подножья речки бурной
Инну он свою нашел.

Девушка, дрожа, стояла
На огромном сером камне.
Лишь когда ей руку подал
Царь, увидела его.

«Нет! Не подходи!- вскричала
Инна,- Речка лишь нужна мне!
В ней одной мое спасенье,
Избавленье от того,

Что людей во мне пугает.
Только я не виновата!
Почему такой родилась?
Не понять, увы, никак...

Ведь причин никто не знает
Ни рассвета, ни заката...»
С этими словами Инна
Сделала в пучину шаг...


Но разбиться ей не дали
Крепкие, как сталь, объятья.
Только волосы, как пламя,
Речка пеной обдала..

Белыми они вдруг стали.
Будто бы река заклятье
Тайное сняла и пены
Волосам цвет отдала.

В тот же миг толпа ворвалась
В сказочный кусочек рая
И застыла . Изумленье
Остудило ее пыл.

А Адуи показалось,
Что под ней кора земная
Затряслась и затрещала.
Инну царь собой закрыл.

Руки сильные прижали
Девушку к груди так нежно!..
Взгляд же карих глаз так жесток
Был и непоколебим,

Что глаза поопускали
Многие в толпе. Конечно!
Рохинтон был царь от бога.
И склонились все пред ним.

Лишь Адуи не хотела
Отступать: «Что это с вами?
Неужель смогла колдунья
Всех вас здесь околдовать?»

И, вперед подавшись, смело
Небольшой схватила камень,
Руку медленно подняла -
Приготовилась бросать.

Но река вдруг забурлила,
Перекатывая воды.
Инну защищая, вышла
За пределы берегов

И Адуи поглотила.
И никто против Природы
Не осмелился подняться:
Чтили все ее богов.


... Обвенчал жрец Рохинтона
С Инною. И ликованье
Не нашло себе предела.
Счастлив был Арктиды люд:

Царь женился по закону -
По любви. И предсказанье,
Им увиденное в храме,
Роль свою сыграло тут.

Инну люди полюбили
(Это делается скоро)
Страх исчез их в одночасье
Вместе с золотом волос.

А Адуи позабыли.
Заодно и наговоры
С клеветой. Реки той горной
Это все поток унес...

У легенды недостаток
Есть один: нельзя проверить.
Слишком уж давно случилось
То, о чем она гласит.

Древних таинств и загадок
Навсегда закрылись двери.
Лишь одна - Любовь - осталась.
И огонь ее горит!

Невзирая на запреты,
Огибая все преграды,
Достигает она цели,
В плен беря сердца людей.

И прекрасней плена нету.
Быть сердца в нем только рады.
Ей перечить бесполезно.
Все бессильны перед ней.

Ну а если кто желает
Помешать той силе грозной,
Несмотря на ухищренья,
Обречен он на провал.

Лучше, как он не мечтает,
Отойти, пока не поздно.
Вызов многие бросали,
Но никто не побеждал.


Так любите же друг друга.
Глубоко и очень страстно,
Всепрощающе и нежно -
Правилам всем вопреки.

Ведь Любовь - она подруга
Счастья. И она прекрасна!
Пламени святого чувства
Пусть горят в вас огоньки!